...

Мэри и мистер Лейстер появились на неделю раньше, чем их ожидали. И когда наутро после Рождества они вошли в дом леди Фелисити, такие молодые и красивые, с волосами, в которых путались снежинки, Кэрри поняла, что грядет страшный скандал. Вчерашний волшебный вечер, когда они с лордом Эдвином впервые вместе чему-то смеялись и держались за руки, канул в лету. Кэрри погладила колечко с головой змеи. Вот и все.

И хоть тетушки бросились обнимать дорогую Мэри, причитая, какая же она стала красивая, и даже обнимать дорогого Роджера, завтрак больше походил на траурный, чем на Рождественский. Кэрри думала, что лорд Эдвин не спустится к нему, но тот спустился. Лицо его было непроницаемо, и он ничем не походил на вчерашнего ее спутника. На того, кого она могла бы полюбить...

Кэрри молча ковыряла ложкой в тарелке, размышляя об этом. Нет, она никогда его не полюбит. Никогда, несмотря на то, что вчера ей было очень хорошо и весело с ним. Она не может полюбить бесчувственную статую. Им с Эмили достался один человек на двоих. Но счастье его Эмили унесла с собой в могилу, оставив Кэрри бесчувственный труп. Вчера он на несколько часов стал тем, кем был когда-то, но тут же замкнулся в себе, заставив Кэролайн отвернуться и опустить глаза.

В ней зрела злость. И пока Мэри и мистер Лейсон рассказывали о Париже, Кэрри вынашивала план мести.

Вечером леди Фелисити давала небольшой прием для своих. Кэролайн выбрала алое платье, которое наилучшим образом подходило для ее целей. Алое, воздушное, расшитое райскими птичками по линии выреза, с легким серебристым чехлом, искрящемся в свете свечей. Смотря в зеркало, Кэролайн казалась себе неотразимой. Почти как Эмили. Только Эмили была ангелом, а она, Кэрри... А она совсем не ангел.

Танцы, которые устроили для молодежи на приеме, порадовали красавицу Мэри. Кэролайн смотрела на нее, изучая каждую черточку ее лица — и синие глаза, и коралловые пухлые губки, и черные брови в разлет. Все было в ней хорошо и красиво. Под руку со своим мужем она казалась невероятно счастливой, и как никто другой она была достойна своего счастья. А Кэрри... Кэрри стояла рядом с лордом Эдвином и леди Фелисити. Неужели она не заслужила счастья? Неужели она заслужила вот этот вот бездушный кусок мрамора с твердо сжатыми губами, доставшийся ей в наследство от ее сестры? Душу его Эмили забрала с собой, оставив Кэролайн красивую и холодную оболочку. Кэролайн посмотрела на лорда Эдвина. Она знала, что его можно расшевелить. Она заставит его страдать. Забыть Эмили хоть на минуту и по-настоящему ненавидеть ее, Кэрри. И Мэри она тоже заставит страдать. Миссис Мэри Лейсон, укравшую у нее то немногое счастье, которое она видела в жизни.

Кэрри поискала глазами Роджера Лейсона. Он разговаривал с каким-то джентльменом, и весь светился от радости. Это Рождество было для него счастливым. Как и для нее вчера. До его приезда.

Перед приемом лорд Эдвин сообщил Кэролайн, что наутро они покидают Лондон. Кэрри понимала, что иначе поступить он не может, но ужасно расстроилась. Оказаться в Остхилле наедине с ним ей совсем не хотелось. Она уже привыкла к заботе тетушек, которые вновь переключились на Мэри и не отходили от нее ни на шаг, тут же забыв о Кэролайн, она привыкла, что ей есть с кем поговорить, поделиться мыслями о прочитанном или просто спросить, как дела. Ей было нечего терять. Тетушки вряд ли пожелают приехать в Остхилл, если Мэри будет жить в Лондоне. Кэролайн не боялась их осуждения. Простят они ее или нет, одиночество в любом случае станет ее уделом.

Кэролайн вела светскую беседу с кем-то из приятельниц леди Фелисити, из-под ресниц следя за мистером Лейсоном. Вот он поклонился собеседнику, вот он отправился на веранду, где, видимо, думал найти Мэри. Кэролайн оглянулась, но Мэри не увидела. Она скользнула следом за мистером Лейсоном, и тоже оказалась на веранде, тут же прокляв все на свете, особенно свою забывчивость. Было безумно холодно, она тут же замерзла, но не отступила.

