— Блять… Лучше бы я дальше махал мечом и не думал. Что мне теперь делать со всем этим?! — Зеларион, раскрасневшийся, сел на корень и усиленно задумался.

— Ну… Вообще, я несколько удивлён, что ты воспринял слова демона, причём не самого сильного, за чистую монету, — покивал инкуб.

— А кому мне ещё верить? Я чувствую за тобой… Не знаю… Что-то в тебе, в общем, есть. Ты не из тех, кто будет врать ради лжи, чтобы запутать. В тебе… В тебе есть что-то, чего нет даже во многих разумных. Я не знаю… Какая-то свобода, что ли.

— Ахахах! Какая свобода? Я принадлежу полностью богу хаоса, каждая моя мысль…

Люпин не успел договорить, ведь грохот камня и щепы от снаряда, вылетевшего из портала над алтарём, заткнул голоса собеседников.

— Кхем… Неожиданно… — сказал Зеларион, отойдя от шока.

— Да… Наверное.

Инкуб подошёл к прилетевшему нечто и увидел серебряное копьё с гравировкой картин пошлостей по всей длине — от начала клинка, что после такого влёта даже не погнулся, до шипа с другого конца.

— Ну что же… Видимо, от нас ждут великие дела! — сказал Зеларион на это послание.

— Ага… Наверное, — взял инкуб копьё и услышал тонкий женский стон от этого артефакта.

Глава двадцатая.

Герой — злодей.

Вот был план. Всё работало как по нотам. Но нет… Надо, чтобы вылезла какая-то очень подозрительная ерунда.

— Ня… Хозяин! Я не ерунда! Я ваша!

— ЗАТКНИСЬ! — Тенебрис не выдержал ментального крика копья через пятнадцать минут.

Люпин же пытался игнорировать.

— Хозяин! Хозяин! Пожалуйста, обратите внимание! Я! Я так прекрасна в этих лучах солнца! Ах! Пожалуйста!

— Так… Давай договоримся. Мне правда некогда сейчас. Для начала убери эту зловещую чёрно-фиолетовую дымку. Сделай её розовой. Картины разврата прикрой и замени нежными картинами любви.

— Но… Но… Хозяин! Я…

— На тридцать шесть часов. Потом это не понадобится.

— Л-ладно…

Визг перестраивающегося металла ознаменовал изменение артефакта.

— Так. То, что ты мощный артефакт, это понятно. А в чём именно твоя сила?

— Хозяин, я быть вашей полностью, какой вы пожелаете!

— Так. Короче, неоформленный универсал, который проигрывает специализированным по мощи применения, но при этом обладает значительно большей силой.

— Ммм… — Артефакт явно задумался, вглядываясь в себя. — Ммм… Хозяин умный! Да! Да! Вы правы, Хозяин!

— Тогда готовься к очень мощному и демонстративному удару. Ох… Как же я, оказывается, не люблю перекраивать планы на ходу.

— Аааа! Как ты терпишь эту тупую хрень?! — дракон негодовал.

— Это мощное орудие, дарованное мне моим богом, так что я попросил бы не оскорблять.

— Ура! Хозяин защищает меня! — пищало копьё по ментальному каналу.

Инкуб игнорировал бурление эмоций между драконом и копьём и просто шёл к потенциальной фронтовой гряде.

Сам план, предполагающий захват деревни экономическими методами и через религию, никак не изменился, но на репетицию реплик, которые нужно было высказать Алинаэль и Миратиэль, ушло несколько долгих часов до самого вечера.

Снег изрядно подтаял, местами обнажая жухлую траву и землю, но к вечеру мороз вернулся, и грязь превратилась в ледяные пространства, что было несколько неприятно.

Наконец к ним подбежал Каэларин. Секундное удивление в его глазах при виде копья было объяснимо, но он взял себя в руки и тихим шёпотом спросил:

— Что произошло? Всё по плану?

— Почти. Только немного ускорим происходящие процессы, — шепнул в ответ инкуб.

— Что нужно делать? — спросил Каэларин.

— Скажи, что найден способ противостоять дроу и что у Жриц Жизни и Любви важное объявление.

Каэларин кивнул и отошёл к командирской комнате, разыскивая Ариэль и ещё нескольких человек, руководящих обороной.

Вскоре лагерь под стеной оживился. Гарнизон вышел на неровное построение и гудел от негодования из-за необходимости стоять на ледяном плацу.

— Здравствуйте, братья и сёстры! — Алинаэль начала свою речь. — Боги даровали нам спасение! Мощный артефакт, что вложен в руку самого мягкосердечного из нашего рода!

Люпин на стене поднял копьё, и оно издало золотистый свет, став похоже на второе солнце в закатных сумерках.

