Её мольбы залить в неё семя стали последней для меня каплей, и слившись в страстном поцелуе с ней я наполнил её содрогающуюся и едва в сознании.

Так перепачканная в пошлых жидкостях она лежала подо мной.

Следующей остановкой снова была баня, а там разврат продолжился уже с её инициативы. Помнится, я думал, что она лёгкая? Да что-то не очень.

Она из раза в раз вдалбливала свои бёдра в мои, пытаясь выжать последние соки своими половыми губами. Яркости добавлял её шершавый язык, что облюбовал мою шею.

Я же тоже не остался в долгу и частично преобразившись засунул свой хвост ей в попку. Она остановилась на пару мгновений и уже было хотела что-то сказать, но похоть ещё сильнее наполнила её разум, и в болезненном исступлении она принялась ещё более рьяно прыгать на мне.

После часа банных игрищ демон уже не улыбался, понимая, что через пару часов придёт целых три голодных женщины, а он уже банально устал...

Глава Четырнадцатая.

Страдания сердечные.

— Интересно, а то, что я не засыпал, можно считать за пробуждение? — пробубнил в полуобморочном состоянии Люпин.

— Эх ты, демонёнок. Истощиться за каких-то шесть часов, — с ехидством отметил дракон.

— Ой, заткнись, ящерица ты желчная. И без тебя голова раскалывается.

— Не прибедняйся. Единственное истощение, которое у тебя есть, — это моральное. Физически и магически ты полон сил.

— Да… Действительно. Пойду-ка я прогуляюсь.

Усталость действительно была не физической, а чисто духовной, как будто батарейки, что давали ментальную остроту, вытащили из мозга.

Под эти мысли Люпин наблюдал за заснеженной деревней. С небольшого холмика виднелась большая часть деревни, а с корней дерева на это можно было даже смотреть без риска отморозить себе задницу.

Какое-то копошение у друидских кругов привлекло внимание инкуба. Собрание у площади вечно цветущих цветков было знатным. Пятьдесят эльфов, друидов и паладинов — от самого слабого до самого сильного, — такое количество поражало.

— Эй, Равей… — шепнул Люпин знакомому. — А что тут?

— Экзамен на ступень. Я тоже иду через полчаса.

— Прикольно. А смотреть можно?

— Да, никто же не гонит. Да и вон мелочь глазеет, — кивнул паладин в сторону детей.

Первой парой выступающих была девушка-друид… Кажется, её звали Лиандра. Хм… Вроде бы ученица Илинтриэль. Довольно сильная.

Сейчас она вышла против какого-то старшего друида. Обычно такое проводят пришлые друиды, скорее всего, специально из другой деревни притащили целую верхушку круга.

Друиды без особых сентиментов швырнули для начала друг в друга по молнии, схватили весь урон от заряда в лицо, а после обратились в зверей. Лиандра — в змею, а пришлый друид — в медведя.

Через пять минут дикой схватки, с ором, разорванными кусками плоти и потоками крови, победил яд большой змеюки. Друид же после такого перформанса безнаказанно превращался в свою нормальную форму без единой раны, и даже одежду не приходилось отряхивать. Удобно. Понять бы теперь, как это работает.

— Забей. Не наш профиль. Нецелесообразно приложенным усилиям, да ещё и может сломать уже отлаженные механизмы, — прокомментировал мысли Люпина дракон.

— А тебе прям совсем заняться нечем, да?

— Да. Скучно, даже Слаанеш и отшельник не заглядывают.

— К тебе заглядывала моя мать и архидемон? Какого фаллоса ты мне не сказал?!

— Бип-бип-бип.

— Наглый чёрный ящер.

Так прошло ещё несколько боёв, ещё более кровавых и жутких. Друиды — реально звери, как бы это иронично ни звучало. Вырванная с мясом челюсть лесного волка — это жуткое зрелище, а изломанное тело лося, что выжимает из себя последние силы и идёт напролом, — ещё и отвратительное от хруста костей и всхлипов его окровавлённых лёгких. Лось, кстати, победил, а местный друид ступеньку не взял.

И вот наконец на поле вышел Равей.

Окровавленные васильки и ромашки были откровенно сюрреалистичны своей невинностью посреди поля жестокого смертоубийства ради проверки сил молодняка.

