…

Утро застало лорда и леди Фицжеральд подъезжающими к поместью Остхилл. Они сидели на заднем сиденье кареты прижавшись друг к другу и укрывшись двумя меховыми пледами, которые лорд Эдвин ночью приобрел на постоялом дворе, буквально заставив хозяина продать их. Кэрри спала, наконец-то согревшись в объятьях мужа, и он тоже не шевелился, боясь потревожить ее сон.

Карета загрохотала по подъездной аллее, разбудив супругов. Лорд Эдвин отстранился, и выскочил из кареты, как только та остановилась. Кэрри последовала за ним, кутаясь в меха, и быстро прошла в дом, туда, где заспанные слуги спешно разводили камин. Кэрри села на диван, ожидая, когда принесут горячего вина, и смотрела, как лорд Эдвин встал у камина, грея руки. Она не ожидала, что он пойдет за ней, и расценила это как свою маленькую победу.

— Зачем вы сделали это, леди Кэролайн? — спросил он неожиданно. Он должен был подняться наверх, спрятаться там от всего мира, в том числе от нее, а он стоит тут, в сполохах огня, и она хорошо видит ссадину на его скуле.

Кэрри молчала, разглядывая его. Вошла служанка, принесла горячее вино, и лорд Эдвин взял со стола бокал с напитком. Кэролайн с интересом смотрела, как дрожит его рука, как он, чтобы не расплескать вино, ставит его обратно на поднос.

— Я ничего не сделала, — сказала она, изобразив невинный взгляд. Я уронила ридикюль, а мистер Лейсон поднял его для меня...

— Леди Кэролайн, вы совершенно не умеете врать.

— У меня достаточно большой опыт, лорд Эдвин, — усмехнулась Кэрри.

— Зачем вы сделали это? — в его голосе, обычно бесстрастном, прозвучали металлические нотки. И тут впервые Кэрри поняла, что перешла какую-то грань, за которой заканчивается его терпение. Хорошо это или плохо она еще не знала, но ей удалось вывести его из себя, взбесить так, что он при виде нее не может взять бокал с вином не рискуя расплескать его.

— Я ничего не делала, повторила она, уже тише. Мистер Лейсон...

— Леди Кэролайн, я сам видел все.

Она подняла голову.

— Он притянул меня к себе и стал целовать. Я просто не успела среагировать...

Лорд Эдвин закрыл глаза, видимо, сдерживая желание ее убить.

— Чего вы добиваетесь, леди Кэролайн?

Она помолчала. Чего она добивается? Она уже добилась того, чего хотела. Она хотела увидеть его ревность и злость. Она увидела. Она хотела увидеть, как лицо его искажается от ненависти, переставая быть лицом каменной статуи, раз уж никаких других чувств вызвать она не могла. А еще... а еще она помнила, как он укутывал ее в карете в теплые меха, думая, что она спит, прижимал к себе, чтобы согреть, раздувал жаровню и ставил ей под ноги...

— Я ничего не добиваюсь, лорд Эдвин. Я не виновата в том, что Роджер Лейсон оказался плохим мужем.

При имени соперника лорда Эдвина передернуло. Кэрри видела, как дрогнули его губы, и он сжал их, боясь сказать грубость.

Повисло молчание, лорд Эдвин все же взял бокал, и сделал глоток вина, а потом залпом выпил содержимое бокала.

— Я хочу просить прощения, что ударил вас, — сказал он вдруг. Кэрри подскочила, испугавшись того, что последует за его извинениями, — я признаю, что был не прав. Но есть еще кое-что, что я хочу сказать вам, леди Кэролайн.

— Я слушаю вас, милорд.

Он помолчал, собираясь с мыслями. Кэрри смотрела на него, вдруг осознав, что на самом деле сумела нарушить его душевное равновесие. Только ничего хорошего из этого не выйдет. И хорошо, если он не пристрелит ее, как хотел пристрелить Роджера на охоте.

