– Сорок девять.

– Один процент – твое обучение?

– Все верно.

– А куда остальные пятьдесят?

– Ответ закрыт для оператора. Резерв для функционирования системы.

– Чего?

– Ответ закрыт для оператора, рекомендованный ответ – резерв для функционирования системы артефакта маст.

– Задача артефакта – мое развитие?

Ум задумался.

– Да!

– Какие еще модули установлены?

– Мовис два, мовис три, мовис четыре, мовис пять.

– Фикс – мовис три?

– Некорректный раздел. Фикс – это, возможно, интерпретация. Принимается «Фикс мовис два».

– Эмо?

– Мовис три.

– Четвертый, пятый?

– На данном уровне закрыты для доступа.

– Как бы ты себя назвал, если не Ум и не мовис один?

– «Ум» соответствует уровню оператора, переименование не требуется.

– Ладно, вернемся к синхронизации и ее анализу, что значит минимальный?

– Минимальный уровень – синхронизации в существующем базовом сценарии без отклонений в скорости.

– Это значит… сколько времени проходит внутри, столько же и снаружи?

– Да!

– А так, чтобы больше… чтобы внутри быстрее?

– Рекомендую на данном уровне X 2 – это второй уровень синхронизации, один процент ресурсов.

– Хорошо, запускай синхронизацию, анализ, синхронизацию второго уровня.

– Принято. Сделано. Сумма ресурсов – два ноль четыре.

– Скажи мне, Ум, мне, чтобы, э, получить что-то, нужно эти проценты тратить?

– Только если включать функции, не входящие в основную функцию.

– Например, визуализация объектов?

– Визуализация входит в основную функцию.

– Визуализируй, например, Сойку, а голой?

– Отсутствуют данные.

– Меня и мои характеристики.

– Рекомендую схему «Звезда».

– Давай.

Появилось изображение меня, схематично голого, и рядом таблица: сила, ловкость, интеллект, скорость, ум, чувства, удача, влияние, мировоззрение, дух, суть, целостность. Напротив каждой характеристики – единица.

– Почему единица?

– Синхронизация только запущена, характеристики приняты за точку отсчета, изменения будут отображены по результатам фиксации.

К этому моменту я закончил переточку копья.

– А будильник у нас есть?

– Скажи, когда тебя разбудить, а также можно задать мелодию и громкость.

– Та-та-тар-тара-та-та-та, – играл марш магов связи. Звук постепенно нарастал, пока я не открыл глаза.

Как я вчера договорился с Ломом, с утра дежурил Элиф. Как выяснилось, именно он да Болтун умеют по деревьям лазить. Но когда лезет Болтун, который по росту чуть меньше Джина, это выглядит страшно.

Вышел на улицу. Утренний морозец сразу прихватил нос и пальцы. По небу поползли красные пальцы рассвета. Время.

– Элиф, нужно залезть на самый верх вот этой сосны и посмотреть на черную гору, она отсюда видна. Смотри внимательно, пока не покажется солнце.

– Что увидеть нужно?

– Что-то необычное.

Элиф на дерево не залез, практически забежал, как кошка или белка. Наша Белка так не умеет.

Элиф замер на верхушке, покачиваясь вместе с ней. Я смотрел на него.

– Зачем? – спросил Ник, выползая и отирая лицо снегом.

Я тоже, как вышел, хотел это сделать, но снег кристаллизовался и скорее царапал, чем протирал.

– Видимо, за тем же, зачем и компас тебе.

– А… понял, артефакт! – Ник вытянул из-за пазухи заостренную палочку с дыркой на конце. – После изготовления компаса могу тебе рассказать, что мы ищем артефакт. Компас для точного целеуказания на него.

– Понятно, значит, Элиф смотрит примерный район, ты компасом укажешь точное положение.

Элиф спустился так же быстро, как и залез, на последних метрах просто спрыгнув, кувырок-переворот. Встал, растирая руки.

– Перчатки надевай, – посоветовал я разведчику, – что видел?

– Лес, гору, небо, облака, ничего такого.

– Это нормально, нам идти дней пять. Каждое утро будешь подниматься, смотреть что-то необычное. Все, иди грейся, через полчаса выходим.

