Остановиться? Развернуться обратно? Отказать?

И навсегда расстаться с Демидом?

Прогремел гром, и конь, забеспокоившись, сбился с шага.

Очередной знак или простое совпадение?

Зачем я еду? Глупый вопрос. Желание сочетаться узами брака естественно. Но таким образом?.. Правы ли мы в своём решении? Кто сказал, что подобные тайные авантюры доведут до добра? Но ведь и кто сказал, что это запретно?

Брачные традиции писаны людьми — эти обряды, ритуалы, испрошение дозволения у всех подряд, но нередко — нарушающие законы Господни. Церковь женит людей, противных друг другу, женит по указке — родителей, власти. Мой брак с Фёдором — был ли он законен в действительности? И ведь он был одобрен — церковью, народом, императором. При этом нынешнее венчание — когда и жених, и невеста, любят друг друга, когда они знают друг друга и собираются сочетаться в храме — перед крестом, со священником рядом, со свидетелями — я на то надеюсь. Этот брак, тем временем, отчего-то неугоден никому из упомянутых ранее, но — пусть будет так, прошу! пусть будет так! — он ведь угоден Господу.

Где Господь говорит, что брак должен быть одобрен обществом? Родителями — естественно, но мы оба — сироты.

Господь говорит — брак лучше для нас, чем разжигаться, а ведь мы разжигаемся — мои сны о Демиде, мои мысли — о нём, моё сердце — с ним, и как мне стыдно за эти чувства, и как прекрасны они были бы в законном браке!

Так угоден ли этот брак Господу?..

Без предупреждения, без мороси и даже капли — на нас обрушился ливень. Вновь грянул гром и в мгновение стена воды перекрыла всю видимость.

Это ли не ответ?..

Но отчего-то я продолжила путь.

Лошади замедлились — дороги размыло, и вот уже копыта тонули в грязи, с каждым разом выбираясь всё труднее.

— Дальше придётся пешком, — крикнул князь, спешиваясь. Шум дождя резал уши, вода забралась под плащ, а князь и вовсе был насквозь мокрый. Из-за воды я не могла нормально открыть глаза. Князь взял обоих коней за уздцы и повёл вперёд. Я же осталась на месте. — Что-то случилось? — тут же заметил он.

— Это знак, — проговорила тихо.

Он ничего не ответил. Расслышал ли?

— Какой знак? — спросил, наконец.

— Что мы не должны идти дальше, — голос задрожал. Признаться даже самой себе было трудно, но, очевидно, всё против нас. — Как мы доберёмся в такой ливень? Да мы сгинем в этом лесу ещё до того, как закончится дождь! Разве Господь не пытается остановить нас?

Князь отпустил поводья, но лошади — несмотря на беспокойство — остались стоять на месте.

— Посмотри на меня, — в глазах его было пламя. Он оказался рядом в мгновение, схватил за плечи. — Разве ты не видишь, что это лишь испытание?

— Испытание? — кажется, я откровенно плакала. А может это дождь…

Но как обидно! Я уже поверила в своё счастье, и тут…

— Это лишь доказывает, что мы всё делаем правильно, понимаешь? Всякий верный путь тернист, легко мы только ошибаемся, — князь замолчал, всматриваясь в моё лицо. Вуаль давно пропала, да и обруч слетел ещё в середине пути. Платок наверняка сбился, и выглядела я ужасно, впрочем, об это ли стоит думать? — Нам осталось идти немного, я знаю — куда. Мы уже прошли весь путь, и разве не будем мы ценить наше счастье ещё больше, если оно достанется нам с трудом? Идём.

В его словах был смысл. Или же мне так только кажется, ведь я хочу, чтобы он оказался прав?

И всё же, кажется, сомневаться поздно. Если не суждено — мы не дойдём до места, вот и всё.

— Вы такой невоспитанный, — выдала, вытирая лицо. Впрочем, оно тут же намокло снова. — Хватаете меня, «тыкаете»…

— Да, надоела эта притворная жеманность, — князь улыбнулся. — Я бы поцеловал тебя прямо сейчас, но думаю, тогда ты мне точно откажешь.

— Правильно думаете, — я отстранилась. — Возьмите поводья и идёмте. Я ужасно замёрзла.

«Тыкать» князю язык не поворачивался — да я даже в мыслях смущаюсь называть его по имени!

— Я люблю тебя, — послышалось за моей спиной.

