Дальше я рассказывал банальные вещи банальными словами. Было интересно наблюдать, как кубики банальных смыслов укладываются у моих сокурсников в структуру. Как это ни странно, понимание вспыхнуло у Баламута. Сначала расслабленное «пускай болтает», потом удивленное «а ведь точно» и в завершении ошарашенное «все, что до этого я знал, – пустота» и взгляд мировой скорби. К моему сожалению, девушки были слишком высокого мнения о своих знаниях и смогли дойти только до стадии удивления.

– Полчаса для обдумывания того, что услышали, возможно, захотите скорректировать свои вопросы, с этим не торопитесь, сделаем это вместе.

Я ходил вдоль стен зала. Раньше я назвал бы это – наблюдение за образами. Когда просто наблюдаешь за мыслями и образами, возникающими в голове. На этот раз этим занимались четверо: я, Ум, Фикс и Эмо… Нет, Эмо занималась чувствованием… да и Фикс. Возможно, что я один этим занимался, вот только ни мыслей, ни чувств, ни образов. Они были, но стоило только на них обратить внимание, – замирали, растворялись.

– Ум, ты это видишь? Что думаешь?

– Вопрос не принял, задай вопрос.

– Научил на свою голову. Раньше, значит, был поток образов и мыслей, сейчас это не поток, а скорее туман.

– Что значит был? Когда?

– Был, до разделения. Ага, значит, ты разницу не определишь – это, во-первых, а во-вторых, возможно, причина – разделение. Кстати, нужно с терминологией определиться, что такое разделение сознания. Предположим, был поток, поток – движение.

– Предположу, туман – это тоже поток.

– Да, но не более…

– Разряженный… поток пустоты…

– О, вы сейчас договоритесь… – влезла в разговор Эмо. – Весь мир – пустота, а мы лишь области этой пустоты, перемещаемые ветрами наших смыслов!

– О как, я удивлен, Эмо!

– Предположу, наше разделение выполнено не на функциональные поля, а на смысловые.

– Стоять всем, общаться будем на понятном всем языке.

– Ну все, Гор, все, успокойся, не расстраивайся. Победим всех плохих, будет мир во всем мире, – веселилась Эмо.

– Эмо! Прекрати!

– Предположу, что слово «расстраиваться» прозвучало двусмысленно.

Я мысленно сделал шаг назад, оставляя этих двоих. Наблюдая за потоком мыслей и образов. Наблюдая и понимая – понятного всем языка не существует. Две части меня говорят одинаковые слова, подразумевая совсем разное. Говоря об одном и том же, спорят.

– Давайте разберем ваши вопросы. При этом помните, что, даже говоря одинаковые слова, вы можете говорить совсем разные смыслы. Торвин, ты у нас самый загадочный и совсем мне не понятный, мы начнем с твоих вопросов.

– В целом неплохо, – сказал мне Ланд, когда я зашел в свою комнату.

– Не понял сейчас?

– Конечно, во всех помещениях есть датчики слежения, общий контролирующий контур.

– Логично, – согласился я, – это же Марс, планета передовых технологий.

– Передовых и дешевых! Это важно!

– Ладно, если есть что сказать, говори!

– Строение тела как основа для построения целостного взгляда на мир спорна, лучше бы взял социальную систему амперии, тема вопросов – неожиданно. Неожиданно, что оказалась вам полезна. Разбор вопросов биологии с точки зрения смысла вопросов перевел твой сегодняшний урок в плоскость познания. Что не предусмотрено учебным планом. Задача твоего плана – изучение естествознания через повтор доступной информации. Рекомендую вернуться к учебному плану.

– То есть просто читать свой предмет?

– Да, твоя задача – дать информацию!

– Дать информацию согласно планшету.

– Да.

– Один раздел – одно занятие.

– Да.

– Даже если это скучно?

– Да.

– Это рекомендация?

– Да.

Потекли сухие, скучные, однообразные дни. Первую неделю было интересно наблюдать за Эмо с Умом, потом они стали повторяться. Занятия полезны, структурированы и последовательны. Намечавшиеся межличностные отношения сошли на нет. Выровнялись, стали под стать занятиям – последовательны, структурированы и целесообразны. Во время самоподготовки, повторяя пройденный материал, готовил свой.