— Вы понимаете, что между вами и мной нет ничего общего, — проговорил лорд Эдвин тихо, — что мне этот брак так же мало приятен, как и вам. Вы не любите меня, я не люблю вас, и ничто не может изменить этого. Но я призываю вас сохранять подобие приличий, потому что моя репутация мне все еще важна, хотя вы и так оставили от нее одни ошметки. Я буду ждать ваших извинений, леди Кэролайн. Я извинился, признав свою ошибку, теперь я жду, когда придете просить прощения вы. До этого дня вы не имеете права покидать свою комнату без моего особого разрешения, и выходить из дома без моего сопровождения. А я очень занят, леди Кэролайн, поездка, предпринятая только для того, чтобы доставить вам удовольствие, отняла у меня очень много времени. Надеюсь, она вам понравилась.

Лорд Эдвин говорил тихо, но голос его прерывался. При словах, что ее запирают, как провинившуюся ученицу в комнате, Кэрри вскочила, но под взглядом лорда Эдвина попятилась, не смея ему возразить. Замолчав, он некоторое время смотрел на свою жену, и синие глаза его отражали всполохи пламени. Грудь его высоко вздымалась. Лорд Эдвин все еще держал в руках пустой бокал из-под вина, крутя его в пальцах. Наконец он отвернулся, размахнулся, и швырнул бокал в камин, после чего быстрым шагом вышел из комнаты.

Она ни за что не станет извиняться!

Кэрри трясло от ненависти и обиды. Ни за что! Чего он хочет? Хочет, чтобы она пала к его ногам и униженно молила о прощении? Да, ей удалось вывести его из себя, она достигла цели, и не жалела об этом, но на третьи сутки в комнате она готова была лезть на стену. Она металась от стены к стене, ни в силах чем-то занять себя. Книги были скучны, рукоделие валилось из рук.

Она ни за что никогда не извинится! Чертов тиран! Кто дал ему право запирать ее в комнате, кто дал ему право издеваться над ней все это время?

— Ненавижу, ненавижу! — шептала она, сжимая голову руками, — я ненавижу вас, лорд Эдвин!

Само имя его было ей противно и вязло в зубах. Уж лучше она сгниет в своей комнате, чем унизится перед ним! Кэрри плакала, вспоминая, как счастлива была, когда в поместье гостил лорд Оскар, и как весело проводили они время... Лорд Оскар был единственным, кто любил ее! Кэролайн села писать ему письмо, но поняла, что во всей этой истории она выглядит просто ужасно, и сочувствия его не добьется. Как было бы прекрасно, если бы лорд Оскар явился снова в Остхилл...

Через несколько дней Кэрри получила письмо от леди Фелисити. Та подробно описывала, какой скандал получился из всей истории с Роджером Лейсоном, и как несчастная Мэри отреагировала на измену мужа.

Мэри, которая оказалась беременной, сделалось плохо, и доктор приказал ей лежать, не вставая, несколько дней, запретив волноваться ради сохранения малыша. Мать и тетушка ухаживали за ней, но Мэри все равно все время плакала. Роджер явился к ней в первые же часы, бросился к ее ногам, со слезами умоляя простить его и позволить все объяснить. Мэри слушать не захотела, приказав выгнать его из дома тетушки, а мать и тетка не пускали его, боясь, что при виде него Мэри может стать хуже. Роджер целыми днями слонялся вокруг дома, посылал Мэри записки и цветы, но позволения войти ему так и не дали, а все письма были возвращены нераспечатанными.

Кэрри нравилось то, чего ей удалось добиться. Мэри пострадала невинно, но уж такова ее судьба — страдать за грехи других. А вот Роджер... Раз Роджер Лейсон действительно любит свою жену, то Кэролайн радовалась его страданиям. Пусть мучается как можно больше.

В конце письма тетушка Фелисити попыталась узнать у Кэрри, что же на самом деле произошло, но Кэролайн решила на письмо не отвечать. Оправдывать Роджера ценой своей репутации в глазах тетушек ей не хотелось, а врать не казалось необходимым. Да и что она напишет ей? Что муж запер ее в комнате, как провинившегося ребенка? Что она сама вешалась на шею Роджеру, чтобы вызвать ревность лорда Эдвина? Кэрри села в кресло, листая письмо. Пусть разбираются сами. Пусть думают, что хотят. Ей казалось забавным, что в ее порядочность тетушки верили больше, чем в порядочность мистера Лейсона.

День, ночь, ночь, день... Кэрри пыталась читать книгу, но чужие истории не вызывали ее сочувствия. Если бы лорд Оскар явился в Остхилл... Он бы понял ее. Он бы освободил ее от тирании своего племянника...