Совсем туго стало на третьем километре пути. Пришлось вступить в схватку сразу с двумя группами мутантов. Первая атаковала сзади, а вторая пошла в лоб. Артем сумел оказать достойное сопротивление и уложил шестерых, пока я разделывал тех, что сзади. Патроны стремительно убывают. Разобравшись с тварями, я поднял сидящего у дерева Алексея и вручил его под руки девчонок. От шока они вполне оправились и пытаются хоть как-то помочь. Кусты и валежник почти в два раза тормозят скорость передвижения.

Примерно на середине пути пришла поддержка с воздуха. Опустошитель «Ми-28H» завис над нами и, выждав некоторое время, начал кружить. Скорее всего, пилот передаёт информацию, что нашел нас. Появление винтокрылой машины вселило надежду, и все тут же ускорились.

– Здорова, Игнат, – шепнули наушники голосом Серебрякова. – Сейчас помогу вам немного!

– Здорово, майор, – ответил я. – Будем только рады. У нас патроны кончаются, а гранат вообще нет.

– Тогда я буду утюжить по максимуму! – воскликнул Серебряков. – Шевелите ластами. Вы должны добраться к вертолету как можно быстрее.

Как можно быстрее не вышло. Мы и так на пределе. Конечно, я могу перейти на бег и, как сайгак, нестись по лесу сломя голову. Ноша в сорок килограмм меня не притормозит… Но, увы, скорость группы зависит не от меня.

Первая ракета ударила в лес на расстоянии в сотню с лишним метров от нас. Полумрак осветила вспышка объемно-детонирующего взрыва, а следом пришла ударная волна. Взрыв произошел на высоте около пятнадцати метров и серьезно повредил деревья. Тем, кто оказался в эпицентре, не повезло. Высокая температура превратила мутантов в отлично прожаренные стейки.

Следом заработала тридцатимиллиметровая пушка. Осколочно-фугасные снаряды легко пробили кроны деревьев и начали взрываться на разной высоте. Эффективность каждого выстрела снизилась, но вертолет решил брать количеством, тем самым обеспечивая нам безопасный проход.

За сорок минут мы почти вышли из леса. Ночной охотник, под управлением Серебрякова, сделал невозможное. Только четыре раза нам пришлось хвататься за оружие и отстреливаться от мутантов.

– Триста метров до крокодила! – сообщил Серебряков. – У меня не осталось ракет. Пушка тоже скоро сдохнет. Плёвое дело, парни! С самострелами дойдёте…

Он всеми силами подбадривает нас. Мутанты не интересуются ожидающим нашего прибытия крокодилом, бросив все силы на уничтожение назойливой группы людишек. Хрен вам! У меня еще есть несколько магазинов к штурмовому автомату, да и пистолет не пустой. Артем тоже ещё не выжат…

Пилоты «Ми-24» запустили машинку заранее. Когда в поле зрения появился просвет, я ускорился на максимум и, обогнав группу, за считанные секунды оказался у вертолета. Один из пилотов принял девушку на руки и аккуратно положил её в десантный отсек. Кружащий над нами Опустошитель продолжил активное воздействие на мутантов. Я вернулся в лес и с ходу поднял на руки висящего на плечах девушек бледного Алексея. Новая ноша оказалась в три с лишним раза тяжелее прежней, но кипящий в крови адреналин, вкупе с приобретёнными способностями, творит чудеса. Наверное, я могу бежать с Алексеем на руках минимум три километра, не чувствуя усталости.

Когда вся группа погрузилась в вертолет, из леса выбежала толпа мутантов численностью минимум в двадцать особей. Твари, не раздумывая, бросились к работающей винтокрылой машине, но многократный залп осколочно-фугасных снарядов пресек их мазохистские наклонности, превратив в кучку мутировавшего мяса.

– Взлетаем! – рявкнул я Эрнесту, захлопывая дверь десантного отсека, и моментально почувствовал прижимную силу. Вертолет начал набирать высоту.

Через несколько минут мы на максимальной скорости полетели навстречу другому вертолету. Алексей не подаёт признаков жизни, потеряв сознание от сильной кровопотери.

– Зарипов, – позвал я в эфир.

– Слушаю, – сухо отозвался он.

– Сколько времени полёта до вертолета с врачами?

– Максимум семь минут. «Крыло» прибудет через сорок.

