– Вот было бы ужасно, если бы он вырос и начал торговать страховкой или чем-то еще! – сказал кто-то, когда в комнате снова зажегся свет. Снова закурили самокрутку с травкой, а на проигрывателе что-то новое запели «Битлз».

– Он бы ходил и пожимал руки посетителям. Многие кинозвезды так делают.

– Он мог бы постареть и разжиреть, – продолжил еще кто-то.

– Многие совершают самоубийство. Они не могут пережить, когда на них уже никто не обращает внимания.

– Боже, какое это было счастье, когда ты мог жить именно так. Иметь все, что пожелаешь, и весь мир обожал тебя!

И тогда заговорил Крейг. Он сказал, что хорошо, что все случилось именно так. Несчастный случай и смерть на пороге перехода в другой возраст. Рэли Барнз был запечатлен в своем звездном мгновении, он остановился и теперь никогда не сможет измениться, останется для них таким вечно!

– Мне нужно идти, – сказала Рэли, резко поднимаясь.

Она быстро отыскала пальто и выбежала наружу. Все так странно, подумала она, ее руки, которые она засунула в карманы пальто, тряслись. Она думала о роликах фильмов, которые можно взять напрокат или купить. О рекламных клипах, которые можно было заказать по почте. О мультфильмах, которые шли по субботам. И о «Клубе фэнов Рэли Барнза». Оказывается, почти в каждом колледже были подобные клубы. В эти страшные времена всяческих катастроф они стали островками спасения.

Маленький мальчик оказался символом стабильности и выражением стремления сделаться образцом для других.

Самое интересное, что, хотя сам Рэли Барнз погиб, все эти фэн-клубы его имени продолжали функционировать, и таким образом, Рэли Барнз продолжал жить. И если к этому приложить хороший план по маркетингу, то будущее было просто удивительным. Мой отец, мрачно подумала она, отпирая дверь в свою квартирку, старается ничего не потерять из доходов. Он продолжает получать деньги даже после смерти сына!

Рэли казалось, что каждый раз, когда она оглядывалась, рядом с ней стоял Крейг Александер, со своей глупой улыбкой и выражением преданной любви в глазах. Ей надоело его постоянное присутствие, у нее не было ни одной минуты, когда она могла оставаться одна. Но были и другие парни, постоянно крутившиеся возле нее. Они просили у нее номер телефона, приглашали на вечеринки и в кино.

За ней пробовали ухаживать не только студенты. К ней приставали взрослые мужчины на улице, среди них двое фотографов, которые заявили, что она может сделать карьеру, если станет моделью. Она подумывала об этом, начав взвешивать все «за» и «против». Она сможет заработать гораздо больше, чем сейчас, чем в качестве тренера, у нее исчезнут финансовые проблемы. Но насколько хороши те, кто предлагал ей сниматься? Если бы у них был настоящий талант, они не прозябали бы здесь, в Чикаго. Настоящая работа там, в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе.

Да, Лос-Анджелес.

Она не могла дождаться, когда она отправится туда.

Даже еще полностью не проснувшись, Рэли слышала звуки раннего утра в кампусе. Вот прокричал петух, а вот крики детей на лужайке. И все же не этот шум будил ее. В воздухе витало что-то другое: возбуждение.

И потом она вспомнила. Скоро приедет Бруно Беттлхейм. Он намеревался провести здесь два дня, и это было так здорово! Еще до его приезда все стало очень интересно. Они собирались по вечерам, спорили и кричали друг на друга, обсуждая его теории.

Через несколько минут, когда Рэли стояла под струйкой еле теплой воды, она вспомнила и еще одно важное событие. Сегодня 22 августа 1970 года. Ее день рождения – ей исполнилось восемнадцать лет!

Ну, привет, девушка, думала она, продолжая стоять под душем. Вода падала ей на плечи, сбегала ручейками по груди и стройным бедрам. С днем рождения тебя, Рэли Барнз, умершая кинозвезда. Счастливого для рождения, Ли Фиск, студентка Чикагского университета! Она должна будет вернуться в университет через несколько недель. Боже мой, уже прошло целых два года, и чего она только не узнала здесь! Не только во время занятий, это уж точно. Она жила одна и должна была сама заботиться о себе. Когда Рэли вспоминала об этом, то ни о чем не жалела. Да, подумала она, я здорова, выросла.

