Прибыли. Вошли в терем. Хоромы княжьи. Вокруг всё дорого-богато, злато да шелка на стенах так и манят. Ковры из далёких южных стран на стенах весят, потолки высокие, побелённые.

От главных дверей до княжеского высокого места – красная дорожка. У стен, отдельно, люди знатные киевские. Варяги, нурманы, бояре, купцы. Злата-серебра на всех – новый город построить можно. Стоят каждый со своими.

У дальней стены возвышение. Стол Великого князя Киевского. Помост с тремя ступенями. Там же кресло княжье. Резное, золотом покрытое – не чета Рёнгвальдову. На кресле Великий князь. Сидит, спину держит прямо, гордо, в глазах огонёк азартный мелькает.

Однако как глянул Турбьёрн на Игоря Рюриковича, и сразу понял – не понравился он Великому князю. Да оно и ясно – этот за злато на любое бесчестие пойдёт.

Едва Турбьёрн со своими вошли, широченный бородатый боярин в красном кафтане громко возгласил:

– Сотник Полоцкого князя Роговолда Турбьёрн, сын Ульфа, к Великому князю Киевскому, Игорю, сыну Рюрика!

Стоявшая вокруг толпа заинтересованно разглядывала Тура и его спутников. Тому сразу стало неуютно от этих взглядов. Неуверенность превратилась в злость, а злость в постепенно нарастающую ярость. Захотелось вытащить любимую секиру и порубить наглых хитроватых купцов, толстых бояр, спесивых нурманов, горделивых варягов. Убить всех! Глаза Тура вспыхнули, по пальцам пробежали маленькие жгучие искорки. Стоявшие вокруг Киевского князя дружинники подались вперёд.

– Так вот какой ты, Турбьёрн Ульфсон, – сказал один из стоявших близ Великого князя варягов, – Воин, побивший в поединке моего доверенного тысяцкого Курбата.

Тур напрягался, встретился взглядом с варягом. Старый, морщинистый, с седыми длиннющими усами, бритой головой со свисающим вправо таким же седым чубом. Варяг смотрел на Тура не так как все. Чуял сотник – не прост старый воин. Совсем как Ярун в Полоцке. Глядит, как копьём бьёт. Турбьёрн ощутил, как волосы по всему телу встали дыбом. Как будто заглянул варяг в саму душу Тура. Будто молния ударила в тело молодого сотника.

– Курбата, – повернул Великий князь голову в сторону старого варяга, – Как?

– Огнём из пасти плюнул, словно змей! – расхохотавшись, ответил варяг.

– Змей? – полуутвердительно проговорил Игорь, окидывая Турбьёрна быстрым взглядом, – Ему подходит.

Злость и ярость ушла. Турбьёрн вспомнил, кто он и зачем здесь. Выпрямившись, парень глянул в глаза Киевского князя и чётко, раздельно, как когда-то давно холмгардский боярин в детинце брата Рёнгвальда, произнёс:

– Здрав. Будь. Княже.

В хоромах воцарилась звенящая тишина. Игорь, не мигая, смотрел на парня. Потом коротко кивнул. Мол, продолжай, коли начал.

– Мой князь, Роговолд Полоцкий, шлёт тебе, Великий князь Киевский, дары, и заверения в дружбе!

Игорь усмехнулся. Стоявший рядом варяг медленно проговорил:

– Подружились волк с медведем.

– Волк и медведя порвать может, – заметил Турбьёрн. Варяг недовольно глянул на сотника.

– В знак дружбы, позволь, княже, преподнести тебе этот скромный дар, – Турбьёрн махнул рукой, делая знак своим отрокам.

Некрас и Смышлён, обойдя своего сотника с двух сторон, положили к ногам Великого князя свою поклажу. Свёрток с медвежьей шкурой остался в руках Тура. Игорь посмотрел, покивал одобрительно, сделал знак. Выскочившие из столпы княжьи холопы прибрали подарки.

Дождавшись, пока те скрылись в толпе, Турбьёрн развернул свёрток. Тяжёлая медвежья шкура, выделанная по всем правилам, подшитая изнутри алым сукном и золотой нитью, повисла на руках сотника. Стоявшая в хоромах толпа восторженно ахнула.

– Дозволь, княже? – Турбьёрн вопросительно посмотрел на Великого князя. Тот благосклонно кивнул, поднялся. Один из холопов принял из рук Тура подарок, с поклоном передал тот Игорю. Великий князь накинул шкуру на плечи, выпрямился.

