Метнулись змеями к нежным ножкам руки инкуба, и незаметным изменением плоти стали обращать грязь в сильно разбавленную слизь.

– Ох, не скажу, что мне не приятно, но мог бы ты отпустить мое ушко?

– Конечно. – выпустил изо рта зардевшееся бардовым от измывательств ушко.

– Ох... Твой... Ты упираешься в меня снизу...

Люпин перешёл на намыливание эльфийки спереди и неизбежно уткнулся членом в её нежную кожу. Едва сдержавшись, чтобы вот прямо сейчас не начать разврат, инкуб сдержался и продолжил омывать тело Ариэль.

– Ух... Там нежно, аккуратнее, пожалуйста. – рука Люпина не осталась незамеченной, когда подобралась к самым нежным точкам тела и начала медленно омывать и их, вторая рука проходилась по подмышкам, задевая чувствительную кожу.

– Что же, теперь волосы. – инкуб чуть ли не разрывался от похоти, но разум его был сильнее.

Ещё пару минут возни с длинными волосами эльфийки, и Люпин набирает бадью чистой воды и омывает нежное тело. Фыркая от воды, эльфийка смывает всё с себя, оставаясь чистой и распаренной пред инкубом.

– Ой! Тебе не больно?! – эльфийка увидела своими огромными изумрудными глазами пульсирующий от приливающей крови и дергающийся от возбуждения член.

– Н-немного...

– Тебе стоило сказать об этом сразу.

– Ух...

Ротик эльфийки принял член инкуба с завидным мастерством, и, смочив как следует слюной, она достала его и встала с табуретки.

– Вот сюда. – Эротично растянув попку одной рукой, эльфийка одной рукой опёрлась о скамью.

– *Гульп* – Инкуб нервно сглотнул и через секунду оказался в ней на всю длину.

– Ой! Осторожнее, это несколько... Ах...

Что хотела сказать Ариэль, инкуба мало волновало. Шлепки наполнили банную комнату, смазка, стекающая обильным потоком, уничтожала результаты мытья в считанные мгновения, снова заляпав чистые тела.

Так, дикий акт похоти продолжался с час. Ариэль пыталась что-то сказать, когда Люпин заливал её лоно семенем, но ей быстро закрывали уста жарким поцелуем. В экстазе Ариэль дернулась от спазма мышц всего тела, но Люпин поддержал попытавшуюся свалиться в беспамятство тело.

– Ха... Ха... – с шумом выдыхала эльфийка, ставшая густой от воздуха. – Я уже и забыла, как это приятно, но не думала, что ты такой пылкий.

– Ариэль!

– ! – безмолвное восклицание возникло из-за новой волны похоти Люпина, что наполнила лоно эльфийки, а безмолвным оно стало от страстного поцелуя, задушившего слова.

Акт удовольствий продолжался уже час, и ещё час Ариэль явно бы не выдержала. Её спас стук в дверь и голос, зовущий Люпина на трапезу от Миры.

По поводку метнулись неудовольствие, нацеленные на разум рабыни, но не достигнув адресата, Люпин увидел, что Мира это сделала лишь потому, что внизу сидит ещё одна особа, пришедшая поздороваться со старыми друзьями.

Ариэль, тяжело дыша, рухнула на лавку, истекая любовными соками с силой, выталкиваемыми из нутра.

Плеснув на неё тёплой водой, Люпин смыл наиболее яркие проявления разврата.

Ариэль мутными глазами смотрела на парня, но слов она не могла найти, лишь чувствовала что-то смутное, нездешнее, впрочем, эти ощущения были смазаны волной удовольствия и где-то совсем на периферии сознания.

Люпин же всосался в губы Ариэль на последок, шепнув ей на ушко, что постарается вернуться к ней как можно скорее, и нацепив лёгкую тунику, сандалии и панталоны, пошёл на встречу.

Глава шестая. Наглая ложь.

В полумраке уютной трапезной, где воздух был насыщен ароматом трав, древесины и вкусного жаркого, я заметил жрицу богини Любви, Алинаэль, знакомую мне лишь по украденной памяти Гэлиона. Её светло-зелёные глаза завораживали, отражая неведомую мудрость и скрытые тайны лесов. Их проницательный взгляд мог проникнуть в душу, вызывая смесь благоговения и непреодолимого влечения.

