Он на бок повернулся и спросил меня с улыбкой:

      — А если кто мимо пойдёт? Ну вдруг нам повезёт? Лежим тут… совсем это… ну того.

      — Голые? — я ответил и засмеялся.

      — Мгм.

      — И что? Два мужика пошли купаться. В деревне. На речке. Дальше-то что?

      — Как знаешь. Смелый такой.

      Он вдруг сел, согнув ноги в коленях, и куда-то вдаль посмотрел. На церковь смотрел, на её почерневший купол в немой туманной дали. Громко так дышал, не то волновался, что нас кто-нибудь с ним заметит, не то сладкий аромат цветущих полей носом ловил. Мне вдруг на грудь кузнечик прискакал, посидел так секунду, ножкой своей шевельнул и опять исчез в зелёной пучине.

      А Тёмка на меня покосился, украдкой меня всего с ног до головы разглядывал и будто замер в вечерней летней тиши. Спокойней уже дышал, уверенней. Улыбнулся тихонько и взгляда с меня не сводил.

      — А точно тут никого нет? — он опять меня спросил.

      — Да точно, точно. Чего всё ссыкуешь, а? Расслабься лежи.

      — Не хочу. Сам лежи.

      Заулыбался так хитро и лёг рядышком, и голова его вдруг из виду пропала.

      — Ты куда там уполз? — спросил я его и засмеялся.

      А внизу вдруг всё кипятком банным ошпарило. Я застыл в пряном мгновении и рот распахнул в сладкой тиши. Небо такое рыжее и гладкое над головой, розовое даже немножко, с редкими пушистыми облаками.

      — Тём… — вырвалось у меня в сладостном вздохе.

      А он всё молчал. Ветерок невесомо подул и будто меня утащил куда-то далеко летать над лугами, как опавший ивовый листик. Хорошо так и приятно. Будто заискрилось всё парным молоком на лепестках клевера.

      — Тёма, — я опять прошептал и от немочи лицо руками прикрыл.

      Ничего мне не сказал. Лежу и мурашками весь покрываюсь на пышной зелёной траве, хватаюсь отчаянно за кусочки души, которые из тела сладкими вздохами вырываются.

      Губы будто сами вдруг разомкнулись и швырнули в вечернюю гладкую тишь моё тихое:

      — Бля…

      И зазвенело всё свежей росой на паутинке в ветках репья. Сладкой петардой разорвало всё внизу. Мёдом алмазным бабахнуло. Пальцы сами в траву вгрызлись нещадно, ногтями врылись до самых корней. Всего будто унесло невесомым туманом по речной серебряной глади. Назад совсем не хотелось. Корнями желалось врасти в этот луг, чтоб миг этот вечностью сделался, чтоб пряность пушистая никогда не кончалась.

      Я глаза открыл и над собой Тёмку увидел: сидел и улыбался мне ярко на фоне вечернего неба. Нагло так лыбился, довольно и нахально даже немножко.

      — Заяц… — вырвалось у меня из груди вместе с улыбкой. — Ну что ты делаешь, а? Уф…

      Он лёг со мной рядышком и тоже в небо уставился, лежал и сверкал довольной улыбкой.

      — Всё хорошо? — Тёмка спросил меня.

      — Хорошо… — я ответил ему и тяжело вздохнул. — Водички не хочешь глотнуть? Там родник есть. Чистая течёт.

      Он засмущался весь и тихо ответил:

      — Не надо.

      На грудь ко мне лёг и всем телом своим тёплым прижался, пальцами за мою цепочку на шее схватился.

      — Тём?

      — Чего?

      — Там рядом с тобой где-то мои шорты лежат. Пошарь в кармане, пожалуйста, сигаретку мне с зажигалкой достань. Ладно?

      — Ладно.

      Наши ноги в длинных джинсовых шортах ласкала пушистая трава. Ладони нам с Тёмкой легонечко щекотала, он от этого приятно даже поморщился. Заулыбался милым светлым лицом и на меня глянул. Как будто со мной этими ощущениями хотел поделиться. Мы с ним двигались по оврагу, прямо вдоль речки, к чудному и раздольному виду. К бесконечному рыжему небосводу июньского заката, к облакам розовым на оставшихся синих кусочках небесной тверди.

      К невесомому пуху туманной дымки над тихой речной гладью в высокой траве. А из-за сочной и умиротворённой листвы пышной берёзы выглядывал рыжий клубок солнца. На нас робко глядел, на Тёмку ложился пылающим бархатом и заставлял его смешно щуриться.

      Птица какая-то мрачно так проорала прямо над нами где-то в бесконечной небесной выси. Я задрал кверху голову и успел разглядеть её тёмный силуэт на фоне голубовато-розового купола.

      — Кто это? — спросил меня Тёмка и с прищуром глянул в небо. — Орёл?

      — Может быть, — я ответил ему и пожал плечами.

      — А вдруг стервятник?

      — Ага. Птеродактиль, ещё скажи.

      — Да ну чего ты? Мало ли тут кто летает, дикая природа же.

      — Ну ты уж скажешь тоже, дикая. Дичее коровы никого не встретишь, — я прищурился, глянул вдаль и увидел стадо чёрно-белой пятнистой скотины на лугу, пальцем на него показал и добавил, — вон. Вся твоя дичь.

      — Всё равно, — не успокаивался Тёмка и всё смотрел в небо, всё птицу высматривал. — У нас вот в Мексике и летучие мыши летали над головой по утрам. Страшно так, блин. Я сначала подумал, что птица, а потом Джонни такой говорит, типа, нет, это не птица, это летучая мышь.