Турбьёрн, быстро нагнувшись, выхватил из-за голенища метательный ножик с колечком и метнул тот в Великого князя. Стоявшие со всех сторон дружинники не успели ничего сделать. Нож, вспыхнув жарким пламенем, ударил в прикрытый шкурой бок Игоря. Раздался треск, яркая вспышка на краткий миг ослепила всех присутствующих.

– Стоять! – рявкнул Великий князь, останавливая запоздало метнувшихся в сторону Турбьёрна дружинников. Тот встретился взглядом с Игорем, поклонился в пояс. Великий князь усмехнулся.

– Великий дар! – заявил Игорь, усаживаясь обратно в кресло, – Князя достойный! Передай брату моему младшему, князю Полоцкому, коли все воины в его дружине подобны тебе, то за север своей земли я спокоен.

«Твоей, конечно», – подумал про себя Турбьёрн, выпрямившись.

– Дары и правда скромные. Совсем не чета той добыче, которую ты, Змей, взял на крови моего родича! – недовольно проговорил вышедший из толпы нурманов воевода Хвитсерк, но князь прервал его.

– Я принимаю дар, – сказал Игорь, – Передай своему князю мои заверения в дружбе.

Князь сделал знак. Один из слуг исчез, появился перед Туром спустя десять ударом сердца, и на вытянутый руках протянул тому свёрток.

– Любой подарок требует отдарка. – продолжал Игорь, – Передай моему младшему брату, князю Полоцкому Роговолду, сей скромный дар.

«Да что ж ты заладил, младшему, младшему», – гневно подумал про себя Турбьёрн, принимая свёрток и склоняясь в глубоком поклоне.

Выпрямившись, Тур развернул подарок. Меч, в богато украшенных золотом и самоцветами ножнах. На гарде мелькнули магические руны. Один такой вот меч стоил почти четверть принесённых даров, если не треть. Ни считая медвежьей шкуры, конечно.

– Будь моим гостем, сотник Турбьёрн. Жду вечером тебя и твоих людей здесь, на княжьем пиру! – произнёс Киевский князь. И то, каким взглядом того одарил воевода Хвитсерк Харальдсон, совсем не понравилось Турбьёрну.

Знакомство с Великим князем Киевским Игорем прошло удачно. Однако Турбьёрн всерьёз опасался воеводы Хвитсерка. Дурацкий норегский ярл Стюр Облаудсон! Почему именно Туру повезло встретить того на пути в Киев?

– Надо переговорить с Хвитсерком – по-нурмански сказал Флоси, выслушав рассказ Турбьёрна об удачно проведённых переговорах, – Враги здесь, в Кенуграде, нам не к чему.

Однако планам Тура не суждено было сбыться. Воевода Хвитсерк наотрез отказывался связываться с полоцкими. Отправившийся вместе с Некрасом до воеводского подворья Турбьёрн, мягко скажем, удивился.

Дворовые сказали, нет, мол, нет воеводы дома. Как с утра уехал в детинец к Великому князю, так и не появлялся. Пообещав передать хозяину, что полоцкий посол лично хотел переговорить с воеводой, один из мрачных норегов закрыл ворота прямо перед Туровым носом.

«Ну и пёс с ним», – подумал Турбьёрн, разворачиваясь и направляясь прочь от воеводского подворья. С Некрасом они весело прогулялись по киевскому торгу, прицениваясь, кому бы повыгоднее сбыть взятую на норегах добычу и прочие северные товары, а после отобедали в местной харчевне.

Горячий молочный поросёнок и кружка доброго пива совсем расслабили полоцких дружинников. Турбьёрн перестал думать и о воеводе, и о возможной мести. Ну не дурак же Хвитсерк? Весь знатный киевский люд слышал – Великий князь Игорь объявил Турбьёрна гостем. А кто гостя обидит, тот обидит самого хозяина. А ссориться с Великим князем – дураком нет.

Вечером, в сопровождении вылеченного Флоси и Некраса Турбьёрн направился в Великокняжий детинец. На пир. Усадили Турбьёрна почётно, по левую руку от Великого князя. По правую сидел тот старый варяг, а ещё правее – воевода Хвитсерк. Мрачный, злой. С Великим князем разговаривал нехотя, всем своим видом выказывая недовольство. Интересно, с чего бы это?

Игорь расспрашивал Турбьёрна о брате Рёнгвальде. Откуда пришёл, крепко ли сидит, силён ли? Почти в точности повторяя вопросы сидевшего чуть вдалеке Курбата. Тысяцкий сидел хмурый, тянул пиво из деревянной кружки и то и дело приглаживал обгоревшие кончики усов.