— Лорд Оскар, возьмите меня с собой! — Кэрри подняла на него глаза, в которых была такая мольба, что дрогнуло бы любое сердце.

— Леди Кэролайн, милая, — он провел рукой по ее щеке, вытирая слезы, - это невозможно. Уж простите меня. И помиритесь с супругом. Он на самом деле не тот, кого изображает. Он хороший мальчик, и добрый. Только очень обижен на вас. Прощайте!

Лорд Оскар сел в экипаж, лакей закрыл дверь, кучер махнул кнутом, и Кэрри осталась стоять посреди двора, как посреди пустыни. Она закрыла лицо руками, и разрыдалась, не сдерживая слез.

— Леди Кэролайн, — к ней подошла тетушка Фелисити, как всегда в ярком платье и в шляпке с перьями, — дорогая, не расстраивайтесь так. Скоро вернутся из путешествия милая Мэри с дорогим Роджером, и в доме снова станет весело.

Кэрри хотела сказать грубость, но сдержалась.

— Миссис и мистер Лейсон не приглашены в Остхилл, и лорд Эдвин никогда не согласится их принять, — проговорила она, радуясь, что на самом деле не увидит их в этом доме. Хоть за что-то можно благодарить лорда Эдвина.

Лорд Эдвин стоял поодаль, и, когда карета отъехала, пошел в дом. Кэрри обернулась на него. Прямая спина, уверенный шаг... Не он ли рыдал в гостиной, молясь о Рае для Эмили и аде для нее, Кэрри? Насчет Рая Кэролайн сказать не могла, но ад для нее самой он точно вымолил. Стоило только лорду Оскару покинуть Остхилл, и ад раскрыл для Кэрри свои гостеприимные ворота. Помириться с ним? Просить прощения? Кэрри с трудом представляла, как может произойти такой разговор. Просить прощения, чтобы наткнуться на холодный взгляд синих глаз? Умолять и получить в ответ только отповедь?

Нет, этому не бывать. Кэрри вытерла слезы и пошла следом за ним в дом. Лорд Эдвин поднялся на второй этаж, а Кэролайн свернула в гостиную.

Книги, вышивка... как пусто стало в гостиной, когда лорд Оскар забрал со стола свою любимую трубку. Даже запах крепкого табака уже выветрился, вытесняемый благовонными свечами тетушек, которые не любили этого запаха.

Кэрри села на стул, сложив руки на коленях. Как ей теперь жить без него? Без рассказов, без прибауток, без сказок? Без стрельбы по мишеням? Без прогулок в парке и безумных скачек в полях? Она вздохнула. Наверное и лорд Эдвин думает так же про Эмили, решила она. Ему трудно жить без ее улыбки, без ее нежных рук, без умения вызывать радость одним своим появлением в комнате. Кэрри вспомнила, как много улыбался лорд Эдвин, когда жива была Эмили. Да и видела ли она его хмурым? Замкнутым? Исчезнув, Эмили унесла из его жизни свет, поняла Кэрри. Неудивительно, что он, оказавшись во мраке, хотел покончить с собой. Неудивительно, что заваливал себя работой, чтобы только не думать о том, что Эмили больше нет. Что она никогда не войдет в двери, сияя красотой и радостью. Кэрри вздохнула. Она тоже скучала по Эмили. Она понимала его. Как же теперь она понимала его!

Возможно, она была не права. Нужно было с самого начала, когда еще можно было все исправить, быть нежнее с ним. Не прятаться по углам, а стать для него сестрой, раз уж он не хотел ее в жены. Он много сделал для ее семьи, он был достоин благодарности Кэролайн, а не того, что она натворила...

Лорд Оскар прав. Она должна просить прощения. Она... Кэрри встала и прошлась по комнате. Должна. Но не может...

С отъездом лорда Оскара Кэролайн оказалась в компании своих тетушек. Неожиданно оказалось, что они не раздражают ее, как прежде. Тетушка Фелисити, хоть и была вульгарна и многословна, заботилась о ней, как о собственной дочери, которой у нее не было. С тех пор, как Мэри вышла замуж, Кэролайн стала объектом ее заботы и внимания. Она постоянно тараторила, но не забывала, что Кэрри любит чай с молоком, что ее любимые ленты розового цвета, что утром она любит пройтись по парку и нарвать свежих цветов. Она уговорила лорда Эдвина вывезти их в Лондон к Рождественским праздникам, и они все слушали мессу в соборе святого Георгия. Это было так волшебно, что получилось как-то само собой, что Кэролайн сжала руку сидевшего рядом лорда Эдвина в своей ладони. Осознав, что делает, она подняла на него испуганный взгляд, но он сосредоточенно смотрел на алтарь, и в глазах его стояли слезы.