– Ты уверен? – спросил Ник, как Элиф зашел в иглу. – Что он увидит? Может, тебе нужно залазить?

– Задача: обеспечить ежеутреннее наблюдение за горой, выявить несоответствие норме. О том, кто это делает, ни слова.

Ник покачал головой, зачерпнул снег и вновь растер.

– Как ты это делаешь? Он же царапается, – искренне удивился я.

– Так ты не бери сверху, тут настовый покров, бери из-под него, он мягче, и не втирай, а как бы протирай.

Проделал по рекомендации Ника, все равно царапается.

– У тебя кожа, как у слона, вот и не царапается.

– Ну или так, – пожал плечами Ник.

Из иглу выскользнула Сойка. Непривычная к холоду, она слегка дрожала.

– Пробегусь пару километров, осмотрюсь. Лом приказал, выход через полчаса.

Я кивнул, потом покачал головой, наша разведка все же нашла аргументы отказаться от кольчуг. Сейчас убегавшая дева была одета примечательно – в комбинезон грязно-белого цвета, перетянутый ремнями. Так как под ним шерстяные вещи для тепла, то вид как у гусеницы. Сапоги высокие, меховые, почти до середины бедра, чистого искрящегося белого цвета. Рукавицы вязаные, черные, по локоть длиной, не закрывающие пальцы. Для пальцев – варежки меховые, такие же, как и сапоги. Сейчас на поясе болтаются. Шапка вязаная. Нет, не шапка. Нечто – вязаная полоса вокруг головы, черная, без верха, зато снизу косички по плечи. Ну и сверху пончо меховое, белое. Сойка почему-то его не застегивает, и оно развевается, как плащ.

Пончо у всех есть. Удобнейшая вещь, кстати. Не совсем обычное, но продуманное. Верхняя часть, которая на плечах, – кожа менее мягкая, держит форму, из-за этого плечи, как под навесом, прячутся. Внизу части пончо свободно крепятся друг к другу. А внутри есть огромный карман, в него можно руки с двух сторон засунуть, и они встретятся – очень тепло и вытаскивать быстро. А вот огромный лопатообразный капюшон мне не понятен.

– Пошли погреемся на дорогу, – сказал Ник и первым нырнул внутрь.

Я прислушался к себе. Не холодно, но как говорил один мой друг, сержант из учебки: «Жар мозги не любит, а ноги сохраняет». Пошел внутрь, но сразу вышел – слишком маленькое помещение для десяти. Оно, пока там сидишь, не чувствуется, но после улицы очень даже. И как там Сойка с ее нюхом сидела?

– Ум! Задача: собрать данные и проанализировать влияние на меня холода.

– Задание принято.

После этой активации общаться с этими выделенными частями стало не сильно охота. Эмо так вообще молчит, вроде как еще недосинхронизировалась, вот как досинхронизируется, даст нам всем жару. Короче разговаривает со мной только Ум, и то заумно.

Первым вышел Лом.

– Утро доброе, Гор.

Меня поражала, удивляла, умиляла эта привычка Лома с утра говорить, что это утро доброе. Как вообще утро может быть добрым? Доброе утро – это количество ампериалов в сейф-ячейке банковского хранилища на Ерине, ну, недвижимость, короче, что-то принадлежащее тебе. А утро, оно же утро. Впрочем, когда Лом говорил «доброе утро», он улыбался… Мне Ник рассказывал, что у некоторых магов есть такой ритуал, говоришь несвязные слова и делаешь специфическое движение. Учитывая, что Лом улыбался, только когда говорил «доброе утро», это для него специфическое движение. Это называется якорем. Вот только Лом ни хрена не маг, но каждое утро якорит. Я улыбаюсь ему в ответ, для меня это не специфическое движение, но, видимо, ритуал соблюден, Лом кивает.

Народ выходит, готовится. Застегивает застежки, завязывает завязки. Таких длинных сапог, как у Сойки, ни у кого нет, у всех по колено, но мучений со шнуровкой у всех одинаково. Это, наверное, и причина, что высокие только у Сойки – для снега они выглядят перспективнее, но, блин, десять сантиметров шнуровать или тридцать. У Сойки так точно пятьдесят.