— Узрите силу лучшего из нашего рода! — мягко воскликнула Миратиэль, стоящая рядом с Алинаэль.

Вспышка магической мощи рассекла пространство перед стеной, образовав довольно большой овраг. Это была явная демонстрация силы.

Гарнизон ликовал. Потенциальная угроза высших демонов могла быть устранена в считанные мгновения с такой мощью.

Через пять минут к стенам деревни подошла делегация. Какой-то раб с жидкой кожей и нескладным телом, несущий послание в свитке, отдалённо напоминал человека. Рядом с ним шёл волшебник — внешне не самого высокого уровня сил, но, что удивительно, человек с бледной кожей.

— Послание для эльфийской общины сих земель. Выдайте нам одного из ваших, по имени Гэлион. Нам известно, что он вместе со своей родственницей, храмовой жрицей, укрывается в этой деревне, — усиленный голос громыхал, доносясь до слушателей.

Несколько рейнджеров, хорошо знакомых с Гэлионом, натянули луки, но он их остановил.

— Сей индивид обесчестил одну из дочерей матриарха, а также стал отцом двух детей от дочерей правящего дома города Меркар. В случае невыдачи этого индивида будет начат штурм, — закончил волшебник ультиматум.

Несколько эльфов посмотрели на Люпина со смесью удивления и смешков, а Равей и вовсе старательно прятал свои «хи-хи» в кулак.

— Ну… Ситуация действительно комичная, но, учитывая, что наши сородичи сейчас на ритуальных кругах и их могут прирезать, а души скормить демонам, вариантов как бы немного, — сказала Ариэль, влетевшая на стену.

Люпин знал, что так и произойдёт. Довольно удобно оказалось согласовывать планы через сны.

— Посланник дроу, — сказал Каэларин усиленным голосом. — Мы не можем принять ваш ультиматум, но в ходе переговоров, я уверен, мы сможем решить этот вопрос без излишнего кровопролития.

Волшебник кивнул и ушёл вместе с рабом. Гарнизон же оживился ещё сильнее, словно улей жужжащих пчёл.

Каэларин заметил небольшое недовольство на некоторых лицах, но проигнорировал.

— Берём с собой Алинаэль, и хватит, — шепнул он Люпину.

Тот кивнул в ответ.

Через час их ждала палатка ровно посередине предполагаемого поля брани.

Уже в ночи их делегации вошли в эту палатку и уселись за стол переговоров.

Матриарх Консэтис сидела вместе с Гэрри, свернувшимся клубочком чистого мрака на её коленях, и Маэвис и Стеллой, сидящими по обе её руки.

— Ну, здравствуй, Люпин, — улыбнулась матриарх.

— Здравствуйте, Консэтис, — слегка поклонился Люпин.

— Не скажу, что я была сильно удивлена тем, что мои дочери смогли понести ребёнка от инкуба, но это довольно занятно. Впрочем, сейчас не об этом. Полагаю, этим двоим ты можешь доверять?

— Здравствуйте, Консэтис Жестокосердная. Наслышан о вас как о крайне мощном волшебнике и теологе. В юности читал книги, написанные вашей рукой, — сказал Каэларин.

— Здравствуйте, матриарх. Да, я жрица нового культа под рукой нашего владыки, — Алинаэль прильнула к инкубу и прижала свои груди к его руке.

— Приятно вас видеть. Что ж, полагаю, осталось рассказать планы на деревню, и мы подумаем, как убедить ваш народ, что это был единственный выход.

Консэтис выпила воды и продолжила:

— Ваша деревня станет выходом для торговых путей подземья. Здесь будет проходить торговый маршрут, который будет доставлять товары: металлы, уголь, пирит, материалы с монстров. Вы же будете поставлять специи, еду с поверхности, алкоголь, ткани. Денежной единицей станут чеканные монеты с магической гравировкой, подтверждающей пробу, весом один грамм, и слитки с аналогичной технологией весом сто, тысяча, две тысячи и пять тысяч граммов. Налог на проходящий торговый маршрут для вашей деревни я устанавливаю в девять процентов. Взамен оставляю две сотни солдат моего дома для обеспечения безопасности маршрута, обороны от монстров и помощи в урегулировании разного рода вопросов, требующих силового решения. Они будут под управлением силовой структуры на базе ваших кадров. Дочерей же я оставлю здесь как советников, с ними — прислугу из рабынь-дроу, а номинальным главой деревни становится Люпин, ныне более известный под именем Гэлион. Ну а пленных я отпущу, как только вы пойдёте к лагерю, — мне они не нужны. Что ж… Своё видение я рассказала, ваши варианты? — закончила длинную речь Консэтис.