– Так я и думал, – насмешливо проговорил Флоси, убирая топор в крепление, – вернёмся в Полоцк, передам Яруну – не годен ты в воины. Будешь пахарем! В земле копаться – вот на что ты годишься!

Послышались удаляющиеся шаги. Некрас заскрипел зубами от злости. Ногти с остервенением впились в потные грязные ладони, боль вернула мыслям ясность.

«Нет уж, нурманская собака, – зло выругался про себя Некрас, – Я покажу тебе, чего стоит настоящий варяг!»

Отпустив ставший бесполезным щит, отрок, рыча и скрипя зубами от ноющей во всём теле боли, медленно поднялся на колени, уперевшись окровавленными ладонями в речной песок.

– Что такое, смерд? – крикнул Флоси, успевший отойти шагов на десять от отрока, – Не понимаешь? Что ж, я объясню тебе ещё раз – в земле твоё место!

Внезапно Некраса будто кто-то толкнул. Но не так, как это делал противный маленький нурман. Ладонями, которыми отрок опирался в землю, он вдруг ощутил странное чувство. Будто там, кто-то в земле, поделился с Некрасом своей силой. Приятное тепло разлилось по всему телу, боль и усталость вдруг куда-то отступили.

– Велес? – чуть слышно прошептал отрок разбитыми губами. Ему показалось, что владыка подземного царства где-то там, внизу, гулко рассмеялся.

– Что ты там бормочешь, смерд? – раздался голос Флоси над головой, послышался звук вынимаемого из крепления топора.

Некрас быстрым перекатом ушёл в сторону. Топор нурмана впустую ударил речной песок в том месте, где мгновенье назад была голова отрока. Флоси бил вполсилы, обухом, однако уставшему молодому телу хватило бы за глаза.

Некрас, так и оставшись на корячках, снова прислушался к себе. Появившиеся силы никуда не делись. Напротив, их становилось только больше. Как будто где-то в груди медленно разгорался огонёк. Отрок внимательно посмотрел на свою грязную ладонь, поднял голову. Флоси вразвалочку двигался к нему, угрожающе покачивая топором. Нурман выглядел расслабленным, полностью уверенным в своим силах.

«Ну, сейчас посмотрим, кто кого!» – Некрас одним движением вскочил на ноги. Флоси, нагло ухмыльнувшись, продолжал медленно приближаться. Вот он ставит ногу на мокрый песок, как вдруг... Твёрдая мысль ударила в мозг, словно раскалённая игла! Неожиданно пришло осознание – вот же оно!

Некрас громко и счастливо рассмеялся, заставив Флоси остановиться, недоумённо уставившись на парня.

– Перестарался, нурман? – спросил один из варягов, – Выжил отрок из ума, давай заканчивай с ним!

– На солнышке перегрелся! – раздался ещё один голос.

Некрас не слышал их. Разве они могут осознать то, что сейчас чувствовал он? Это как будто всю жизнь прожить глухим, и вдруг услышать писк маленькой полевой мышки в высокой траве.

Что-то такое Флоси увидел в глазах Некраса. Взяв топор двумя руками, он медленно, но уже собранно, подобно опытному воину, мелкими частыми шажками двинул к отроку.

Некрас вытянул руку вперёд, в сторону нурмана, и крепко сжал кулак. Песок, как живой, обхватил ногу Флоси, и начал медленно засасывать того под землю. Варяги восторженно ахнули.

Нурман озадаченно уставился на свою ногу, хмыкнул, хлопнул обухом топора. Ярко вспыхнули колдовские руны, и первое заклятье Некраса мгновенно осыпалось пылью.

– Кто ты, дренг!? – вдруг по-нурмански взревел Флоси, бросаясь вперёд, широко замахиваясь лезвием топора, намереваясь снести Некрасу его глупую голову. Отрок неосознанно махнул рукой, и прыгнул навстречу, замахиваясь. Кулак Некраса вдруг стал тяжёлым, совсем как недавно осточертелый щит.

Отрок шустро нырнул под широкий замах, и ударил просто, прямо, от души, в незащищённую челюсть нурмана. Флоси, широко раскрыв рот, скосил глаза в разные стороны и ничком рухнул на песок.

Некрас неверяще уставился на свой кулак. Речной песок, пропитанный силой, обволок кисть и затвердел, покрыв пальцы и костяшки толстым каменным наростом.

– Я – варяг, – на одном дыхании пробормотал Некрас, и рухнул на песок следом за нурманом. Немудрено – пробуждение дара штука болезненная.

