Луна сделала его четкие черты еще четче, заострила линию носа, а глаза казались глубокими омутами, черными, будто не живыми. Кэрри вздрогнула, но не отступила.

— Вам нечего бояться меня, леди Кэролайн, — сказал он, и голос его прозвучал неожиданно мягко, — мы обязаны консумировать брак, и после этого можем быть свободны друг от друга.

Она кивнула. Лорд Эдвин никогда не нравился ей, хотя она признавала, что он — эталон мужской красоты. Строгий профиль, четкие черты лица, большие глаза и тонкие сжатые губы делали его мечтой любой девушки на выданье. Любой. Но не Кэролайн. Ей нравились открытые веселые лица, а не те, что будто выточены из камня. Эмили думала иначе. Она была без ума от лорда Эдвина. Но Кэрри не Эмили.

— Я... я вас не боюсь, — пролепетала Кэрри и, доказывая свое мужество, села на кровать.

Он помолчал, разглядывая ее. Кэрри вся сжалась под его взглядом, и ей захотелось спрятаться. Поэтому она быстро юркнула под одеяло, что, возможно, должно было еще раз доказать, что она не из робких юных созданий, хотя все было совершенно наоборот. Все ее знания о супружеской постели были почерпнуты из вчерашнего разговора с матерью, из которого она запомнила только, что будет кровь. Крови Кэрри боялась, и сжалась под одеялом.

— Перестаньте, леди Кэролайн, — сказал лорд Эдвин, тоже садясь на постель, — вы так дрожите, что я чувствую себя негодяем.

— Я совсем не боюсь, — отозвалась она, натягивая одеяло до самого подбородка.

Он нахмурился. Кэрри испугалась, что не угодила ему, и готова была разрыдаться.

— Что я должна делать, милорд? Скажите мне, и я выполню все, о чем вы попросите.

Лорд Эдвин молчал. Молчание длилось, казалось, невыносимо долго, и лицо его было будто лицо статуи, на котором не дрогнул ни один мускул.

— Поверьте, леди Кэролайн, — наконец заговорил он, — мне это все так же малоприятно, как и вам. Но если вы будете изображать испуганного ребенка, то совсем ничего не получится. Я не насильник, и, тем более, предпочитаю взрослых женщин. Прошу вас, выпейте вина, попробуйте хоть немного перестать бояться.

Он встал, подошел с столику, на котором слуги оставили угощенье для молодых, открыл бутылку с вином и налил полный бокал для Кэролайн. Девушка села в постели, взяла бокал за тонкую ножку. Рука ее дрожала, вино пролилось на одеяло, оставляя на его белизне алые похожие на кровь пятна.

— Простите...

— Пейте до дна, леди Кэролайн, — он налил второй бокал, и сел рядом с ней.

Кэрри сделала несколько глотков, а потом, под его взглядом, зажмурилась и одним махом проглотила все вино, терпкое и холодное. Закашлялась, от чего из глаз брызнули слезы.

— Из вас получится отличный пьяница, — усмехнулся лорд Эдвин.

— Я...

— Леди Кэролайн, это была шутка. Я не людоед, и не насильник, повторяю вам, я не буду бить вас за каждое неверное слово или действие. Мы знакомы с вами всю вашу жизнь, и я не ожидал, что вы будете относиться ко мне подобным образом.

Голос его прозвучал холодно и тихо. Кэрри сжала плечи руками, сдерживая дрожь. Ведь и правда, она знает его много лет. Так много, что невозможно понять, почему вдруг стала его бояться. Он всегда был вежлив с ней, а с Эмили нежен и ласков. Что заставляет ее двигаться от него как можно дальше, будто он действительно готов причинить ей вред?

Вино делало свое дело. Кэрри никогда не пила много, а тут лорд Эдвин всучил ей второй бокал, и голова закружилась, а по всему телу разлилось тепло. Кэрри откинулась на подушки, стараясь унять закружившийся мир, но мир продолжал кружиться, будто она лежала на плоту, оказавшемся в водовороте.

