Цзиньчан молчал, его взгляд ощупывал местность. В нём змеёй, свернувшейся клубком у самого сердца, поднималось смутное предчувствие.

— Ты что-то ищешь? — голос Бяньфу застал его врасплох.

— Баоцан уже несколько дней показывал лишь свет луны на черной воде, сначала я подумал, что это метафора пустоты, но теперь… Посмотри, что там?

У самого берега возле огромного валуна, поросшего зелёным лишайником, на волнах качалось полуобнаженное тело. Лунный свет окрашивал его мертвенно-бледную кожу сверкающим серебром. Волосы цвета воронова крыла разметались по воде траурной вуалью.

Бяньфу и Цзиньчан кинулись в воду, и хрустальные брызги рассыпались под его ногами, словно осколки разбитого зеркала. Подойдя ближе, они увидели, что это мужчина. Его лицо застыло в гримасе ужаса. Вода, обнимая бездыханное тело ледяными пальцами, шептала под покровом ночи погребальные песни. Каждый всплеск волны — причитание, каждый шорох прибрежного камыша — скорбная элегия по загубленной душе…

Звезды были свидетелями многих трагедий, но эта, у подножия древнего валуна, казалась особенно горькой и бессмысленной. Мертвец качался на волнах, словно забытая игрушка. И только луна, вечная и невозмутимая, продолжала лить на него свой серебряный свет, освещая тайну, которую хранили холодные воды.

— Давай вытащим его на берег, Бяньфу.

— Давай. Кто это? Ты знаешь его?

— Конечно. Ты разве не помнишь его? Это Му Чжанкэ, ученик Лао Гуана. Ты сражался с ним на турнире.

— Он просто утонул?

— Судя по всему, он захлебнулся, но… Так…

Цзиньчан резко умолк, разглядев руку покойного. Бяньфу ахнул.

На левой ладони мертвеца отсутствовал мизинец.

Если и дальше не будет комментариев, публикация на этом остановится….

Никогда и никто не хочет нанести себе рану.

Если кто-то поранился — значит, здесь нет подвоха.

Если ложь кажется настолько правдивой,

что правда кажется ложью, хитрость удалась.

Му Чжанкэ, ученик Лао Гуана…

Цзиньчан помнил, что на турнире Му Чжанкэ, самонадеянный и наглый, считавшийся одним из фаворитов, вышел на ристалище первым. Четыре красавицы Чанъани тогда громкими криками подбадривали его, выкрикивая его имя. По жребию ему выпал Юань Байфу. Мечи скрестились, Чжанкэ атаковал, а Бяньфу уклонялся от ударов, выжидая удобный момент, и внезапно нанес молниеносный удар, обезоружив Му, меч которого со звоном упал на арену. Униженный Чжанкэ покинул арену. Этот первый поединок завершился неожиданным поражением фаворита, предвещая непредсказуемый ход турнира.

Да, Му Чжанкэ одним из первых выбыл из турнира и имел достаточно времени, чтобы переодеться, нанести грим и пробраться в пиршественный зал…

— Так это он — убийца? — Бяньфу потрясённо озирал мертвеца.

Цзиньчан вздохнул.

— У него было время пробраться в приёмную незаметно. Но всё остальное? Ну-ка, ляг рядом с ним.

— Что?

— Растянись, говорю, рядом с телом.

Бяньфу послушно лёг на песок.

— Ну вот: он выше тебя на один фэнь. А убийца был ниже, я видел его глаза не на одной линии со своими глазами. К тому же Му Чжанкэ — мечник, и довольно опытный. Палец бы он не потерял, чай, не первый год на ристалище. И мизинец… — Цзиньчан понизил голос до шепота. — Я никому не говорил об этом, но я отрубил убийце не только мизинец, но и край безымянного пальца точнее, ноготь. Я не сказал об этом даже Чжао Гуйчжэню. И объявлено было только о мизинце. И тут отрублен мизинец. И…

Бяньфу не понял.

— Но если Му не убийца, а убийца решил выдать его за убийцу, почему не скопировал своё ранение в точности?

— Он не мог знать, что я нашёл в луже крови и ноготь безымянного пальца, и не стал рисковать, подумав, что если описание ранения не совпадет с опубликованным, его не примут за убийцу. При этом есть ещё две детали, которые говорят, что убийца снова пытается ускользнуть, подставив вместо себя другого. Во-первых, со дня ранения прошло уже две недели. Рана бы зажила. А тут изувечили кисть уже мёртвого, кровь свернулась, края раны стянуты водой, но это явно не ранение двухнедельной давности. А, во-вторых, хоть я и встречал на руках людей разные формы ногтей, но отрубленный мной палец имел ноготь удлиненный, вытянутый, кожа его была белая, а тут ногти на руке как лопаты, и Му был куда смуглее. Это просто не та рука.

