Я успокоился и опять его крепко обнял, в мокрую солёную шею его тихо чмокнул.

      — Сам-то спать ещё не хочешь? — спросил я.

      — Нет. Скуби-Ду ведь ещё смотрим. И жарко.

      — Жарко, да. Сдохну щас.

      Я вскочил с нашего места и потянулся, костями громко захрустел на всё купе.

      — Я пойду в тамбуре быстренько курну, ладно? — я сказал Тёмке.

      — В тамбуре? Ещё же стоим, нельзя вроде курить?

      — Да там проводник додик какой-то очкастый, — ответил я и махнул рукой. — Будет выёживаться, я…

      — Чего? — спросил Тёмка и на меня посмотрел с любопытным прищуром. — Чего ему сделаешь? Погрозишься избить? Спросишь его, где служил? Нигде, наверно, он же додик. Да?

      Совсем меня засмущал. Руки сами за сигаретами потянулись в кармане олимпийки, а плечи, будто не слушаясь, сами съёжились в тихом оправдании.

      — Да нет, чего ты сразу? — ответил я. — Я имел в виду, что просто с ним нормально договоримся. Ой, да не будет там никого, никто не заметит. Я быстро. Тебе чаю налить?

      — Не надо. У меня ещё вон кофе стоит.

      В коридоре с проводником я всё-таки встретился, пересёкся с ним взглядом в сверкающих толстых очках, он подозрительно на пачку сигарет в моей руке покосился. Ничего мне не сказал и чёрными брюками зашуршал в другой конец вагона.

      В тамбуре чуть-чуть прохладней, едва ли заметно. Туалетом воняло, тухнущей мусоркой напротив и ржавым металлом. И так духота, а сигарета ещё больше всю мою тушу разжигала, и без того сухой жаркий воздух совсем раскалённым делала. Ветер только приятно в окошко уличную прохладу задувал, прям по потной шее скользил холодным языком.

      В тамбур вдруг женщина в домашнем халате зашла, дверью громко хлопнула, запах моих сигарет учуяла и поморщилась.

      — Молодой человек, — сказала она вежливо, но строго совсем немножко. — У нас грудной ребёнок в купе. Вы здесь курите. Поезд на месте стоит, весь дым туда к нам идёт.

      — Извините, — я тихо ответил ей и сигарету о железный подоконник затушил. — Я как-то не подумал, думал, что в вагон не доходит.

      — Ещё как доходит, — сказала она и тихо прокашлялась. — Вы хоть подождите, пока поедем, хоть на улицу всё будет выдувать.

      — Да. Извините, правда. Я больше не буду.

      — Вы докуда едете? — спросила она и меня с ног до головы осмотрела, по-странному улыбаясь.

      — До Верхнекамска.

      — У-у-у. Далеко. Мы утром уже в Воронеже выходим. Потом без нас покурите.

      Опять дверью скрипнула и ушла, одного меня оставила в прокуренном тонком тумане. Когда с мамой последний раз на море ездили, она так же, помню, к пацанам каким-то выходила и орала на них, что курят прям у нашего крайнего плацкарта, детей её травят. Меня травят и мальчика Сашку, который со своей мамой Настей до самого Верхнекамска из Анапы ехал.

      Сашке в санаторий какой-то путёвку давали, как ребёнку-инвалиду. Моего возраста был, тоже десять лет, а сам меня ниже почти на две головы. Будто не десять лет, а семь или восемь. Тоже тогда с долгой стоянкой застряли, здесь же, в Ростове-на-Дону, выходили воздухом подышать, с Сашкой побегать. А ему бегать нельзя, ноги были кривые. После аварии какой-то или, может, с рождения, не помню уже, мелкий тогда был, такие детали плохо запоминал.

      — А вон пошли до вон того киоска добежим, кто первее? — говорил я ему и пальцем показывал на киоск Горпечати.

      — Давай! — Сашка отвечал и кепку на голове по-странному поправлял неровными пальцами.

      Я с места срывался и нёсся вдоль по перрону, только вой ветра и слышал в ушах. Чуть ли не у самого конца поезда останавливался, оглядывался назад и видел вдалеке Сашку, как он неловко ковылял у нашего вагона и радостно улыбался. И я улыбался, смеялся даже, довольным смехом давился оттого, что обогнал, гордился, какой я крутой и быстрый. И опять нёсся сломя голову, обратно добегал до нашего вагона. На Сашку налетал как ненормальный, чуть с ног его не сшибал.

      — Я первей прибежал! — я хвастался перед ним. — Ты вот даже бегать так быстро не можешь! А я умею, у меня талисман кролика есть!

      Талисманы эти. Из нашего с Тёмкой любимого мультика «Приключения Джеки Чана». Герои в мультике собирали двенадцать талисманов, по одному на каждый знак китайского гороскопа, чтобы древнего злого дракона Шендю оживить, который в статую превратился, потому что эти свои талисманы все растерял. У каждого камешка своя особая сила была, способность волшебная. А талисман кролика своего обладателя наделял бешеной скоростью, даже галапагосская черепаха с ним быстрее звука забегала.

      — А где он у тебя? — Сашка меня спрашивал. — Талисман кролика?

      — Он дома у меня лежит, мне мама его брать сюда не разрешает. Я поэтому быстро бегать могу, видел, как я до вон туда вон добежал?

      — Видел. А дашь потом мне талисман кролика?

      — Не-а, — я отвечал ему и начинал громко смеяться. — Тебе талисман лошади надо будет.

      — А почему? Я кролика хочу.

      — Нет, талисман лошади тебе надо. Потому что мне мама сказала, что ты болеешь.

      Талисман лошади в мультике умел исцелять. От любой болезни, даже от самой страшной. Сколько раз потом в жизни хотелось этот талисман заиметь, сколько бы всякой боли с ним удалось избежать.

      Сашке бы точно дал, если бы только и вправду эти талисманы у меня были.