Веранда выходила в сад, освещенный фонариками, подвешенными на ветви деревьев. Из-за холода гости предпочитали не выходить из дома, поэтому на веранде никого, кроме Роджера, не было, как не было и в саду. Он обернулся, уставившись на Кэрри. Красивое лицо его выразило удивление. Кэролайн усмехнулась.

— Не бойтесь, мистер Лейсон, я не буду преследовать вас, — сказала она, облокотившись о холодные перила. Руки ее заледенели, но она улыбалась ему, будто на дворе стоял июнь, — я просто вышла освежиться, в зале слишком жарко.

— Если вы не слишком замерзнете, леди Кэролайн, то я рад вашему обществу.

Роджер поклонился ей, он хотел уйти, но приличия не позволяли сразу покинуть вернаду, что было бы похоже на бегство. Кэрри смотрела в сад и вид у нее был совершенно невинный. Потом она стала рыться в своем ридикюле, но никак не могла найти то, что требовалось. Она сняла ремешок с запястья, и... и маленькая черная сумочка вдруг полетела вниз, в снег.

Мистер Лейсон тут же спустился вниз по ступеням. Кэрри последовала за ним. Роджер наклонился и поднял ридикюль, протянул его Кэролайн. Она взяла, потом запрокинула голову, посмотрела на него снизу вверх.

— Благодарю вас, мистер Лейсон...

На веранде показался лорд Эдвин. Кэрри ждала его, зная, что он не позволит ей долго находиться в обществе мистера Лейсона. Следом за лордом Эдвином вышла и тетушка Фелисити...

Сейчас или никогда! Кэролайн подняла руки, обхватила Роджера за шею и приникла к его губам.

Дальнейшие события развивались с неимоверной скоростью. Лорд Эдвин мгновенно оказался рядом с ними, он оторвал Кэрри от мистера Лейсона, размахнулся и ударил Роджера по лицу. Тот упал на землю, но тут же поднялся, завязалась драка, а Кэролайн прислонилась к дереву, прижимая ридикюль к груди, и смотрела, как мужчины наносят друг другу удары, как Роджер снова падает в снег, и уже лежит, не шевелясь. Как тетушка Фелисити бросается к Роджеру, кладет руку ему на шею, потом начинает суетиться, зовет слуг. На веранде скапливается толпа гостей, все пытаются понять, что же произошло. Лорд Эдвин вытирает кровь из разбитой губы, поворачивается к Кэролайн, и смотрит на нее так, что Кэрри роняет ридикюль в снег. Он протягивает ей руку, и Кэрри кладет в нее свою.

— Мистеру Лейсону стало плохо от холода, — говорит лорд Эдвин толпе гостей пользуясь тем, что в неверном свете фонариков те не могут видеть его разбитую губу и стремительно краснеющую скулу, — я уверен, что ему окажут помощь.

Роджера уносят слуги. Появляется Мэри, она ничего не понимает, пытается привести Роджера в чувство, пугается и закрывает лицо руками. Кэролайн смотрит на нее, и на губах ее появляется дьявольская улыбка.

— Леди Кэролайн, нам нужно подняться наверх, чтобы собрать вещи, — совершенно спокойным голосом говорит лорд Эдвин.

— Да, милорд, — отвечает Кэрри и кладет руку на его, чувствуя, как его тело сотрясает дрожь.

— Мы уезжаем прямо сейчас.

Сбор вещей занимает несколько минут. Кэрри кидает в шляпную картонку какие-то вещи не глядя, украшения, перчатки, белье... Да и нужно ли ей все это? Лорд Эдвин сказал собраться, значит нужно собраться. Вот он стоит и смотрит, как она мечется по комнате, прислонившись к косяку двери. Скула его приобретает фиолетовый оттенок, глаз заплывает, а губа распухает. Красавец. Лед, который он приложил к губе совсем не помог. Но он молчит, только глаза горят на избитом лице.

Кэролайн останавливается напротив него. Глаза ее сверкают смехом.

— Ну же, не молчите, милорд, — говорит она игриво, — скажите, как вы меня ненавидите.

Лорд Эдвин смотрит на нее молча, но синие глаза его загораются адским пламенем. Кэрри не успевает испугаться, как он поднимает руку и изо всех сил бьет ее по щеке. Кэрри прижимает руку к щеке, отступает и падает на софу. Ей больно, но она звонко смеется сквозь слезы. Лорд Эдвин подходит к ней, хватает ее за руку и тащит вниз по лестнице, где ждет их запряженная карета. Он буквально заталкивает Кэролайн внутрь, садится сам, карета трогает, и Кэролайн обхватывает себя руками. В карете безумно холодно, напротив нее — разъяренный мужчина, и им предстоит провести несколько часов наедине друг с друг с другом.