Она вспоминала, как сжалось ее сердце, когда увидела Элеонор и Чарльза, которые пришли ее встретить, когда она приехала сюда. Элеонор была худенькой до прозрачности и как будто от всего отстраненной. Рэли обняла ее и начала целовать в бескровные щеки. Но больше всего изменился Чарльз. Под слоем загара его лицо было серым. Великолепные седые волосы стали неживыми, они торчали как пакля. А эти черные круги под глазами! Его шаги были такими неуверенными, казалось, он с трудом нащупывал дорогу, как будто его живость и сила покинула его.

– Почему вы не сообщили мне, что Чарльз плохо себя чувствует? – спросила она Элеонор утром, когда та сидела одна в библиотеке, не глядя в открытую книгу, лежавшую у нее на коленях.

– Мы не хотели волновать тебя, дорогая, – ответила Элеонор. Она показала на диван, приглашая Рэли сесть рядом. – Тебе и так хватает забот со своей учебой.

– О, Элеонор, – нетерпеливо прервала ее Рэли.

– Мы пришли к правильному решению, – твердо заметила Элеонор. – Мы ездили в Хьюстон. Там в больнице они заставили Чарльза пройти миллион тестов и ничего не смогли обнаружить.

– Но почему он тогда так плохо выглядит? – поинтересовалась Рэли.

– С ним все в порядке, – ласково ответила Элеонор и погладила ее руку. – Теперь расскажи мне, как у тебя дела с учебой?

Рэли в течение нескольких минут ходила вокруг да около, но потом все рассказала Элеонор: что она не считает философию своим призванием, что ей кажется, что большинство великих философов было просто чокнутыми! И что ей нравится астрономия. Когда она в первый раз пришла на занятия, почувствовала себя живым и думающим существом. Что ей нравится и физика. Поэтому она серьезно подумывает о том, чтобы поменять факультет. Возможно, ее призвание астрофизика. Элеонор не отговаривала. Она заявила, что следует заниматься только тем, что тебе нравится. Что это самое лучшее, что могло случиться с ней, пока она учится в прекрасном университете: она нашла себя!

Потом Рэли рассказала ей о тех парнях, которые постоянно толклись рядом. Что она чувствует себя порой прямо-таки загнанным животным: они выслеживают и потом окружают ее, все это ей страшно мешает.

– Почему они так поступают? – грустно спросила Рэли.

– Ты очень красивая девушка, – ответила Элеонор.

– Но я ничего не делаю, чтобы привлечь их внимание, – раздраженно заметила Рэли. – Я не крашусь, я всегда очень скромно одета. Стараюсь быть незаметной: просто ползу по дороге, опустив вниз голову. Я хочу сказать, что девушка никогда не может себя свободно чувствовать, правда? Мне кажется, что все время следует быть настороже.

– Ну, можно сказать и так, – согласилась Элеонор, ласково улыбаясь.

– Боже, какую же чушь они несут! – продолжала жаловаться Рэли. – «Я хочу позаботиться о тебе!» Один парень, по имени Крейг, всегда говорит мне об этом. Зачем мне его забота! Меня оскорбляет, что он постоянно повторяет мне это.

– Дорогая моя, их так воспитывали, – продолжала Элеонор. – Если они кого-то любят, им хочется защитить этого человека… Это традиционное понимание.

– Ну, может, это и так, – согласилась Рэли. – Но мне это не нужно. Мне кажется, что и вы в этом не нуждаетесь. И как вы разрешили эту проблему, Элеонор?

– Все дело в том, чтобы решить, что же для тебя самое главное, – задумчиво ответила Элеонор. – Для меня всегда главным была моя работа. Потом появился Чарльз, и мне пришлось выбирать. Интеллектуальной личности трудно совместить любовь со своим призванием. В наши первые годы все было очень сложно. Я все это время не могла решить, чему я должна больше отдавать времени – занятиям философией или Чарльзу. Но потом мы приспособились друг к другу. Мне всегда было с ним хорошо, – добавила она. – Мне кажется, и Чарльзу тоже.