Дэвида мисс Саманта приняла без всякого интереса. Она даже не смотрела на него, изображая святую невинность. Длинные темные ресницы подрагивали, когда Дэвид целовал ее руку, называя сестрой, и пытался изобразить из себя любящего брата и восхищенного поклонника одновременно. Даже с приданым она никогда не выйдет замуж, решил он, когда увидел ее первый концерт, данный в его присутствии.

Пересоленное мясо вызвало бурю ее эмоций, и мисс Саманта требовала уволить повара, бросала ложками в лакеев, а само блюдо перевернула на стол. Граф краснел и бледнел, а Дэвид смотрел на новоявленную сестрицу, как на сумасшедшую.

Первый скандал прошел достаточно легко. Дэвид просто удалился к себе, устав от криков. Мисс что-то кричала ему в след, но он не стал ее слушать. Он не любил невоспитанность и вседозволенность, поэтому в те дни, что оставался в лондонском особняке своего нового отца, старался не пересекаться с мисс Самантой.

Граф признал в нем своего сына, выдумав красивую историю о том, как его похитила акушерка. Теперь же акушерка скончалась, перед этим написав графу письмо и признавшись во всем. Дэвид получил титул виконта Ригл и почетное право именоваться его светлостью, а также отца, вечно прибывающего в меланхолии и милую сестрицу в придачу.

Следующий приступ гнева красавицы Дэвид застал в тот момент, когда она вышивала и уколола палец. Сунув палец в рот, девушка разрыдалась, бросила пяльцы и начала кричать на служанок, ожидавших ее приказов, укоряя их во всех грехах. Служанки были совсем не причем, но сидели с обреченными лицами, в ожидании, что буря утихнет. Дэвид снова вышел из комнаты, на этот раз громко хлопнув дверью.

Крики мисс Саманты в один миг утихли. А потом послышались ее шаги. Мисс Саманта бежала за ним следом, и, догнав, схватила его за руку и влепила пощечину.

— Что вы себе позволяете? — закричала она, — вы, невоспитанный увалень! Я не позволяла вам уйти, тем более, не позволяла вести себя, как деревенщина!

Дэвид, совершенно сбитый с толку ее криками и ударом по лицу, отступил. Мисс Саманта надвигалась на него, больше похожая на фурию, чем на юную девушку.

— Вы явились из помойки и смеете вести себя тут, как господин! — кричала она, — я ненавижу вас и прикажу отцу отправить вас туда, откуда вы пришли! Обратно к свиньям!

Он молчал. Мисс Саманта остановилась, чтобы перевести дух. Грудь ее вздымалась, а глаза метали молнии, будто она была грозной Афиной во гневе.

— Если вы еще раз позволите себе повысить на меня голос, — проговорил Дэвид тихо, — или кричать в моем присутствии, то я не постесняюсь вам ответить.

— Что? — ее брови поползли на лоб, — вы? Да кто вы такой?

— Я — виконт Ригл, — сказал он все так же тихо, — а вот кто вы, мисс Саманта?

Она задохнулась и снова попыталась ударить его, но Дэвид поймал ее за руку и со всей силы отшвырнул от себя, как отшвыривают надоедливую шавку.

— Я вас предупредил, — сказал он, смотря, как мисс Саманта, путаясь в платье, барахтается на полу, пытаясь подняться.

Он не предложил ей руки, поспешно покинув поле боя. Мисс Саманта не посмела последовать за ним. Слуги, восхищенные его мужеством, доложили ему, что девушка весь остаток дня провела в слезах, но наутро вышла тихой и спокойной. Дэвид решил, что следует ждать мести, и на полном серьезе опасался, что красавица отравит его. Но мисс Саманта вдруг преобразилась. Вместо криков, он слышал от нее только тихие слова, и только тогда, когда сам обращался к ней. А еще через несколько дней, он вдруг понял, что произошло. Мисс Саманта смотрела на него влюбленными глазами. Уж лучше бы она кричала и била его, только бы не видеть этот ее обреченный взгляд. Дэвид в ужасе осознал, что натворил. Девушка с таким характером могла принести ему кучу неприятностей.

…

Пробуждение Нормана ото сна было тяжелым. Он с трудом помнил, где он и кто он, и, осматриваясь, пытался заставить мир перестать кружиться. Он лежал в своей кровати у себя дома. Сары рядом не было. Наверняка уже поздний день, и она ушла к матери или куда она там еще любила ходить. Норман сел, удерживая тело в вертикальном положении.

