“Дорогие мои родственники, — писал граф, — сейчас, из могилы, я хочу признаться вам в страшном грехе, породившем еще более страшный грех. Я дейтсвительно убил Люси Лаунгтон, мою жену, которая была беременна. Я и правда ее убил. Она умерла у меня на руках, и дитя, которое пытались спасти женщины, тоже родилось мертвым. Человек, выдающий себя за моего сына, Дэвид Корвел, не является таковым. Моим наследником остается мой кузен, лорд Томас Саул, в чем я удостоверяю всех, ставя свою подпись и печать. Признание это делаю не ради лорда Томаса или из любви к его потомству, но по просьбе моей дочери мисс Саманты, желающей быть уверенной, что господин Корвел не является ей единокровным братом”.

Дэвид смертельно побледнел и обернулся к Розе. Та стояла не менее бледная, губы ее что-то прошептали, но он еще не понимал размеров катастрофы. Не понимал до того момента, когда все вдруг повскакивали со своих мест, начали кричать, смеяться, обвинять его. Он посмотрел на Саманту, сидевшую с довольным видом.

— Что же ты наделала, Саманта, — прошептал он, — мечтая плюнуть ей в лицо, но не плюнув только потому, что на него вдруг напала какая-то апатия, — ты же погубила всех нас...

— Наглец! Вор! Шантажист! Мошенник! — звучало повсюду, — повесить! На каторгу!

— Все кончено, — прошептал Кейр бледной, перепуганной Розе, и потянул ее за руку, — его уже не спасешь... Роза!

Она хотела было бежать к Дэвиду, но его окружила толпа людей в черных одеждах, махавших руками, шумевших и готовых растерзать его.

— Вы должны уйти, мисс Роза! — Кейр потянул ее за руку, — сейчас ему невозможно помочь!

— А возможно ли вообще? — спросила она, целпяясь за него, чтобы не упасть.

— Я попробую, — Кейр прижал ее к себе, — я клянусь вам сделать все, чтобы спасти его от петли!

Когда Дэвид обернулся вновь, Розы у стены не было. Его не интересовали люди, кричащие ему оскорбления. Но он вспомнил слова Саманты, которая стояла рядом с ним, защищая его своей грудью от разъяренной толпы.

“Она бросит тебя, а я — нет”...

К горлу подступила паника...

Что же ты наделала, Саманта...

Розу закрутил водоворот из бесконечных серых дней, похожих друг на друга. Позже, пытаясь вспомнить это время, она не могла выделить в этих образах что-то одно.

Вот они с Кейром пробиваются к начальнику тюрьмы и за большие деньги уговаривают перевести Дэвида в какое-то более приличное место из камеры для преступников, ожидающих казни. Вот они в бесконечном поиске лучших юристов, кто мог бы облегчить участь несчастного. Роза потеряла сон и аппетит, и ее ужас перед тем, что уготовано ее Дэвиду, был так велик, что передался даже Кейру Моргану, который, по всеобщему мнению, должен был бы играть против него.

К чести Кейра, он сделал все, чтобы Дэвид остался жив. Именно он придумал жалостливую и романтичную схему защиты, где Дэвид выглядел не охотником за приданым и шантажистом, а романтичным влюбленным юношей. Именно Кейр нанял армию журналистов, которые всячески описывали великую любовь своего собрата Дэвида Корвела к красавице Розе. Он же позаботился о том, чтобы судьи были лояльны к молодому и красивому молодому человеку, совершившему преступление во имя любви.

Кейр встречался с родственниками графа Лаунгтона, требовавшими законной мести, и часть состояния семейства Грансильверов осело и на их счетах. Впрочем, новый граф благоволил к Кейру, и неоднократно спрашивал его мнения по поводу ведения финансовых дел, ибо в наследство он получил одни долги, и даже те подношения, что сделал ему Кейр с согласия Розы, не могли залатать все дыры в бюджете. Из благодарности граф не стал настаивать на полагающейся по закону смертной казни, и в последний момент выступил скорее адвокатом Дэвида Корвела, чем обвинителем.

Хуже всего дела обстояли у Саманты.

Саманта достаточно быстро поняла, что натворила, и, казалось окончательно сошла с ума. Она вставала ночью, чтобы искать Дэвида по всему дому, бродила со свечами, и слуги и граф Лаунгтон, ее дядя, боялись, что она сожжет дом. Она закатывала безумные истерики с рыданьями и попытками выброситься в окно, но и это не помогало ей вернуть время вспять. Дэвид был для нее потерян, жестокие тюремщики не позволяли ей даже увидеть его, а дядюшка не выпускал ее из дома во время судебных заседаний. Саманта проклинала отца. Отец выполнил ее просьбу, но он же и погубил ее... погубил своим письмом из могилы, где признавал именно то, что она и просила его признать — что Дэвид Корвел не является ее братом.

