Весь мир их сосредоточился в полумраке салона кэба с потертыми сиденьями. Кейр сжимал Розу в объятьях, мечтая, чтобы этот миг не заканчивался никогда.

Конец первой части

Темнота висела над ним, когда Дэвид почувствовал, как его берут и куда-то тащат. Он пытался открыть глаза, пытался сказать, чтобы не трогали его, так как все его тело болит, и голова раскалывается от удара о ступени. Тщетно. Мир его потух, в глазах мелькали солнечные зайчики, и он не мог произнести ни слова, только стонать, когда его куда-то повезли, и каждый шаг лошади отдавался ударами в его голове. Он видел свет, льющийся из окон повозки, слышал, как переговариваются незнакомые ему люди, чьи голоса казалось, раздавались издалека. Он не понимал ни слова, стараясь уловить хоть что-то.

Повозка остановилась, и его выгрузили в небольшом дворе. Он пытался понять, куда его привезли, но двое по бокам подхватили его и потащили в помещение, где бросили на пол. Дэвид поднялся на колени, застонав и пытаясь удержать равновесие. На это ушли все его силы, и он с трудом поднял глаза, чтобы понять, где он оказался на этот раз.

— Похищение мисс Розы Грансильвер. Изнасилование. Вздернем сейчас или подождем, пока родители мисс принесут заявление об изнасиловании их дочери?

Слова эти ворвались в его сознание. Дэвид попытался оправдаться, но голос не слушался его. Губы его шевелились, но слова исчезали, вырываясь наружу стонами.

— И не стыдно, обидел такую девушку. Жениться хотел, гад, — кто-то засмеялся, и Дэвид почувствовал, что его снова ударили. Звук пощечины раздался в большом зале, он отклонился назад, потерял равновесие и упал навзничь. Теперь перед глазами был высокий потолок с большой кованной люстрой. Он смотрел на нее, переводя дыхание. Похищение. Изнасилование.

— Ты подписал бумагу, что отдаешь половину денег каким-то мошенникам! Ты сам мошенник, воспользовался девчонкой, да еще и денег хотел? Не зря тебя ее защитники так отделали!

Его подняли за волосы и заставили стоять на коленях, что ему давалось с огромным трудом.

Кто были эти люди вокруг? Он пытался разглядеть их, но они казались серыми тенями.

— Так вздернуть или подождем? — снова услышал он голос.

— Подождем, — ответили издалека, — отвезите его в Нью-Гейт. Пусть подумает о своем поведении, когда очухается. Подождем, когда мистер Грансильвер придет.

Его снова куда-то везли. Потом вели по каким-то коридорам, поддерживая с двух сторон, крича на него и ругая нецензурными словами. Дэвид пытался стоять самостоятельно, но его вело в сторону, он падал, его поднимали и снова били. Наконец его бросили на соломенный тюфяк, где он вцепился руками в жидкую подушку, и смог лежать, не шевелясь, моля Господа о даровании ему скорой смерти. Если Роза расскажет о том, что было между ними, его казнят без всякой пощады. А до этого будут бить. Потому что все ненавидят насильников. Дэвид сжал зубы. Роза. Он вызвал перед глазами ее образ и ему стало легче. Мечта его сбылась, но он дорого заплатил за свою мечту...

...

Возвращение Нормана к жизни прошло достаточно легко. Спустя несколько дней после первой ночи в каморке, он стал подниматься с постели, и помощь Сары стала ему не нужна. Но отпустить ее домой и уйти он не мог, не желая попадаться на глаза родителю. Денег у него не было, грабители сняли даже кольца и булавку с рубином, поэтому он принимал от Сары все, что она готова была ему дать — еду и ночные утехи, на которые она шла без всякого стеснения. Некрасивая, но страстная и послушная, она нравилась Норману все больше. Сара выполняла любые его желания, и он впервые по-настоящему почувствовал себя принцем на белом коне.

Сидеть без денег и радоваться улыбкам своей дамы Норману наскучило достаточно быстро. Спустя неделю он отодвинул закрывавшую ему выход Сару, и отправился в большой мир, пытаясь понять, где и как раздобыть драгоценный металл с портретом короля.

