– Ну, в чем дело? – спросил он, и вид у него был такой милый, как у напроказившего ребенка. – Не знаю, о чем ты там подумала, Бет Кэрол. Неужели я похож на Джека Потрошителя? Нет? Разве я собираюсь сделать тебе что-нибудь плохое? Нет! – Он взял ее чемодан и пошел в. сторону двери, из которой они только что вышли. – Ну, пойдем, – сказал он. – Постараемся найти гостиницу.

– Я ничего такого не имела в виду, – пробормотала она.

– Ну и что теперь? – спросил он.

– Нет, нет, все в порядке.

– Ну, женщина, ты даешь, – сказал он, качая головой. – Пойдем. Тебе понравится. Вот увидишь.

Бет взглянула на его открытое лицо. На обаятельную улыбку. Он действительно хотел сделать ей приятное.

– Хорошо, – согласилась она.

Она пошла за ним, разглядывая его сзади. Великолепно сшитый пиджак обтягивал широкие плечи. Спортивная походка. Очень легкая и пружинистая. Он остановился перед огромной стрельчатой дверью из резного красного дерева с позолоченными ручками.

– Ну-ка, закрой глаза, – сказал он.

Ей показалось, что где-то вспыхнул свет.

– Открывай, – сказал он.

С потолка свисали две огромные хрустальные люстры. Вдоль обитых деревянными панелями стен также стояли хрустальные канделябры. Бет показалось, что сверкающий паркетный пол зала был площадью никак не меньше акра. В противоположном конце – возвышение для оркестра. По обе стороны двустворчатые двери. Она представила себе этот зал, заполненный дамами в роскошных туалетах и мужчинами в смокингах, между ними снуют официанты, она даже услышала звуки вальса.

– Ну и ну! – могла только выдохнуть она.

– Ничего себе, а? – с гордостью произнес Пол. – В частных домах редко встретишь бальный зал, даже здесь, в краю, где властвует богатство и роскошь. И потому его часто используют для благотворительных балов. Женская организация, где ведет работу моя мать, здесь устраивает распродажи, чтобы собрать деньги.

– Прямо как в кино, – сказала она. – Я так и вижу здесь Вивьен Ли, Кларка Гейбла. И Бетт Дэвис, шокирующую всех своим красным платьем.

– Да, они бы не прочь, – подтвердил Пол. – Студии все время просят нас позволить снять здесь какую-нибудь сцену. Но мы не разрешаем. Знаешь, сколько разного оборудования необходимо, чтобы снять картину? Ты даже не представляешь, что может тогда произойти с полом. – Он легонько дотронулся до ее плеча. – Ты, наверное, здорово устала, – сказал он. – Пойдем. Я отведу тебя в комнату Дианы.

Она устала, ей хотелось принять ванну. Все то, что ей показывал Пол, внушало ей робость. Он сам внушал ей робость. Бет поднялась вслед за ним по широкой лестнице, затем шла по бесконечному широкому коридору. Наконец Пол отворил дверь, и они оказались в комнате Дианы.

Всюду были куклы. Куклы в стиле мадам Помпадур. Восточные куклы. Куклы в самых разнообразных национальных костюмах. Они сидели на полках, располагались в стеклянных шкафчиках. Там были и кукольные домики – целый город. В них стояла игрушечная мебель и крохотные фарфоровые сервизы. Казалось, посуда была сделана из настоящего серебра. Там стояла карусель с единорогом, Чеширский кот и карета в форме тыквы. Пол повернул выключатель, заиграла веселая музыка, и единорог с котом запрыгали вверх-вниз. Он включил игрушку.

– Это ей подарил один из деловых партнеров отца, когда ей было три годика, – сказал он. – И кукол тоже. Их всех дарили папины деловые партнеры, когда она была малышкой.

Как бы мне хотелось, чтобы у меня было бы такое же детство, подумала Бет, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– А сколько ей сейчас? – спросила она.

– Шестнадцать. Столько же, сколько и тебе.

– Ничего подобного, – возразила она. – Мне восемнадцать с половиной.

– Ну, прости, – сказал он. – Ты выглядишь намного моложе.

