Снег очень плотный и неглубокий. Смогли только стенку собрать – метр высотой. Для этого всю поляну почистили. Высота снега – сантиметров десять.

– Обошли вокруг лагеря, – докладывал Элиф, – снег плотный, следы не остаются, но вроде все тихо. Высоких и крупных деревьев нет, так что завтра на это полезу. – Разведчик указал на елку метров шесть высотой, как и все близлежащие и не близ.

Елки росли достаточно далеко друг от друга, были пышными, но не высокими, отчего ощущения сумрачного леса, собственно «леса», и не было. Небо в облаках, низкое и ветер, продувающий насквозь. Вроде как теплее стало, но мы замерзали, и ощущение, что стало холоднее, усилилось. Так что даже костер помогал меньше.

– Душа мерзнет, – заявил Болт и тут же получил подзатыльник от Белки. Белка вообще набирала обороты и авторитет, уже заняв место негласного командира стрелков.

Спали плохо, постоянно просыпались, во сне разговаривали, храпели, мерзли, несмотря на поддерживаемый всю ночь хороший уровень костра.

Элиф, с утра залезая на ель, чуть не упал, а когда слез, пожал плечами.

– Ничего нет, ни вспышки, ни луча.

Ник тоже ходил как вареная креветка – тихонечко, моргал медленно, говорил мало. Достал свой артефакт – компас. Указал направление и чуть было не потопал туда один, не дожидаясь нашей готовности, которая все никак не желала случиться. То одно, то другое.

Сойка держала меня за руку левой рукой. Правая, поврежденная, замотана бинтом.

– Чувствую, что-то нас отсюда выгоняет.

С каждым шагом состояние отряда ухудшалось. Маута, выпившего с утра чай из еловой хвои, вырвало. Болт с Болтуном шли, опираясь друг на друга, еле поднимая ноги. Я изменений не замечал, только Ум фиксировал увеличивающийся расход ресурсов.

Единственная живинка – бешеная Белка и болезненно энергичная Сойка. Из них энергия так и перла. Белка срывалась, ругалась, тормозил ее только взгляд Лома, но каждый раз все хуже. Сойка как будто кактусов наелась – движения рваные, резкие, вызывающие боль.

– Лом! С Белкой возвращаетесь в лагерь! – отдал я приказ.

– Че это? – дернулась Белка.

– Мне без тебя не дойти, – сказал Лом, опираясь на пику. Неудачно упал. Много случилось неудачного.

Хотел отправить нескольких, но посмотрел на вымотавшихся, вернулись в лагерь полным составом.

За час мы прошли около километра, вернулись в лагерь за десять минут. Ощущается, как легче идти, дышать, думать и жить.

– Магическое воздействие! – высказал я, все еще сомневаясь, для размышления и чтобы выслушать контраргументы. Но все сидели, просто уставившись в огонь. Даже Ник, признававший магию, как факт в целом, но ни в чем практически ее не видевший. – Дальше пойдем я, Ник, Джин, Болтун, остальные – улучшение жилища. Сейчас перекус, через полчаса выходим.

Возражений не последовало. За последний час вымотались, как за весь поход не уставали. Возражений я ждал от Белки, но из девушки будто вынули батарейки, выглядела хуже остальных.

Шли, хоть и медленно, будто засыпая, но шли. Это уже не было усталостью или тяжестью, просто воздух стал плотнее. Как кисель. Хотя мне отчего-то казалось, что уплотнился не воздух, а само время. Как будто здесь наши часы решили отдохнуть.

– Время не имеет физического воплощения и всегда субъективно, – вдруг заявил Ум. – Предполагаю воздействие на сознание.

– Время – это река, по которой мы плывем, время – вот все, что есть на свете, было и будет, все остальное – иллюзия, – говорил я Уму, но, как выяснилось, вслух.

Болтун закивал, а Ник смотрел долго и мимо.

– Фиксирую рассинхронизацию внешних и внутренних циклов.

– Ум, поясни.

– Сердечный ритм, – начал объяснение Ум, – шестьдесят семь ударов в минуту. Согласно этому циклическому ритму мы идем уже шесть часов, должна начаться ночь.

– Ник! Сколько до ночи и сколько нам идти? – Слова растягивались, но звучали довольно нормально.

Ник обернулся, мазнул взглядом и тяжело вздохнул:

– Я не знаю. Не знаю, сколько времени сейчас и сколько идти, мы близко, почти рядом.