Побродив по городу и заглянув в клуб, где его угостили вином и бутербродами со всякой снедью, он наконец-то понял, что даже Сара не сможет больше удержать его в бедной каморке. Он еще не до конца насытился ею, но вскоре девушка надоест ему, и он уйдет не оборачиваясь, желательно ночью, пока она будет спать.

Поняв, что денег в долг ему никто давать не хочет, Норман принял решение вторгнуться в собственный дом, пока отец спит. Ему нужно было взять новый костюм и смену белья, ему нужно было раздобыть денег, будь это украшения матери или сестры, или его собственные сбережения, лежавшие под половицей в его комнате.

Ночью Норман проник в дом через садовую калитку. Сторожевой пес было залаял, но потом узнал хозяина и товарища по играм, и стал ластиться к нему. Норман потрепал пса за ухом, поднял раму, на которой, он знал, не было крючка, и влез в дом.

Дом спал. Было тихо и темно. Шаги его звонко раздались по плитам, но он снял туфли и понес их в руках, как самый заправский вор.

В доме было чем поживиться. Норман побывал в кабинете матери, где взял увесистый кошелек, набитый золотом, что лежал на самом видном месте. Он зашел к себе, взял костюм и нижнее белье, набил сумку галстуками и ботинками. Потом постоял, размышляя, и отправился в гардеробную Китти, решив прихватить что-нибудь для Сары. Платья Розы, имевшей округлые формы, были бы его возлюбленной слишком большими, а Китти была так же худощава, хоть и ниже ростом. Наугад он выбрал два платья, пару шляп и косынок, решив, что посмотрит на свой улов уже дома.

Сара никак не ожидала такой роскоши. Норман бросил ей платья и шляпы, и она не могла насмотреться на шелковую, хоть и скромную ткань, подобной которой она никогда не видела и, тем более, не держала в руках. Платья были немного коротки, но Сара не унывала. Одно, розовое, понравилось ей особенно. Сшитое из тонкого хлопка, и вышитое по розовой канве зелеными веточками с цветами, оно казалось ей одеждой ангелов. Шелковое же, темно-голубое, она даже боялась примерить, посчитав, что в нем ей будет некуда пойти. Шелк струился переливчатыми складками и сиял даже в их коморке.

Переполненная благодарностью, она бросилась Норману на шею, даже не спросив, кому принадлежали ранее эти волшебные платья. Ей было все равно. Теперь они принадлежат ей, и она никому их не отдаст!

— Собери вещи, завтра мы переедем, — Норман сидел за столом и что-то быстро писал, — отнесешь и передашь моей сестре. Только лично в руки, чтобы мать не видела. И, тем более, отец.

Сара кивнула. Она привыкла слушаться, и не собиралась спорить с ним, тем более по пустякам.

Норман казался довольным, и на лице его играла улыбка. Сара радовалась, смотря на него. Она приготовила чай, принесла печенье, которое он купил сам в каком-то дорогом магазине, в котором она не была никогда. Печенье таяло во рту, и Сара, как ребенок, съела сразу много под смех своего возлюбленного.

Розовое платье ей было очень к лицу, оживляя его и делая почти красивым. Норман поиграл ее волосами, решив, что пригласит парикмахера, который сможет подобрать ей прическу, чтобы сделать акцент на глаза, а не на большой длинный нос. Нос — это даже пикантно, если правильно одеться и причесаться. Из Сары выйдет отличная содержанка, особенно, если ее откормить. Норман смотрел, как она уплетает печенье от мистера Одисона. Ну что ж, печеньем он ее обеспечит.

Восторг Сары по поводу новой квартиры был настолько забавен и мил, что Норман даже немного возгордился. В квартире было всего три комнаты, но Сара бегала по всем ним, восхищаясь огромными окнами, французским балконом и кружевными занавесками. Ее розовое платье мелькало то там, то тут, будто она никогда не видела дверей со стеклом, ванны с двумя кранами или зеркал от пола до потолка. Наверное, и правда не видела, вдруг подумал он, и ему стало жаль девушку, проведшую всю свою жизнь в почти что трущобах. Она умела дешево купить хлеб, но не умела сервировать стол и играть на пианино. Она умела шить, но не вышивать. Впрочем, его все устраивало. Сара была рядом, а восторг ее и бесконечная благодарность тешили его самолюбие.