Её длинные рыжие волосы спадали на плечи, обрамляя лицо, напоминающее мрамор своей светлой, почти неземной красотой. На ней было бардовое платье, мягко облегающее фигуру, подчёркивая её грациозность и изящество — истинное воплощение красоты, скрытой за шёлковым покровом. Тонкая вышивка на её одеянии добавляла загадочности её образу и доставляла эстетическое удовольствие, словно тая в себе древние символы любви и гармонии.

Каждое её движение, каждая улыбка были игрой света и теней, манящей и чарующей. В её присутствии ощущалось нечто большее, чем просто спокойствие и уверенность. В глубине её глаз мерцал отблеск неизведанного, свидетельствующий о сложных эмоциях и нерешённых дилеммах, с которыми жрица сталкивалась каждый день. Этот отблеск становился для меня вызовом, пробуждая инстинкты, которые шептали мне о направлении того, как проще всего столкнуть её с пути праведного.

Как только меня заметили, моё тело оказалось в мягких и теплых объятиях этой эльфийки.

– Боги! Гэлион, как я рада, что ты жив... – большие глаза полнились слезами радости и печали, капая крупными гроздьями на тунику Люпина и платье жрицы. – Я молилась о тебе, о том, чтобы боги даровали тебе стойкость выжить и вернуться. Я молила всех старейшин, чтобы спасти вас из плена, но они лишь сказали, что мы потеряем больше, чем спасём, и слышала отказы. Я рада, рада, что вы живы!

– Спасибо, леди Алинаэль, мне лестно, что вы так добры, – ответил он, нагнувшись чуть ниже к ушку и сказав полушепотом: – У меня есть очень деликатный вопрос, где я мог бы с вами переговорить?

– Можешь прийти в храм в поздний вечер, – шепнула она также.

Милая беседа под стук посуды завершилась через полчаса, Алинаэль ушла на рабочее место, так как она единственный медиатор межличностных конфликтов в деревне, к которому можно обратиться без издержек, а по совместительству ещё и самый позитивный член общины, которую любят и лелеют, по ощущениям, буквально все.

Инкуб заметил, что на её душе лежит груз прожитых лет и её место лишь тяготит её с каждым годом всё сильнее. Её душа горела ярко, но свет её распылялся на множество мелких вопросов, в которые она вкладывалась искренне и с самоотдачей. Даже слёзы, что она лила, вспоминая тщетные попытки спасти сородичей из плена, были искренними.

Люпин ещё в диалоге продумал, как воспользоваться её столпами разума для её же морального падения.

– Господин, – шепнула Мира на ухо. – Могу ли я сегодня согреть вам постель?

– Оставь дверь открытой, но не смей себя горячить. У нас в доме Ариэль, не нужно выдавать, что ты это знаешь, наоборот, постарайся сделать ощущение, что ты подумала, что она ушла после готовки.

– Как прикажете, я пойду, куда вы указали.

Протопав, виляя задницей к своей комнате, она прикрыла дверь.

Эта ходьба по лесам съела всё время дня, расположение в комнатах и мытьё заняло ещё часть вечера, но инкуб был крайне рад и полон сил. Принюхавшись, стоя у двери в свои апартаменты, он понял, что Ариэль ещё там. Зайдя, оглянувшись и сняв сандалии, он понял, что эльфийка до сих пор в банной комнате. Плотная дверь предбанника распахнулась очень легко, и за ней было прекрасное зрелище. Ополоснувшаяся эльфийка сушила полотенцем длинные волосы, изгиб её тела был прекрасен, выпячивая самые аппетитные округлости прямо навстречу входящему. Скользнув выше, Люпин увидел несколько старых шрамов, что почти затянулись на спине рейнджера, но подумал, что это может подождать. Быстро и неслышно скользнув к нагнувшейся эльфийке, он едва слышно скинул с себя одежду, приблизился к ней и заключил её в жаркие объятия. Удивлённо ойкнув, она обернулась, увидев тело молодого эльфа, что с пылкой страстью продолжил прерванный акт похоти. Посчитав недостаточным, но приемлемым количество выпитой похоти из этого акта, он оглядел запыхавшееся, мокрое от пота тело.