— Чего? — спросил я его удивлённо. — Чего ты мне монетки суёшь?

      — Спроси, — сказал он. — Если не знаешь, если не уверен, если есть вопросы — спроси.

      — А у тебя что, с собой?

      Он достал из рюкзака Книгу перемен в чёрной обложке и положил себе на колени. Я засмеялся над ним и покачал головой. И ведь таскает её в рюкзаке, и в поездку с собой даже взял!

      Он опять протянул мне монетки и кивнул, глядя мне прямо в глаза. На, мол, держи. Держи и спрашивай. Он высыпал монетки мне в ладошку, я крепко сжал их и задумчивым взглядом потерялся в бушующем море.

      — Хорошо, — сказал я. — Я спрошу. О чём книга Артёма?

      Пятаки серебряными снежинками засияли и рухнули на кусочек песчаного пляжа прямо у нас под ногами. Три орла разом выпали.

      — Зачем ты про это спросил, ты чего? — засуетился Тёмка и потянулся к монеткам.

      Я схватил его за руку и сказал:

      — Ну-ка. Сам же сказал, что могу спрашивать.

      — Не это спрашивать. Я думал ты что-то другое спросишь. Это-то зачем?

      — Поздно, я уже спросил. Осталось ещё пять раз бросить. А чего ты весь засуетился?

      Он вырвал руку из моего крепкого хвата и спиной ко мне повернулся. Обиделся на меня. А я ещё пять раз монетки подбросил и тоненькой веточкой нарисовал гексаграмму на мокром песке рядом с кучкой тухлых водорослей. Две сплошные линии, две разбитые и опять две сплошные. Я зашелестел Книгой перемен, почти в самом конце её открыл и ткнул пальцем на фигуру, которая у меня получилась.

      Гексаграмма шестьдесят один.

      Внутренняя правда.

      Тёмка не мог своё любопытство сдержать, ко мне опять повернулся и книгу у меня из рук выхватил. На гексаграмму на песке глянул и сильно нахмурился. То на меня смотрел, то на рисунок под ногами.

      — И что это значит? — я спросил его.

      — Это значит, что правда, — он ответил негромко.

      — В каком смысле ещё правда?

      Он закрыл книгу и уложил её обратно в рюкзак. Застыл грузным взглядом над рисунком в песке, слушал далёкий рокот волн и крик чаек над головой.

      — Объясни, Тём? В каком смысле правда?

      — Это ты уже для себя сам решаешь.

      Я над ним посмеялся и сказал:

      — Опять какие-то загадки, заяц, ну? Нормально объясни, не мучай, пожалуйста. Это плохо? То, что такая гексаграмма вышла — это плохо?

      — Ты ведь помнишь, что у меня в книге Егор никуда не уехал, да? — он спросил меня и усмехнулся.

      — Помню. И что?

      — Это я у Книги перемен спросил ответа. Про каждый сюжетный поворот спрашивал, как будет лучше, как интереснее. Как у Хотторна Абендсена.

      — Погоди. Тебе книгу оракул, что ли, написал?

      — Нет, — ответил он и пожал плечами. — Я сам написал. Оракул немножко подсказал, как сделать правильно. Как всё должно быть по-настоящему. Понимаешь?

      — Нет.

      — Внутренняя правда, — сказал Тёмка и кивнул на мой рисунок на песке. — Это был мне ответ на вопрос «Егор в моей книге должен остаться с Костей и никуда не ехать?».

      Совсем он меня запутал, не мог мне конкретно по-человечески всё объяснить. Нет, загадками надо кидаться, мозги набекрень мне выворачивать.

      — А ты бы сам как хотел, Тём? — я спросил его и в глаза ему посмотрел. — Чтобы Егор остался или чтобы поехал?

      Он ничего мне не ответил, круглый ровный камушек подобрал и швырнул его подальше в самое море. Камень на секунду мелькнул в ясном холодном небе и исчез навсегда в пенистом шёпоте волн.

      — Тём? — я сказал громко и рукой его потормошил. — Ты сам, говорю, как хотел? Или слепо оракулу своему доверяешь?

      — Я не знаю. Я хотел, чтобы было так, как должно было быть. Чтобы правильно было.

      Я встал и громко потянулся, олимпийку снял с пояса и на голое тело накинул, холодно уже. Ветер ледяными кинжалами прямо в кости беспощадно вцепился, ещё сильнее волнами заигрался в серой морской дали.

      — Пошли, заяц, — сказал я ему и рюкзак через плечо перекинул. — Холодно только, одевайся давай.

      Он молча встал, куртку накинул, застегнулся и на меня посмотрел. Так же глупо мне улыбался и шелестел своими кудряшками на ветру. Вслед за мной зашагал по холодным хрустящим камням, подальше от моря, подальше от волн, подальше от солёной свежести и водной суеты. Только шесть чёрточек остались после нас на песке. Ненадолго совсем. Скоро до них прилив доберётся, и они растают в пенистой мутной волне.

      А вместе с ними и вся наша правда исчезнет.

Глава 13. "Наша с тобой мифология"

XIII

Наша с тобой мифология

      Ростов-на-Дону,

      Август, 2017 год

      Поезд застыл холодными колёсами на раскалённой южным солнцем земле. Посреди шумного вокзала замер в свете ярких софитов, заревел недовольно утробным рыком и стих. В ночной гладкой тишине утонул, в женском голосе из громкоговорителя, в пронзительном скрипе колёс, в сладостном аромате вокзальной химии. Пахло так вкусно: воздух креозотом искрился, гарью пластиковой шелестел и совсем редко нос баловал солёным ароматом вяленой рыбы. Глаза, не слушаясь, по перрону вдруг побежали, продавца рыбы стали искать.