Навстречу ему вышел уже взрослый паладин в доспехах куда более вычурных и, видимо, отчасти живых, так как состояли они из железного древа и сейчас цвели.

Равей стоял с двуручным мечом в открытой стойке, его соперник был с щитом и полуторным мечом. Мерзкое оружие, лишь немного уступающее двуручнику по длине и столько же по весу.

Равей инициировал столкновение молниеносным выпадом, но пришлый паладин принял его на щит, а следующим действием сделал выпад прямо в горло.

Удар был отпарирован, но и следующий удар Равея был принят на щит. Так повторилось с десяток раз, но кое-что всё-таки менялось. Во-первых, выносливость Равея таяла, а во-вторых, щит его оппонента дал трещину и начал разламываться.

Одиннадцатый удар щит уже не выдержал, и небольшая рана появилась на предплечье пришлого паладина.

Так началась вторая фаза их противостояния. Равей только усилил напор, более старый и опытный оппонент перешёл в ещё более глубокую оборону и ждал ошибки.

Равей же не дал ему замедлить темп и безрассудно кинулся в клинч. Размаха не хватало для нормального удара, поэтому полуторник чиркнул по латам и отскочил.

Равей же свой меч вовсе выкинул на землю и в ближней рукопашной схватке выбил опорную ногу пришлого паладина. Тот от неожиданности выронил меч, сильно ударившись спиной. Сверху на него уже летел Равей, выставив кованный локоть так, чтобы попасть по шее.

Доспех явно сократил урон от такого, но Равей и не думал останавливаться. В собачьей схватке он сбил с соперника шлем и начал через блок незатейливо забивать его руками. Через пару минут соперник просто сдался, прося пощады.

После схватки соперники пожали руки и помогли друг другу подняться. Всё же паладины не хотели друг друга банально поубивать, оттого знаменитую божественную кару не думали использовать. В ином случае поединок бы точно кончился потерей одной или нескольких конечностей у одной, а может быть, и у обеих сторон.

Дальше Люпин уже не сильно интересовался схватками, ведь увидел, как воин, что так браво бился в кругу, вышел и слегка понуро поплёлся к Лиандре. Отойдя от толпы, он вошёл в невидимость и пошёл погреть ушки у этого костра интересных разговоров.

Лиандра сидела в максимально нейтральном и даже слегка презрительном настроении, последнее усилилось, когда она увидела паладина.

— Лиандра, ты видела? Я его щит разломал на одиннадцатом ударе! — Равей говорил с гордостью, но его голос слегка дрожал от желания впечатлить. — Даже без божественной силы справился, хотел показать, что могу держать удар до конца.

— Видела, видела. Одиннадцать ударов — это ж почти вечность, — Лиандра отвечала с лёгким сарказмом, её тон холодный, как зимний ветер, но не злой, скорее безразличный. — Я бы змеёй его за минуту свалила, а ты всё руками махал, как снеговик оживший.

— Ну... Я могу по-разному! А как бы ты сделала? — Равей упрямо цеплялся за её слова, в его голосе сквозило восхищением, которое он пытается скрыть. — Ты так ловка в бою была, я бы у тебя чему-нибудь научился, если ты не против…

— Научился бы? Ох, Равей, ты слишком милый для этого мира, — Лиандра чуть наклонилась к нему, её улыбка стала тоньше, а в глазах мелькнула тень насмешки. — Знаешь, мне тут как раз нужен редкий цветок… называется «лунный морозец». Принесёшь? Растёт где-то у ручья, подо льдом, говорят.

— Лунный морозец? Я мигом найду! Где точно искать? — Равей загорелся энтузиазмом, не замечая подвоха, его голос исполнился решимости, а глаза сияли от шанса помочь. — Ты только скажи, я всё перерою, хоть весь лёд расколю!

— Да, у ручья, под самым толстым льдом, говорят, прячется, — Лиандра лениво помахала рукой в сторону леса, пряча ухмылку. — Поторопись, а то я без него совсем зачахну, и тебе потом меня утешать.

Равей кивнул с серьёзностью, будто ему поручили добыть святой Грааль, и поспешил прочь, чуть ли не бегом, проваливаясь в сугробы. Лиандра проводила его взглядом, а затем тихо фыркнула, возвращаясь к своим мыслям.