— Сара! — позвал он.

Ответом была тишина.

Точно, ушла.

Он спустил ноги с кровати, с трудом поднялся, и пошлепал босиком в гостиную, чтобы налить себе виски. Кутеж, который он устроил от полного отчаяния, вышел ему боком. Он не только перестал что-либо соображать, но и остался совершенно без денег, спустив их на подарки Дженни и выпивку для компании друзей, половину из которых он знал по колледжу, часть по клубу, а часть видел в первый раз в жизни.

В гостиной что-то неуловимо изменилось. Норман стоял посередине, пытаясь понять, что именно. Он все же подошел к бару и налил виски, надеясь, что в голове хоть немного прояснится.

Что делать дальше он не знал. Его расчет на то, что отец простит его, увидев, что он готов остепениться, оказался неверен. Отец всегда был упертым быком, а тут окончательно сбрендил. Норман сел, пытаясь решить, где и как взять денег. Мать отдала ему все, что было у нее на этот месяц, и идти к ней было бесполезно. Что он скажет леди Джейн, когда придет время жениться на ней? Опозорится, приведя ее в бедную квартирку? Опозорится, отказавшись жениться на леди?

В дверь постучали, и Норман, обрадованный, что Сара все же пришла, поднялся ей на встречу. Но стук не прекратился. Сара имела ключи, и, раз она не вошла сама, значит это был кто-то другой. Сделав этот очевидный вывод, Норман побрел открывать, накидывая сюртук, и застегивая его на пуговицы, чтобы не была видна его измятая рубаха.

Распахнув дверь, Норман увидел на пороге сестру. Роза проскользнула мимо него, окинув взглядом его наряд.

— Тебя не было несколько дней. Мы с мамой волновались, - сказала она.

Он поморщился.

— Не говори ничего, Роза. Лучше помири меня с отцом.

Роза сняла шляпку с цветами и положила на стол.

— С ним невозможно помириться. Я сама не знаю, что делать, — сказала она, — мы должны смириться, что наш отец всегда добивается своего. Он поэтому и сколотил состояние, и привык, что все его слушаются.

— Слишком много хочет, — пробурчал Норман.

— Он платит, он и решает, что нам делать.

Норман окинул сестру взглядом.

— А правда, что ты сбежала с Кейром? — спросил он, поморщившись от прострела в голове.

Роза кивнула и посмотрела ему прямо в глаза.

— Правда. Но это было глупо. Отец ни за что бы не признал его. И не пустил бы нас домой.

— Хорошо быть самодуром, — хохотнул Норман, — можно легко остаться без детей. Зато с хваленой гордыней и состоянием. Теперь ты выходишь за этого старикашку Роберта, а я вынужден побираться и сгинуть в нищете. Браво, мистер Грансильвер! - заапплодиновал он, — вы справились с ролью отца на высший балл!

— Перестань, — сказала Роза.

— Как мне перестать? — удивился Норман, — наш отец — самый глупый человек в Лондоне. Он продал дочь за титул, и прогнал сына, — он сжал губы, — а я ведь и правда хотел покаяться. Прийти, как блудный сын, жениться на леди Джейн, и быть паинькой.

— А теперь? — спросила сестра.

Норман поднял глаза, смотря прямо на нее. Глаза его сузились, и Роза испугалась этого взгляда.

— А теперь я его ненавижу, — проговорил он, — за тебя. За себя.

— Ты не можешь говорить так! — воскликнула она, вставая и подходя к брату, — он — наш отец.

— Был. Но теперь я презираю его. Я его ненавижу. Жди меня ночью, Роза, я приду, чтобы взять причитающееся мне из сейфа.

— Это будет ограбление! — воскликнула она, — умоляю тебя, Норман, не делай этого!

— Я знаю код, — он дернул плечом, — и возьму только свое. Навсегда распрощавшись с тираном.

Деньги из кошелька Розы закончились еще до того, как Кейр ступил на берег Америки. Чтобы выбраться из грязного трюма, уставленного койками, где плыли самые бедные пассажиры, с его вонью, шумом и криками, пришлось отдать значительную часть содержимого этого кошелька. Еще часть он заплатил за еду, которая подавалась втридорога пассажирам второго класса, и на смену одежды, потому что на борт его привезли в том, в чем он был. Он не переставал благодарить Розу за то, что вручила ему кошелек. Без него его ждала бы голодная смерть в трюме.