Эмили, вспомнила Кэрри. Он не замечает ничего, он думает об Эмили. Представляет, как бы сидел тут рука об руку с ней, и, возможно, принял ее руку за руку ушедшей возлюбленной. Он тоже сжал ее руку, будто ища поддержки, крепко и нежно одновременно. Тут взгляды их встретились, а руки разжались, и оба положили их на колени, будто нашкодившие школьники. Лорд Эдвин отвернулся и будто бы отодвинулся подальше от жены, а Кэролайн подавила всхлип. Он никогда не просит ее, он никогда не забудет Эмили. Он... он никогда не станет принадлежать ей!

От этой мысли Кэрри стало холодно. Неужели он ей нужен? Этот истукан, чье лицо из одухотворенного молитвой минуту назад вдруг превратилось в каменную маску? Истукан, не желающий замечать ее? Нужен ли он ей? Кэрри закрыла глаза. Играл орган, и мысли ее уносились вдаль следом за голосами хора. Да, решила она, нужен. Нужен, но не такой, каким он стал. Он нужен таким, каким был с Эмили... Только она сама не Эмили, и прежний лорд Эдвин умер вместе с ее сестрой. Душа его умерла. Осталось только тело. Кэрри он не нужен без души, которая давно живет в ином мире, там, где обитают ангелы, среди которых парит и Эмили, светлый ангел, несущий счастье...

Несмотря на то, что лорд Эдвин сторонился Кэрри, это было хорошее Рождество. Выпал снег, и все вокруг покрылось белым искрящимся покрывалом. В окнах горели свечи, люди бегали по улицам, поздравляя друг друга, пили пиво, смеялись и танцевали. Кэролайн шла рядом с лордом Эдвином, опираясь на его руку, и смотрела, как он улыбается. Тетушки семенили следом, разряженные в пух и прах, и тоже чему-то смеялись. Через неделю должна была приехать Мэри, и радостное настроение не покидало их ни на минуту. Договорились, что они до конца зимы останутся в Лондоне, чтобы насладиться обществом любимой дочери и племянницы, а Кэролайн и лорд Эдвин вернутся в Остхилл. Кэрри содрогалась от перспективы остаться наедине с лордом Эдвином в их доме-склепе, но сейчас она радовалась Рождеству, и думать не хотела ни о чем плохом.

Тетушки потянули их к ярмарке, где показывали свои трюки акробаты, где продавали всякие милые безделушки, игрушки и никому не нужные мелочи.

Кэролайн рассматривала серебряные украшения, любуясь колечком в виде змейки. Она даже померила его, и колечко пришлось в пору.

— Вам нравистя? — спросил лорд Эдвин, стоявший у нее за спиной.

— Да...

— Тогда оно ваше. Как подарок на Рождество.

Кэрри вся вспыхнула, и ей хотелось поцеловать его, тем более, что лорд Эдвин сейчас был похож на себя прежнего. Видимо, свидание с Эмили в соборе, когда он видел ее среди ангелов, оставило на нем свой отпечаток.

— Спасибо...

Кэролайн сжала руку с колечком.

— Пойдемте, леди Кэролайн, кататься с русских горок?

Он взял ее за руку и потащил к горкам, где радостная толпа скатывалась парами и кучей, смеясь и крича от радости. И они тоже катались, смеялись и кричали, и лорд Эдвин крепко обнимал Кэролайн за плечи, чтобы она не упала. Тетушки стояли под горками и хлопали в ладоши, радуясь тому, что видят лорда Эдвина и Кэролайн такими счастливыми. Да, Кэрри была счастлива. Она раскраснелась, волосы ее растрепались, но она не думала о своей внешности. Она смотрела на такого же раскрасневшегося и растрепанного лорда Эдвина, и снова видела в нем того, кто когда-то приходил в их дом к Эмили. Того, кого она хорошо знала. Того, кого она могла бы полюбить...

Полюбить?

Ночью Кэрри ждала его. Она надеялась, что примирение их состоится, но прождала зря. Лорд Эдвин не пришел, как не приходил ни разу с их брачной ночи. Он не мог просить ей измены. Кэрри ходила по комнате, впервые осознавая, что натворила. Он никогда ее не простит. Обман, измена, это та грязь, которая не липнет к его белым одеждам. Та грязь, которую он обходит стороной. Она сжала руку с кольцом, которое он подарил ей на ярмарке. Возможно, ему нужно больше времени. Кэрри вздохнула и залезла под одеяло. Возможно, он просто ждет ее первого шага. Но Кэролайн не готова была сделать этот шаг.