— Лучше бы я признал вашего Корвела графом, чем терпеть безумную племянницу, — как-то сказал новый граф Кейру Моргану, — меня никто не предупреждал, что вместо девицы на выданье я получу бомбу, которая непонятно когда взорвется. И мне даже страшно представить, что случится, если Дэвида казнят.

Кейр тоже боялся того, что случится, если Дэвида казнят. Состояние Розы сильно беспокоило его. Она стала нервной, постоянно плакала и без причин злилась на него, будто он был виноват в том, что Дэвид Корвел глупо попался на мошенничестве. К своему счастью он не был в этом виноват. Да, он старался вывести его на чистую воду, но делал это в кругу семьи, а не перед законом. Он отнес документы Норману, а не в суд. Он никогда не обмолвился об этом и словом нигде, кроме как перед самой Розой. Это оправдывало его.

Сам Кейр воспрял духом. Он верил в Саманту и ее безумную любовь до последнего и не прогадал. Поняв, что Дэвид больше не может претендовать на руку Розы Грансильвер, Кейр наконец успокоился. Спокойствие нужно было ему, чтобы разумно управлять состоянием Грансильверов, и заставить судей заменить казнь мошенника на каторгу. Лучше пожизненную, чтобы Роза не могла его ждать. Со свежей головой и покоем в душе это было делать намного проще, чем если бы он постоянно сам был взбудоражен. Он как мог утешал Розу, стараясь не проявлять никаких чувств и эмоций, и понимая, что осталось только набраться терпения. Роза, как перезрелый плод, уже готова была упасть ему в руки.

Лорд Роберт Эндерфил ничем ему не помог. Кейр знал, что Роза обращалась к Роберту, но тот ушел от ответа. В прошлый раз, когда Дэвид попал в тюрьму, лорд Роберт сумел вытащить его к великой радости мисс Розы, но теперь... теперь он старался Розу избегать. Кейр видел, что девушка тянется к мягкому и спокойному графу Эндерфил, но тот приходил к миссис Грансильвер, которая нуждалась в утешении не менее Розы, и мог часами просиживать с матерью и дочерью, не оставаясь наедине с Розой. Кейр знал, что миссис Грансильвер недолюбливает его, и никогда не появлялся на этих вечерах. Он знал свое место, и никогда не выходил к столу или в гостиную, если Роза специально не посылала за ним.

И вот настал тот самый день, когда судебный процесс подошел к концу. Судья стукнул молотком. Дэвид поднялся, смотря только на Розу, и понимая, что видит ее в последний раз. Роза тоже поднялась, протягивая к нему руки и беззвучно шевеля губами.

— Каторга. Пожизненно. Навсегда.

Дэвид был потерян для нее. Она попыталась вдохнуть, и не смогла. Корсет впился ей в тело стальными ребрами, и Роза Грансильвер упала на руки Кейру Моргану в тот миг, когда Дэвида выводили из зала. Он обернулся и увидел ее в объятьях соперника. Кейр поднял Розу на руки, и пошел к двери, туда, на свободу, куда Дэвид уже никогда не сможет пройти. Дверь распахнулась и хлопнула, и Роза исчезла. В глазах его потемнело и он споткнулся, ударился плечем о камень стены.

— Идите же! — прикрикнул охранник, подталкивая Дэвида в спину.

Зрители шумели, крича и говоря все разом. В зале суда стоял невообразимый гомон. Дэвид с трудом переставил ноги.

Он сыграл и проиграл.

Ставка была слишком высока.

Он не оценил риск.

Противники его были слишком сильны, их было слишком много.

Роза Грансильлвер никогда не будет принадлежать ему...

…

Жизнь без Дэвида казалась Розе пустой и тоскливой. Она целыми днями думала только о нем, и о его ужасной участи, которая, конечно, была все же лучше, чем смерть. Она поблагодарила Кейра за то, что тот сумел отвоевать в суде право Дэвида на жизнь, и даже, поднявшись на цыпочки, коснулась губами его щеки. Кейр дернулся было к ней, положив руку ей на талию, но тут же одумался, и отступил. Роза видела, как вздымается его грудь. Она улыбнулась, грустно, как научилась улыбаться в последнее время.