Кивнув напоследок, дроу пропал в обратном пути, инкуб же спрятал неприметный кинжал за голенище и отправился в развилку, потянув рабыню за собой.

Протопав ещё пару часов по едва светящимся пещерам, они нашли закуток неприметный со стороны и разложили последние припасы на полу. В лучшем случае им еды хватало на два дня, но в этом и была идея, их должны были счесть теми, кому очень повезло, а не теми, кого провели буквально за ручку. Изгвазданные плащи, простые одежды, лица из белых ставшие серыми от грязи и волосы, слежавшиеся от пыли и пота за день, ставшие мерзкими на прикосновение, хорошо играли на эту легенду. А разодранные в кровь колени и руки добавляли дополнительные нотки жалости к образу.

– О, мать, молю, пусть эта задумка выгорит! – помолился инкуб.

– Бесполезно, в этом мире старшие сущности обладают крайне малые возможности из-за очень медленного хронопотока и сильной души мира, – выдал информацию дракон.

– Кстати, Тенебрис это твоё имя?

– Гррррр... Истинное имя дракона я и смертному бы не доверил, а демону так и подавно. Тенебрис – это псевдоним для низших рас, существует несколько логов одного архимага, никакого архимага не существует, это просто личина для моих дел среди смертных, но кажется низшие расы не столь умны, чтобы понять такую простую истину.

– Я думаю, ты тут слишком критичен к смертным, в конце они всего лишь хотят силы, богатств и удовольствий. От кого это получать не столь важно для них.

– Хм... Имеет смысл, но мне всё равно на их мимолётные трепыхания. Гррр... Как же тяготит отсутствие тела...

– А ты спокойнее, чем стоит для того, кто умер не так давно.

– Пфф... Не в первой, а в худшем случае я бы просто переродился в другого дракона, ведь наш род рождается лишь в телах от нашего рода.

– Занятные существа драконы, вот только как видно – смертные.

– Ха-ха-ха, демоны умирают куда чаще и куда более безвозвратно, ведь в том царстве, что зовётся твоим домом, возможны даже невозможные вещи, например, уничтожение неуничтожимой души.

– Не знаю я варпа, ибо сразу после рождения меня призвало в этот мир, впрочем, не суть, ты лучше скажи, а что это за кристалл был в сердце?

– Это результат долгого и сложного ритуала, помогает сохранять душу и разум после смерти тела. Душа, правда, в некотором неадеквате, разум же как всегда рациональнее некуда.

– Ага, то есть, по сути, тебя и душу тебя же можно считать разными существами... Так и запишем...

– Ты идиот? У тебя кроме мыслей о том, как бы примкнуть поцелуем к женщинам, мыслей вообще нет?

– Да...

– Грррр... А стоило бы, мелкий демон, проживя подольше, как минимум ты сможешь оприходовать побольше самок.

– Ладно, ладно, не нуди, старик, в конце концов недолго осталось до нашей цели.

– Ты не посвятил в планы, не поделишься, мелочь?

– А не очевидно? Порабощать и жрать эльфов.

– Хмм... Эльфятина костлявая, дварфы вкуснее.

– Кхем... Предпочту питаться пищей чуть более изящной и чуть менее варварской.

Поднявшись с пола, Люпин достал всё, что можно употребить из сумки, и отдал эльфийке на съедение, потерять рабыню из-за голода – верх тупости. Осталось совсем немного, воздух стал намного свежее, чем ниже, и выше по шахте виднелись отблески света.

В безмолвии парочка шла до заветного выхода, инкуб ощущал какую-то чистую радость эльфийки, её разум хоть и сломался в нескольких местах, главным образом в мотивации, но, видимо, детские воспоминания о деревне и родных лесах возбуждали поток искренних и чистых чувств, незамутнённая радость, облегчение, ностальгия и комфорт.

В морозной тишине зимних сумерек, когда воздух был наполнен колким холодом, Люпин уверенно ступил на заснеженную горную тропу. За ним осторожно и сдержанно следовала его рабыня, будто каждое её движение зависело от его благосклонности.