Интересно, как он будет ее целовать? Кэрри смотрела на своего мужа, который лег рядом. Рука его, легшая ей на грудь, была теплая и тяжелая. Она хотела скинуть руку, но он был настойчив, и Кэрри расслабилась, позволив ему ласкать ее. От всего пережитого за этот день, от двух бокалов вина, страха неизвестного и вида обнаженного мужчины, лежавшего рядом, она вдруг стала проваливаться в сон, и вот она уже кружится в каком-то безумном танце вместе с ним, ноги их сплетаются, руки ее ложатся ему на плечи в ожидании поцелуя. Но он так и не целует ее, хотя она ждет, жаждет узнать, каковы на вкус его губы. Мягкие ли они, или твердые, как камень? Но поцелуя все нет, а тело его вдавливает ее в кровать, Кэрри пытается выбраться, но что-то идет не так. Он делает именно то, о чем говорила мать, но Кэрри никак не может поверить, что такое возможно. Он и правда входит в нее, и движение его причиняет ей боль. Кэрри пытается скинуть с себя тяжелое тело, но он гладит ее волосы, и что-то шепчет ей на ухо, хотя Кэрри не понимает ни слова. Тут ее пронзает боль, и ей кажется, что мир превращается во что-то черное, в черный провал, и она летит туда, увлекая за собой лорда Эдвина, цепляясь за него руками, и шепча его имя.

Освобождение приходит внезапно. Ей становится холодно. Это лорд Эдвин покинул ее. Он уходит, она видит его силуэт на фоне двери.

— Не уходите, — просит она, вся дрожа от пережитого.

Он оборачивается. Лицо его в темноте кажется лицом с фамильного портрета.

— Доброй ночи, леди Кэролайн, — говорит он спокойно, будто ничего не произошло, — и спасибо вам.

Утром Кэрри ожидал праздничный завтрак, на которой приехала мать, а так же присутствовали все гости, оставшиеся ночевать в замке. Служанки причесали ее по моде, выпустив из прически тонки завитые локоны на шею, а сами волосы украсили жемчужными бусами.

Кэрри смотрела в зеркало. Ей никогда не сравниться с сестрой. Эмили была золотоволоса и сероглаза, с длинными ресницами, с пухлыми губками, готовыми все время улыбаться. Кэрри же была шатенкой, волосы ее немного вились и не сияли, как волосы сестры. Глаза же, синие, имели чуть раскосый разрез, и темные ресницы делали их еще более глубокими. Губы у нее тонкие, прочерченные ровно, словно по линейке. Кэрри вздохнула, вспоминая вчерашнюю ночь. Наверное, поэтому он ее так и не поцеловал. Она видела, как он целовал Эмили, и выражение его лица было таким, будто он касается хрупкого цветка. Ее же губ ему не захотелось коснуться. Эмили... как же тяжело быть ее тенью...

Завтрак прошел весело. Кэрри смеялась шуткам, музыканты наигрывали на лютнях, а ее муж вел застольную беседу, иногда скашивая глаза на молодую жену, будто удивляясь, что ей удалось выжить после брачной ночи. И каждое его слово, каждый его жест были выверены, будто он актер и играет на сцене. Керри смотрела на него, склонив голову на бок. Да он и есть актер, поняла она, он просто разыгрывает рачительного хозяина и идеального жениха. Каков же он на самом деле?

Завтрак. Обед. Танцы. Кэрри к вечеру так устала, что с трудом волочила ноги. Лорд Эдвин прекрасно танцевал, он вел ее в вальсе, не забывая хранить на губах вежливую улыбку. Он подавал ей руку так, будто всю жизнь прожил для того, чтобы пригласить ее к столу.

Мать оставалась до самого вечера, но словом перекинуться с ней Кэрри не смогла. Она только наблюдала за ней издалека, и, когда та уезжала, единственным ее желанием было броситься к ногам матери и закричать, мамочка, забери меня домой! Но Кэролайн стояла рядом с мужем и вежливо улыбалась. А потом оказалась одна в темной спальне в ужасе гадая, появится сегодня ее супруг или нет.