Через десять минут Алексей и пятая девушка были переправлены во второй вертолет и врачи начали оказывать первую помощь. Прямо посреди поля поисково-спасательный «Ми-8» превратился в летающий госпиталь, только взлетать он не собирался. Крокодил и Ночной Охотник продолжили кружить в воздухе, отрабатывая по появляющимся в зоне видимости зараженным. Оставалось дождаться прихода «Крыла» и отправить всех на базу.

Оттащив меня от вертолета, Матвей сорвал шлем с моей головы и начал орать. Минуту я выслушивал оскорбления, а потом, не выдержав, выключил его. Очнувшись, Матвей заметно подобрел.

– Мы спасли пятерых, а ты ругаешься… – пробормотал я, сев рядом с ним на траву.

– Просто вы идиоты. Все… – обиженно сказал Матвей, потирая ушибленную челюсть и осторожно трогая распухший до невозможных размеров глаз. Тягаться со мной, когда включается боевой режим, не стоит. – Вы даже из безопасной операции смогли сделать полноценную войну. Как магниты, притягиваете к себе неприятности.

– Все получилось случайно, – пожал плечами я, провожая взглядом пролетающий вертолет. – Кто знал, что так получится…

Разговор прервал прибежавший врач. Он с удивлением уставился на Матвея, не решаясь заговорить.

– Что случилось? – рыкнул Савельев, опасаясь самого страшного.

– Матвей Григорьевич, запросите у аналитиков данные на всех бойцов. Нужна кровь. По-другому мы не справимся! – скороговоркой выпалил врач.

Матвей хотел ответить, но я остановил его движением руки и сказал:

– Знаешь, мы ведь похожи со Смирновым. Единый боевой механизм, так сказать. Почти всегда вместе шли, вместе умирали, вместе оживали… – поднявшись на ноги, я пошел к вертолету, в котором лежит Алексей. – У нас с ним даже кровь одинаковая, но моя, мутировавшая, лучше…

Алексея лежит на специальных носилках, которые способны трансформироваться в жалкое подобие операционного стола. На специально закрепленном устройстве уже висят два пакета с непонятным содержимым, которое вливается в тело через установленный в ключице катетер. Разрезанный костюм валяется рядом с вертолетом.

Белое лицо Смирнова и большие синяки под глазами свидетельствуют о сильной кровопотере. Могучая широкая грудь быстро вздымается и опадает. Тело бьёт крупная дрожь. Организм усердно борется, стараясь при помощи ускоренного дыхания восполнить недостаток кислорода. Второй врач пыхтит над раной, значительно увеличив ее размер скальпелем. Руки врача и живот Алексея обильно измазаны кровью. При помощи непонятного устройства, похожего на крупный шприц, врач что-то делает глубоко в ране.

– Сильно тебя потрепало, дружище… – пробормотал я.

Таро сидит рядом с девушкой и что-то делает с ее почти безжизненным телом. Похоже, в Особом Отделе учат многому.

– Как она? – обратился я к японцу.

– Нормально, жить будет, – ответил Таро. – Сильное истощение и тяжелые физические травмы, включая черепно-мозговую на затылке. Скорее всего, удар прикладом.

– Как вас зовут? – обратился я к врачу, колдовавшему над Алексеем.

– Геннадий, – ответил он, не отвлекаясь.

Второй врач суетится около большого чемодана, передавая Таро лекарства в ампулах и шприцы. Японец уже поставил девушке капельницу. За несколько минут пассажирская кабина вертолета «Ми-8» превратилась в больничную палату и, по совместительству, операционную. Артур Хамзин сидит в углу, не привлекая к себе внимания и ожидая, когда придёт его черёд.

– Каковы перспективы? – обратился я ко второму врачу, который распаковывает непонятное приспособление, состоящее из множества пластиковых трубок. – Печень сильно повреждена? Выстрел с «АКМ» наносит серьезные раны. Часто – летальные.

– Печень повреждена достаточно, плюс сильно пострадали вены. От того большая кровопотеря. Более одной третьей объема, и постоянно увеличивается, – ответил за коллегу Геннадий. – Нужна срочная госпитализация. Я поражаюсь, как он до сих пор держится.

– Леха – мужик крепкий, – спокойно сказал я, положив руку на плечо врача. – Делайте все, что максимально возможно. Моя кровь в вашем распоряжении.