— Жаль, тот палец не сохранился, — прошептал Бяньфу.

— Почему не сохранился? — удивился Цзиньчан. — Я сунул его в банку с мёдом и держу в своей спальне. И ноготь безымянного пальца — тоже.

Бяньфу, несмотря на холод, идущий от воды и мертвеца, почувствовал, что вспотел.

— Значит, это просто четвёртое убийство? — шепотом спросил он.

— Да. Но нам надо решить, что делать. Я честно рассказал тебе всё, но… ты мой брат и друг.

— Да, но… о чём ты?

— Ты влюблён и хочешь взять в жены Мао Лисинь. Вот случай. Тысяча золотых таэлей, обещанных Чжао Гуйчжэнем, будут тебе как нельзя кстати. Их хватит и на покупку дома, и на свадьбу. И ещё немало останется. А я вполне могу забыть об отсечённом пальце и росте Му… Да к тому же…

Бяньфу сразу резко покачал головой и перебил Цзиньчана.

— Ты с ума сошёл? Как можно? Тело нашёл ты! И если это не убийца, как можно воспользоваться…

Цзиньчан усмехнулся.

— Да полно тебе, я просто предложил. Однако запомни: о сказанном мной про пальцы никому ни слова. А сейчас ты пойдешь и разбудишь Ло Чжоу.

Бяньфу перевёл дух и окинул взглядом озеро. Тёмные силуэты ив угрюмо нависали над ним зловещими стражами, охраняющими покой мертвеца. Влажный ночной воздух был пропитан запахом гниющих водорослей и сырой земли. Бяньфу поежился. Чувство тревоги нарастало с каждой минутой. Что-то было не так. Слишком тихо. Слишком спокойно. Даже привычные ночные звуки — стрекот цикад и кваканье лягушек — были словно приглушены. Бяньфу чувствовал на себе чей-то пристальный взгляд, ощущал чье-то незримое присутствие.

— Постой, а ты останешься здесь? А что, если убийца наблюдает за нами? И, едва я уйду, он набросится на тебя? Он же имеет все основания ненавидеть тебя!

Цзиньчан не мог не согласиться с правдоподобием этого мнения.

— И что ты предлагаешь?

— Я понесу труп, а ты охраняй меня. Тут недалеко. Если я устану, сменишь меня. Или давай дождёмся рассвета.

Цзиньчан думал не больше минуты.

— Убийца вовсе не мечник, он неопытен в бою. Подобраться сразу к двоим он не сможет. Донесём покойника к стражникам Ло Чжоу и вызовем Ван Шанси. Тут, кстати, завтра и люди из Следственной палаты подоспеют. Будет им, чем заняться. И лучше, чтобы они сочли Му убийцей. Тогда убийца успокоится, а у нас будут развязаны руки. Потащили его.

Идея была хороша, но кто бы знал, что стоит протащить хотя бы пару ли труп, только что вытащенный из воды? Бяньфу склонился над телом, крепко перехватил скользкие руки и, собрав силы, сдвинул ношу с места, но тяжёлое, пропитавшееся влагой тело утопленника упрямо цеплялось ногами камни на дороге, словно пытаясь вернуться в свою стихию. Каждая попытка сдвинуть его с места отзывалась пронзительной болью в плечах и ноющей судорогой в пояснице. Вода стекала с безжизненного тела, образуя тёмные пятна на песчаном берегу. Луна, равнодушная свидетельница его мучений, безучастно взирала сверху, заливая серебристым светом унылый пейзаж.

— Не пойму, он был не толще меня, почему такой тяжёлый?

— А думаешь, ты легче? Сворачивай к Ло Чжоу.

Бяньфу скоро понял, что не справляется, задыхаясь, вытер пот со лба. Цзиньчан, заметив его тяготу, подхватил тяжёлую ношу за ноги. И тут Бяньфу едва не выронил труп, однако удержал его.

— Что ты делаешь?

— Я? Ничего? Помогаю тебе.

— Почему вдруг труп стал таким лёгким?

— Легким? — удивился Цзиньчан. — Ты же жаловался, что он тяжёлый!