В тёмных, изношенных плащах они выглядели неуместно среди холодной красоты зимнего леса. Инкуб двигался вперёд с непринуждённой уверенностью, не оборачиваясь, ведь чувствовал, что его спутница не отстаёт. Её глаза оглядывали знакомые деревья и понимание близости дома грело обожженую пламенем желанья душу жрицы.

Тишина, величественная и полная, нарушалась лишь хрустом снега под их ногами. Деревья, покрытые инеем, возвышались как стражи, наблюдая за их продвижением, а иней, покрывающий их и искрящийся на солнце, создавал иллюзию хрустального леса.

Наконец они достигли поляны, где горизонт начинал оживать первыми отблесками рассвета. Небо, окрашенное в нежные розовые и золотистые тона, постепенно рассеивало ночную тьму. Свет медленно пробивался сквозь ветви громадных деревьев, тишина леса разбиваемая лишь уханьем сов и хрустом снега под ногами погружала путников в меланхолию и спокойствие, что Люпину было крайне чудно.

Инкуб остановился, вдыхая свежий воздух, и повернулся к своей спутнице. В его взгляде, пронизывающем утренний рассвет, таилась тень — отголосок древней силы, затаившейся под налетом плоти и крови. Для него этот рассвет, столь красивый и обнадёживающий, был лишь ещё одной гранью мира, который он никогда не сможет полностью полюбить, оставаясь чужаком с наследием, что жгло душу вечным голодом, желанием и амбицией.

Глава пятая. Прибытие.

– Сколько нам ещё идти? – задал вопрос Люпин.

– Понятия не имею, я не так часто уходила даже до малой рощи, а так далеко я уходила лишь дюжину раз.

Рассветные лучи едва касались верхушек древних деревьев, возвышающихся как немые стражи над лесом, окутанным холодным дыханием ранней зимы. В суровой тишине, когда каждый лист был покрыт инеем, словно хрупким серебром, незримая тень скользнула между стволами. Казалось, сам лес ожил, наблюдая за незваными гостями, и каждый шаг отдавался эхом в сердцах тех, кто чувствовал, как невидимые глаза следят за ними из теней.

Этот взгляд кольнул Люпина, он словно бы кишками почувствовал опаску.

– Кто там?! Покажись! – Люпин вытащил потрёпанный меч и встал в стойку.

Едва заметный, изящный силуэт выскользнул из под тени кроны дерева с направленным на Люпина луком.

– Стой! Свои! – прокричала Миратиэль.

– И то верно. – Люпин вложил меч в ножны, ничуть не выдав свою нервозность.

– Хмм... Я помню ваши голоса, но всё же лучше снимите капюшоны, покажите лица. – шепчущий ласковый голос коснулся ушей Люпина, и тут он понял, что день воздержания, после тех марафонов, что он устраивал, для него непозволительная роскошь.

– Старшая Жрица Богини Жизни Миратиэль, мой племянник Гэлион, все остальные, из его рода, скорее всего, погибли. – Парочка выполнила требования.

– Хм... Рада тебя видеть, Мира. – рейнджер скользнула тягучим шагом к рабыне Люпина и взяла её в нежные объятия.

– П... Получается, всё? Я... Я в безопасности?

– Да. Будь спокоен, отныне всё хорошо. – Ариэль приласкала грязный локон, как она думала, племянника своей хорошей подруги. – Идёмте, я отведу вас к старейшине, не думаю, что ваши дома были заняты, а даже если так, домов у нас всё равно больше, чем тех, кому было бы в них жить.

И тут Люпин понял, что если такая незаметная единица сможет в любой момент находиться в деревне и слушать всё, что ей вздумается, то его конспирация будет под большим вопросом.

– Эй, чешуйчатый... Сможешь проявить драконью харизму пару разиков?

– Раз нужно для дела, то помогу, впрочем я кажется догадываюсь, как ты собираешься лить чистую ложь им в их длинные ушки.

– Что же, сейчас объясню...

Мнимое безмолвие Люпина разрывалось от телепатической беседы на громких тонах с душой дракона.

Женщины же старались щебетать поменьше из-за мороза и ветра, но даже так, другие рейнджеры, что патрулировали лес, недобро косились на нарушителей конспирации, впрочем, вслушиваясь в разговоры, они лишь качали своими ушами и не отвлекали путников.