– Если, возможно, это блокировка сознания, как с этим справляются Ник, Маут и Болтун?

– Нет оснований полагать, что это блокировка сознания, как раз по причине невосприимчивости еще трех людей. Предположение наличия у них артефакта – маловероятно, так же существующий статус-маркер не выявил блокировки.

– Может, от того, Ум! Что блокировки не было? Ладно, наблюдение!

Мы поднялись в гору метров на сто. Воздух стал холоднее, а тучи опустились нам на головы, но идти стало легче, вернулось ощущение тела, будто кислород стал поступать в кровь, а тело – согреваться.

Крутой подъем, лес. Деревья, ветки в ледяной броне, и мы вышли из тумана. Резко. Прозрачное голубое небо. Солнце, согревающее и играющее на всех гранях ледяных деревьев. Небольшая долина, окруженная горами.

Деревца – молодые сосны. Пушистые. Сквозь лед – зеленые. Отчего цвет долины – блестяще-зеленый. С другого края долины единственное крупное взрослое дерево – сосна. А выше, со всех сторон – скалы. Горы, уходящие вверх. Камни, покрытые снегом и льдом.

– Очень надеюсь, что то, что нам надо, находится здесь, – прошептал Болтун.

Я был с ним целиком и полностью согласен, за исключением одного маленького вопроса…

– Джин – идет справа, Болтун – слева. Ищем, как найдете, кричите… как найдете, сразу поймете, что нашли.

– Ник! Познавший сияние хранит тишину, сохрани ее и отнеси домой. В доме всегда тепло и светло. Дорог множество, но свет дома освещает твой путь. Делая шаг, будь готов, что он последний. Последний шаг самый длинный. Последний шаг самый яркий. – Это была последняя часть моего текста.

Ник кивнул.

– Возвращаются! – Джин и Болтун обошли долину и возвращались, мотая головами, что ничего такого и не такого не нашли.

– Ник! Что думаешь о Болтуне?

– Что он нам подошел, что он быстро влился, в паре с Болтом работают, как будто несколько месяцев вместе. А еще Болтун болтлив, говорит без умолку, но ничего полезного, стоящего, настоящего. Если бы у меня была паранойя, я бы во вторую очередь подозревал Болтуна.

– Подозревал? В чем и кого в первую?

– В первую очередь тебя, Гор. – Дальше отвечать Ник не стал, подошли Джин и Болтун.

– Обошли – снег, сосны во льду, ну, кроме той большой сосны, она выше всех, видимо, туман не укрывает ее. Снег плотный, – отрапортовал Джин.

– Ага, ничего не нашли, – дополнил Болтун, озираясь.

– Ник, твой компас? – спросил я, уже понимая ответ.

– Мы на месте.

– Так, Джин, Болтун, еще раз. Джин – слева, Болтун – справа, медленно, тщательно ищем. Мы ищем артефакт, – наконец выдал я, скрывать это уже не имело смысла. Не по логике, не по заданию.

– Фиксирую рассинхронизацию внешних и внутренних циклов. Ритм и количество ударов сердца такие, будто ты находишься в долине два часа, а смещение солнца – десять минут.

Я прислушался к сердцу – ровный спокойный ритм.

– Идите! Смотрите по сторонам, под ноги, – отправил я мужиков.

Сам двинулся по центру. Здесь, наверное, летом красиво, там, где мы зашли, скорее всего, течет река. Тихо и спокойно.

– Гор! – окликнул Ник, догоняя. – Наша цель – не форма, но смысл. Но смысл без формы потеряет свою суть. Форма меняется, когда смысл исчезает, но суть остается даже в пустоте.

– Это дословно?

– Не, не… не могу дословно вспомнить. Как будто какое-то пророчество, написанное в таком стиле, слова такие…

– Острые?

– М-да, можно так сказать, угловатые.

– Так же.

– Смотри. – Ник указал рукой на Болтуна – тот махал руками, привлекая внимание.

Скала с полосой железа.

– Возможно, это меч был, – сказал Болтун.

– Меч?

На открывашке? Хотя да, «артефакт на открывашке» звучит не лучше. Ник был растерян. Мы видели кусок железа, вогнанный в камень, в скалу, и остатки – ржавчина в виде рукояти и гарды, скорее уже след от ржавчины.