— И я вас, — не стала врать. — Поэтому давайте поторопимся.

Как ни странно, с этого момента путь показался мне куда проще.

Петергоф

Воронцова дача

Часовня Святого Архангела Михаила

Когда свидетели и священник уже отчаялись, дверь в часовню распахнулась, явив сначала промокшего насквозь князя, а затем и Лизу. Они были по колено в грязи, Лиза безуспешно попыталась скрыть лицо, увидев Толстого, но мокрый платок не поддавался, и Лев деликатно отвернулся, позволив даме привести себя в порядок.

— Лиза! Демид! Господи, что с вами стряслось? — воскликнула Катя.

— Небольшое испытание, — Демид с улыбкой посмотрел на смущённую Лизу.

— Катя, и вы тут? Вы знали?

— Узнала намедни, его светлости нужны были свидетели. Вот, — она накинула на голову Лизы полотно, закрывая с ног до головы. — Поторопитесь.

— Где вы это взяли? — графиня с удивлением посмотрела на подругу сквозь тончайшее кружево, обшитое бриллиантами.

— Одолжила у императрицы, — Тютчева хитро улыбнулась.

— Она знает? — Демид напрягся.

— Полагаю, догадывается. Впрочем, не фата ли доказательство тому, что эту авантюру она одобрила?

— Будет надеяться…

— Вот, — Лев, поняв, что Лиза уже спряталась за фатой, подошёл ближе и передал Демиду кольца.

— Поторопимся же, дети мои. Уже рассвет, скоро сюда начнут стучать прихожане… да и свечи почти истлели.

И правда — Лиза осмотрелась — всё вокруг светилось золотом, но свечи держались из последних сил — воск оплыл, покрывая подсвечники и пол. Они определённо задержались.

— Начнём же…

С этого момента Лиза плохо слышала происходящее — так сильно билось её сердце.

Они подошли к аналою, покрытому белым полотном.

— Добровольно ли ты пришла сюда, раба Божия Елизавета?

— Да…

— Добровольно ли ты пришёл сюда, раб Божий Демид?

— Да.

Лев и Катя подняли над их головами венцы. Зычный голос священника, читающего отрывки из Евангелии, казался неестественным, эхо разносилось над сводами часовни, перекрывая и треск постепенно затухающих свечей, и звук дыхания присутствующих, и звона бьющихся о землю и своды капель.

— В начале бе Слово, и Слово бе у Бога, и Бог бе Слово…

Лиза смотрела вниз. Фата словно защищала её от окружающего, но в то же время она вдруг почувствовала себя оторванной от мира.

— Поднимите руки свои…

Священник медленно связал их руки епитрахилью и повёл вокруг аналоя, воздавая хвалу Господу. Мысли Лизы смешались, она просто делала, что говорят. Вдруг стало страшно — снова.

Но нельзя отступать.

Они остановились.

— Что Бог сочетал, того человек да не разлучает, — епитрахилью вернули на аналой. — Подайте друг другу руки…

Лиза повернулась к Демиду, протянув дрожащую ладошку. Его рука — горячая и суха — обхватила нежно, но уверенно. Кольцо оказалось в самый раз.

— Теперь ты, — шепнул Демид, когда ожидание затянулось.

Лиза взяла кольцо из его рук и, уже едва видя происходящее в полумраке, надела кольцо на указательный палец Демида.

— Венчается раб Божий Демид с рабой Божией Елизаветой… Господи, Боже наш, славою и честию венчай их!

Последний молитвенный напев. Демид так и не отпустил её рук, и это странным образом успокаивало. Он здесь, с ней, рядом. Теперь всё будет совсем иначе.

Венцы оказались на их головах. Лев и Катя у в унисон облегчённо выдохнули и отошли в сторону.

— Целуйте друг друга в знак мира и любви. Сей поцелуй да будет запечатлением вашего брака перед Господом и людьми.

Лиза затаила дыхание. Ей вдруг стало нехорошо — она вовсе забыла про эту ужасную традицию. Разве можно совершать такое прилюдно, да ещё и в доме Господнем?..

Она замерла, ожидая поцелуй, как страшную кару.

— Не здесь, — твёрдо сказал Демид, сжимая ладони Лизы. От сердца отлегло.

— Как угодно вам. Благословляю вас в любви и верности перед Богом. Пусть любовь эта будет чиста и праведна, и Бог даст вам мир и согласие.