Они вошли в бело-розовую спальню. В центре стояла односпальная кровать с белым пологом. На окнах висели тоже белые занавески. В комнате стоял изумительный старинный столик. На стенах – хрустальные канделябры. В нише был установлен телевизор. Боже, до чего же прекрасно, когда тебя так любят, подумала она. И мама, и отец, не спускающие с тебя глаз. И еще заботливый старший брат.

– Прямо как во сне, – сказала она.

– Ванная вон там, – махнул рукой он. – Уже поздно, а мне рано утром надо отправляться по делам.

Тут до нее дошло, что он прощается с ней на ночь. Он собирается уйти. Но ведь он не может сделать этого.

– Я буду в своей комнате: три двери отсюда слева по коридору.

– Хорошо, – сказала она, храбро улыбнувшись. Он махнул ей рукой и ушел.

Бет набрала в ванну воды, в голове ее все перепуталось от множества событий, происшедших с нею за этот день. Их бы с лихвой хватило на целый год. Она уже с трудом могла вспомнить Ферн Дарлинг и то, что хотела сблизиться с ней, стать ее подругой. Потом Пол и все его друзья в кафе, их комплименты, их восхищение. Нет, положительно все было прямо как в сказке.

Она с наслаждением погрузилась в теплую воду, и снова ей в глаза бросились эти безобразные шрамы на запястьях. Сказка. Что бы там ни было. И пути назад нет.

Сначала Бет не могла сообразить, где же находится. Солнце слепило, все кругом было белым и розовым.

В дверь нетерпеливо стучали. Один раз, потом еще. Наконец она вспомнила.

– Войдите, – сказала она, садясь на постели и закутываясь в одеяло.

Это был Пол с подносом в руках.

Она уставилась на него, не веря своим глазам. Ей с трудом верилось, что все, что произошло с ней накануне, – не сон.

– Я принес тебе кофе и тосты, – сказал он, широко улыбаясь.

Господи, подумала Бет, он еще симпатичней, чем мне казалось. В нем не было ничего пугающего при свете яркого калифорнийского солнца, льющегося сквозь широкие окна. На щеке осталось маленькое пятнышко мыльной пены, которое он не стер при бритье.

– Спасибо, здорово, – сказала она. – Мне еще никогда в жизни не приносили завтрак в постель.

После этого он сказал, что ему необходимо ненадолго уехать, выразил надежду, что она хорошо выспалась, и исчез. Бет подбежала к окну и стала смотреть сквозь деревья, как Пол едет по аллее на своем прекрасном черном «ягуаре». День был такой чудесный, и ей казалось, что она вот-вот полетит. Ярко-синее небо и из окна виден краешек озера, сверкающего на солнце.

Она опять устроилась на кровати, потягивая кофе, и ей хотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это – не сон. Потом встала и включила телевизор. Дома в это время дня обычно ничего не показывали. Лишь в шесть пятиминутная программа новостей. А потом развлекательная передача. Милтон Берли, Люсиль Болл. Боже, до чего же она смешная! Даже отец Бет иногда смеялся во время ее выступлений.

На небольшом экране возникли фигуры, и Бет увидела девушку лет двадцати, которая рассказывала мужчине в смокинге о том, что ее муж погиб в Корее и что сегодня у них была бы первая годовщина свадьбы. Ведущий сделал скорбное лицо и похлопал ее по плечу, как бы показывая, что сочувствует. Потом появилась полная женщина средних лет, которая когда-то была названа где-то в Айове «Матерью года». У нее двенадцать детей, все они живы, и все добились успеха в жизни. Следом на экране возникла еще одна молодая женщина, со слезами рассказывавшая ведущему, что у нее есть маленький сын, который из-за полиомиелита не может ходить. Ведущий чуть не расплакался с ней вместе. И Бет тоже. Она почувствовала, как на глаза навернулись слезы. О Боже, хоть бы она победила, подумала она. Это все так печально.

Выиграла женщина с больным сынишкой, и Бет сразу же почувствовала себя намного веселее. Ассистентка в купальнике, расшитом блестками, на высоких каблуках подошла к ней и накинула на ее плечи меховую горжетку, на голову водрузили корону, а в руки дали букет роз. Публика взревела от восторга, когда появился ее муж с маленьким мальчиком в инвалидной коляске. Они оба приветственно помахали публике, и было видно, что это очень храбрый мальчик. Оператор показал зрителей, в основном это были дамы среднего возраста, но попадались и мужчины, и ребятишки. Они все плакали.