Вот такая балалайка. Потому что гусеницы звучали как «ала-ала-ала-ала», а бункер поскрипывал «лай-лай-лай». Поэтому если прислушаться, можно услышать «алалай», «алалай».

Кто сказал, что человек такая тварь, которая ко всему привыкнет и приспособится? Дать ему в морду и согласиться. В морду, потому что нельзя быть таким правым и не страдать за это. Минут через двадцать эта махина над головой уже совсем не мешала спать, на что есть три причины: ночь, хочется спать, скрежет мелодичный, а движения убаюкивающие.

Сон кончился резко. Обычные звуки «алалай-балалай» и другие «пш-ш», «пф», необходимые и сопутствующие паровому двигателю, перемешались с «БАМ-М-М»… Что-то врезалось, достаточно большое, чтобы бамкнуть, но сам паровоз не пошевелило. Из кабины заржали. Паровоз остановился, стало тише. Бам-м-м-м.

– Шеф! Чего там? – спросил Лом, сидевший в первом ряду.

– Таранщик… ну, носолом.

– Носолом, говорит, – повторил Лом тем, кто, возможно, не слышал, – и чего стоим?

– Побьется полчасика и уйдет, но если он сбоку зайдет, может, гусеницу зацепить, придется ставить на место, на фиг? Лучше постоять полчаса, чем пару часов на морозе сопли крутить.

– Чтобы гусеницу не рвать, – пояснил Лом.

Мы постояли немного – бам, потом еще немного – бам.

Паровые машины из-за своей относительной простоты заняли прочное место во всех мирах, кроме Марса, конечно, и на Ерине их меньше, такой спрос привел к научным изысканиям и улучшениям. Есть планета – Тоска. Название вполне соответствует – один континент, разделен реками на сектора так, что по итогу девяносто восемь процентов территории покрыто водой. Дикая влажность, вечная облачность, твари, обитающие там, ужасны, но безопасны, все водные. Так вот, там паровые двигатели держали в воздухе города выше облаков. Сам там не был, разговаривал с одним тосканцем, спрашиваешь его: «А на хрен вы там живете?» И слышишь гордое в ответ: «Это наш дом». Смотришь и веришь. Это потом через год я узнал, что только там добывают редкий минерал – полярный. Минерал, способный насыщаться и удерживать частицы потока создателя – грацы. Что это дает? Кроме возможности использовать его в батареях, это один из девяти минералов, отправляемых на Землю, причем, за редким исключением, в полном объеме.

Так, о чем я? А, двигатель паровой прост, но если он на холостых, как сейчас, температура снижается, а учитывая щели, воздух стал свежее, и мороз – ощутимее. Сразу стали подмерзать пальцы на ногах. Вот и новый вопрос: почему, несмотря на все развитие магимеда – магической медицины, дисциплины, сумевшей объединить магию и науку, в результате… если оторвало ногу – пришьют, оторвало ногу вновь и так, что потерял ее, – вырастят, но, блин, мерзнущие пальцы – это, говорят, незримые законы мироздания? Если уж ты родился с мерзнущими пальцами, то либо сам справляйся, либо заказывай теплые носки с Ледника – еще одна странная планета вечного холода. Вот там я уже лично не был. Врут они все, там даже снега не бывает, а температура никогда ниже плюс десяти не опускается. Просто местные постоянно мерзнут. Разводят местную живность – медвелам, медведей на длинных ногах, – и стригут их, как овец. Самая теплая шерсть. А самый смелый человек в мире – это заводчик и парикмахер этих самых лам, все, конечно, отточено, но медведь, он и есть медведь, даже если медвелама.

Ладно, я со своими ногами научился договариваться, еще будучи недомагом, – расслабить все мышцы ног, начиная от затылка вдоль позвоночника. Ладно, расслабить получается не все, вполне определенные, – от затылка к пальцам. Пока был недомагом, пускал поток, тепло становилось быстро, потом просто расслабляешь мышцы и тоже теплеет.

– Фиксирую функциональное расстройство подачи внутренних сред.

– О, проснулись, а то никого, как дела? Что изменилось?

Соличности молчат, ладно. Невзирая на периодическое «бум-бум», я вновь уснул. Сквозь сон радуюсь, что эту животину, что бамкала, мы преодолели в этой банке, или балалайке.

Новое пробуждение. Сквозь щели видно небо насыщенного глубокого голубого цвета. Меня за плечо трясет Сойка.