Через седмицу после заветного поединка Турбьёрна и Курбата, открытия дара Некраса, к полудню, корабли русов и полоцкий драккар наконец прибыли в Киев.

– Хвала богам, дошли, – сказал сидевший на первом руме Морского змея Некрас. Под глазами парня образовались тяжёлые синяки, всё тело было покрыто рваными порезами и свежими ссадинами, но отрок счастливо улыбался.

Рядом одобрительно хмыкнул Флоси. Некрас совсем не обижался на нурмана, напротив, был обязан ему на всю жизнь. Ведь именно благодаря стараниям Флоси дар отрока пробудился в столь позднем возрасте. И каждую свободную минуту отрок и хирдман уделяли его развитию. И результат был на лицо.

Остальные отроки, Смышлён и Вешко, поддержали новоиспечённого одарённого одобрительными возгласами. Они жутко завидовали Некрасу, и также на износ изнуряли себя тяжёлыми тренировками.

А сам Киев впечатлял. Посмотреть было на что. Высокие, деревянные стены, срубы, как называли их местные, шириной в половину драккара. Как потом объяснили полоцким, делали их затейливо: ставили с двух сторон частокол, высотой в три-четыре человеческих роста, на расстоянии примерно локтей десять.

Образовавшуюся пустоту засыпали землёй, песком и камнями. Получалось просто, крепко и надёжно. Некоторые клети по задумке оставались свободными. В них обороняющиеся хранили припасы, стрелы, другую полезную для них снасть.

– В Полоцке такие же поставим, – восторженно произнёс Турбьёрн, увлечённо разглядывая высокие стены.

Да, Великий город Киев. Народу тысяч двадцать, а может и поболее проживает. И через каждую сотню шагов – башенка. Высокая, раза в два выше стен. На башенке той стрелки меткие, грозные орудия, большие стреломёты. Такие шагов на четыреста бьют. А стрелы! Копья малые, а не стрелы! Такие норега в тяжёлом доспехе на вылет пробьют. А то и двух.

Курбат чуть позже поведал Турбьёрну, мол, ещё Великий князь Олег из далёкой южной Византии машины эти привёз, и повелел поставить, город в обороне держать.

Подошли к причалам. Кораблей вокруг – видимо не видимо! Длинные и короткие, малые и большие, совсем иноземные и пузатые словенские, не сосчитать. Но для гостей место нашлось. Морского змея встречали. Посыл от воеводы Хвитсерка прибежал. Мол, ждёт посланцев князя Полоцкого Великий князь Киевский Игорь. Поэтому, собирайтесь гости дорогие, да поживее.

Турбьёрн приказал своим собраться понаряднее, да побогаче. Сам тоже приоделся по парадному, в лучшую бронь, секиру за спину повесил.

С собой в Великокняжий детинец, куда их повели, взял отроков Некраса и Смышлёна. Вешко и Флоси оставались на причале, присмотреть за драккаром. К последнему, через некоторые время, по просьбе Турбьёрна и приказу воеводы Хвитсерка, прибыл киевский лекарь – седой бородатый дедушка, который тут же занялся раненной ногой хирдмана.

«Это воевода пока ещё не знает, что я его родича побил», – досадливо подумал про себя Турбьёрн, уверенно шагая по улицам Киева. Он посланец. Голос князя Полоцкого. Голос того, кто повелевает. И воля его должна быть исполнена.

Двух отроков полоцкий сотник загрузил подарками, как тягловых лошадок. Тут тебе и меха, и шкуры, и богатое оружие, посуда драгоценная. Отдельно – свёрток с поделкой кузнеца Кривого. Княжье дары, что тут сказать. Сопровождали их те же люди того же воеводы Хвитсерка.

Шли примерно с полчаса. Поднялись вверх, миновали первые городские ворота. Крепкие, в четыре пальца толщиной, по краям сталью окованные. Такие бараньей головой долбить долго придётся.

Потом, через некоторое время, вторые, на Княжью Гору. Как рассказывал тысяцкий Курбат, на Горе в Киеве селились знатные бояре, воеводы, да купцы побогаче. Ну и сам Великий князь жил. Правда этот отдельно, в княжеском детинце, считай, крепости за стенами.

Великоняжий детинец впечатлял. Башни по всей длине стены, ворота ничуть не хуже городских. Великокняжий терем так вообще загляденье. Турбьёрн, вспоминая детинец брата Рёнгвальда в Полоцке, грустно ухмылялся. Да, богато живёт Киевский князь, ничего не скажешь.