Капец случился через тридцать пять дней. Нам дали первый выходной. Открыли отдельный зал для совместного обеда. Сидели за круглым столом. Впервые увидел Торвина. Он снял капюшон, открывая серое неподвижное лицо, сухое, гладкое, как кость. Он даже пережевывал неподвижно, смотреть на него было неприятно, глаза каждый раз стремились соскользнуть в сторону.

– Я так понимаю, к концу петли мы все будем выглядеть, как Торвин? – спросила давно молчавшая Эмо.

Торвин перевел взгляд с тарелки на меня, тут я сообразил, что я сказал это вслух.

Это как шарик качают, надувают, надувают – и бах, он лопается, сначала хлюпок – страшно, потом ох – выдох, облегчение.

– Нет, Гор, чтобы стать таким, как я, одной петли недостаточно. – Торвин говорил, все так же не двигая лицом. Его слова замораживали, возвращая в прежнее состояние однообразия, функционирования.

И я бы в него вернулся, если бы не Баламут: нацепив горошину на вилку, он запульнул ее в меня. Точный гад. Попал прямо в лоб. Я запустил в него тарелкой и прыгнул следом за ней. Баламут откинулся на стуле, падая назад, перекатился и вскочил на ноги. Когда я оказался с его стороны стола, он атаковал. Удары неслись один за другим. Быстр. Баламут очень быстр. Неожиданно быстр, зато сила удара меньше ожидаемой, уклоняться я не успеваю, принимаю удары на руки, кости держат. Удар, удар, удар. Убираю руку и принимаю удар на лоб. Вспыхивают звездочки. Удар не сильный, но чувствительный. Я бью ногой в колено, а рукой – в локоть только что бившей меня руки. Баламут теряет миг на восстановление равновесия, и я перехожу в атаку. Вспыхивает красное пятно, пропустил удар, но взамен нанес три своих.

Тело вспыхнуло жаром и ускорилось.

– Боевой режим! – орет Эмо и хохочет.

Наши с Баламутом скорости сравнялись, удары рук ложатся на блоки, но у меня еще и ноги. Я бью несильно, задача – лишить равновесия и за счет этого выиграть время. Подбиваю ногу и приседаю. Удар в живот. Удачное решение, на нижнем уровне он работает медленнее, зато удары стали сильнее, как кувалда. Бум – волной меня сносит с места, откидывает метров на пять и впечатывает в стену столовой. Бум – в меня впечатывается Баламут.

– Наигрались? – раздался голос Торвина.

Окружающее пространство я контролировал, но приближение Торвина не заметил, как и не заметил, что он сделал, только ощутил последствия. Причем последствия прилета меня в Баламута были более тяжелые.

– В следующий раз кидай меня в Баламута, – шепнул я, восстанавливая дыхание.

Баламут отвалился от меня, раскинул руки и заржал. Мне совсем невесело, болит все, но Баламут смеется так заразительно, что спустя пару вздохов я присоединяюсь…

Сев, прислонившись к стене, я сквозь слезы смеха вижу, что происходит в комнате. Девушки хлопали глазами, а Торвин сел обратно, к нам спиной.

Минут через пять, отсмеяв весь адреналин, я успокоился.

Баламут ловким движением подпрыгнул и встал на ноги, протянул мне руку. Я взял, он поднял меня, подтягивая к себе.

– Кто сильнее? – шепчет он.

– Торвин, – отвечаю я шепотом.

Баламут застывает, обдумывая, потом согласно кивает и хлопает меня по спине.

– Что это было? – задаю я вопрос Уму.

– Предположу, что скорость Торвина больше нашей.

– Да в тетрис этого Торвина! Что было со мной последний месяц, я как будто не знаю даже. Заснул.

– Предположу, учебный транс, воздействие петли и учебные материалы подобраны специальным образом.

– Это не может быть маст?

– Фиксирую наличие схожих реакций у четверых сокурсников.

– Предположу подавление эмоциональной части.

– Ага. Эмо? Ты чего скажешь?