– Командир! Приехали.

Какое же это неудобное кресло. Ковшеобразное, жесткое, полулежащее. Тело все же затекло. По центральному коридору ползет на коленях к выходу Лом. Высота коридора позволяет идти, сильно пригнувшись, но на коленях – и быстрее, и легче.

Я сижу в последнем ряду, дальше только багажный отсек, где можно встать в полный рост, если ты, конечно, не Джин, этот весь не влезет. Через коридор от меня сидит Сойка и разминает руки-ноги с таким зверским выражением, будто не ела неделю, а сейчас нарезает мясо в мелкую полоску, чтобы накрыть стол. Ну и мясо еще замороженное.

– Прибыли, – подполз Лом. – Шеф говорит, вокруг пусто, но говорить лучше шепотом. Ты как?

Я сморщил лицо, типа бывало и лучше, это когда морщишь лоб, поднимая верхнюю губу.

– Понял. Я, Маут, Болт – нормально, мы выходим первые, потом стрелки: Белка, Сойка, дальше ты, Джин, Элиф и Болтун.

– Хорошо, а Ник?

– Этот уже на улице. – Лом кивнул. – Засранец, вон семафорит, что все нормально.

Морозец существенный, носки с Тоски сейчас бы не помещали. Мы заняли оборону у паровоза, Сойка с Элифом побежали посмотреть.

Сойка ступает легко, не проваливаясь, Элиф – чуть тяжелее, проваливается глубже, почти на ступню.

– Снежный покров трехслойный. – Ник уже выкопал яму. – Каждый слой – десять, примерно, сантиметров. Плотность слоев увеличивается с глубиной – возможно, оттепели. Поверхность – лесная. Температура воздуха, – он выдохнул облако пара, – минус двенадцать!

Чтобы стать аналитиком, нужно не только отучиться три амперских года, но и иметь определенный склад ума. Среди основного: отсутствие воображения и фантазирования. Как Ник стал аналитиком ума, не приложу, его способность фантазировать может поспорить только с быстротой фантазирования. Я, выросший на снежном острове, о том, что температуру можно определить по выдыхаемому воздуху, слышал, но там столько условностей, а главное – опыт и проверенная привычка. Для меня есть один показатель: руки мерзнут без перчаток – минус десять и ниже.

– Фиксирую, температура окружающей среды по внутренним показателям – минус восемь, корректировка сенсорного восприятия – минус одиннадцать.

– Рекомендую откалибровать сенсорное восприятие, предположу отсутствие возможности калибровки. Рекомендую переход на собственный градиент и сбор аналитики. Вывод данных оператору ограничить визуальной составляющей… Запрос решения оператора.

– Что во мне не так? Как хотелось бы определенности, – задумался я. – С другой стороны, если буду получать более структурированную информацию...

– Запрос решения оператора, – повторил Ум, – положительное решение может увеличить КПД на одну десятую процента с увеличением в процессе обучения. Запрос решения оператора на процесс обучения. – Я ощущал, что эта часть именно Ум, но какой-то другой.

– Отставить. Некогда сейчас думать, подготовить развернутую информацию для изучения, – рыкнул я.

– Скорее всего, близок период оттепели, информации о климате мало, данные не информативны в связи с недостаточной статистикой.

– Ник, говори по-человечески! – одернул я аналитика. – Хватит мне и Ума.

– Когда весна – неизвестно. Астрономических данных нет, наблюдений недостаточно, – проворчал аналитик. – Цикл день-ночь – тридцать часов. Мы проехали километров восемьдесят.

– Белка, позови нашего водилу.

Белка стояла ближе к двери и натирала свой лук мазью. Вот упертая все-таки женщина – отказалась от арбалета. Белка развернулась и нырнула внутрь паровоза.

Прибежала Сойка, с другой стороны прискакал Элиф.

– Крупняка нет, мелкие, с кулак – мыши. Остальное чисто, – отчиталась Сойка.

– Чисто, – кивнул Элиф.

Из паровоза, пыхтя, вылезла Белка.

– Щас.

За ней выкатился меховой шарик – девочка, нет, женщина, метр тридцать ростом, логично – по коридору бегать с таким ростом удобнее. Одета с явным пониманием климата, при этом так, чтобы быстро раздеться в жаркой кабине. О чем говорит распаренное лицо.