Кто же еще там был?

Она вдруг вспомнила Старкальда. Дружинники не нашли его тела в усыпальнице. Куда же он делся? Она ведь сама видела его. Надо бы еще раз выспросить о нем у Феора. Тело Старкальда могли передать каким-нибудь родственникам в Сорн.

За стеной вдруг послышались шаги, и в дверь постучали.

— Можно? — позвал Раткар.

— Я еще больна, — ответила она, стараясь придать голосу слабости.

— Тем больше причин войти. Твое здоровье — первое, о чем я должен волноваться.

Если захочет, все равно зайдет, вздохнула Аммия. Пришлось впустить.

Регент был облачен по-домашнему: в некрашеную рубаху, подпоясанную тонким шелковым кушаком. В таком наряде и без привычных ножен у пояса он вовсе не представлялся опасным, но девушка знала, что это лишь притворство — пыль в глаза.

Он оглядел ее, робко присевшую на краю застланной постели, приблизился, пощупал, не горяч ли лоб. От прикосновения этого она вздрогнула, поднялась и отошла к окну, уставилась на медленно плывущие по розоватому рассветному небу тучи.

— Я же просил не открывать, — с легкой укоризной произнес Раткар.

— Здесь душно.

— Ты давно здорова, племянница. Дух твоей поражен хворью, а не тело. Пора выйти к людям. Народ волнуется.

Княжна хмыкнула.

— А мне-то что? Это теперь твой народ.

Раткар глубоко вздохнул.

— Аммия, я не враг тебе и вовсе не такое чудовище, каким меня представляют.

— Не чудовище? — откликнулась она с ядом в голосе и обернулась: — Харси мертв, защитники его мертвы, Данни мертв. Астли в темнице. Чья же это заслуга?

— Ты и так знаешь. А с тем упрямцем нас рассудили Звезды.

В голосе Раткара прозвучала сталь, а зеленые глаза враз посерели, напомнив пепел, который ночью изобличил его ложь. Через пару мгновений он усмирил гнев и вновь надел заготовленную заранее маску безвинного.

Дядя был уже немолод: легкая сетка морщин протянулась от глаз и уголков рта, а волосы у висков тронула седина, но, личина благодушия не могла скрыть окружавший его ореол будничной жестокости. Аммия поняла, что по-настоящему боится этого человека.

— Звезды, как и люди, ошибаются, — ответила она, продолжая сверлить его взглядом.

Регент первым отвел глаза, прошелся по покоям и встал у колонны сложенных друг на друга трактатов в углу. Поднял бровь, усмехнулся.

— Ты читаешь днем и ночью, это необычно для девочки. Ученая княгиня — большое благо для Дома. Твой отец как-то сказывал, что сама Ауд Справедливая наверняка не жгла столько свечей.

— Слабо верится, что меня будут называть княгиней. Доживу ли я до весны? — нахмурилась Аммия, вновь повернувшись к окну.

Раткар мученически выдохнул, выставил пред собой ладони.

— Полно, племяшка, я на твоей стороне. Ты натерпелась, поэтому я прощаю тебе дерзости. Приведи-ка себя в порядок и через час приходи в зал, обсудим нечто важное.

— Ты пришел только для того, чтоб позвать меня на совет?

— Только. Между нами не должно быть розни и недомолвок.

Если б не сон, это вранье могло подействовать.

— Совет как-то связан со мной лично, не правда ли?

Раткар немало удивился ее проницательности.

— Верно. С тобой, со мной, со всей нашей семьей и Домом, — ответил он, чуть поклонился и вышел.

Аммия схватила подушку и в ярости бросила в сторону двери.

Не желает ли дядя выдать меня замуж за своего мальца, которому едва исполнилось восемь годков? Сомнительно, такую мерзость народ не примет. Значит, задумал, что-то еще — просто так Раткар словами не бросается. Но заглянуть в его помыслы редко удавалось даже отцу, не говоря уж о Харси. Вряд ли такая соплячка как она способна залезть в голову этого умудренного годами лицемера и дельца.

***

Перед советом ей удалось обменяться парой фраз с Феором, когда их ненадолго их оставили одних во дворе.

— Есть вести про Астли? — шепнула княжна.

— Домстолль через два дня. Раткар твердит про заговор, но подробностей не сказывает. Хатт и вовсе делает вид, что ничего не знает.

— С ним самим можно поговорить?

— Нет. К нему никого не пускают.

Аммия с трудом смиряла злость, чтоб ненароком не привлечь внимание свартов, что держались у ворот.

— Но это ведь ложь. Теперь я точно знаю, кто виноват. Я сама все видела.

Феор сдвинул брови и покосился на нее, но не стал расспрашивать. Должно быть, не желал больше слушать о ночных откровениях. Он не верил, и Аммия не судила его за это. В такое действительно трудно поверить.

— Это провокация. Раткар убирает всех, кто представляет хоть какую-то силу, — ответил первый советник.

— Раз будет суд, значит, он позаботился о доказательствах. Откуда они у него?

— Быть может, подмаслит нужных людей. Они расскажут все, что повелит хозяин.

— Нельзя этого допустить. Астли ведь…хотят казнить? — произнесла Аммия, чувствуя, как щеки ее покрываются краской от гнева.

Феор кивнул.

— Раткар засылал подарки Крассуру и сулил большие милости. Он уверен, что тот на его стороне, но это не так. На домстолле наемники действительно будут в толпе среди горожан, но их мечи обратятся против регента. Теперь еще и люди Натана с нами. Кайни тоже обещал, что его охрана присоединится, — советник выдержал паузу и серьезно глянул на нее, — Аммия, я должен просить у вас позволение на то, чтобы начать борьбу открыто. Я жду вашего слова.

— А что произойдет дальше?

— По сигналу мы сцапаем Раткара и вынудим загривчан сложить оружие. Объявим его изменником и будем судить вместо Астли.

— А как же вольные кланы?

— Они будут в стороне и не вступятся ни за кого. Я еще раз ходил к их вождям и призвал на помощь все свое красноречие.

— Боязно, — покачала головой Аммия. — Много крови прольется.

— Еще больше ее прольется, если ничего не предпринимать.

У Аммии холодок пробежал по телу. Неужели она сможет дать добро на такое? А как иначе? На один только миг она вернулась во вчерашнее видение, вновь узрела обагренные кровью лики.

— Хорошо, я согласна.

Советник кивнул.

— Когда все начнется, бегите к Тильну, он будет в первых рядах. Его бойцы вас защитят.

У ворот княжеского двора показались трое всадников, и тайный разговор пришлось прервать. Аммия с удивлением увидала среди прибывших женщину.

— Кто это?

— Должно быть, новые члены совета. Девка — звездочтица из Загривка, приближенная Раткара. Поговаривают, что она из культистов или как-то с ними связана. С ней надо быть настороже.

— Он хочет ввести ее в совет?

— Да, но это мы обратим в свою пользу. Имм и его монахи совсем не обрадуются соседству со своими злейшими врагами, и у нас появится еще один союзник.

***

Погруженная в полутьму зала наполнялась привычным уже пряным ароматом настоящего табака. Им однажды разжился Кайни, после чего приучил к диковинке половину знати, всегда норовящей приспособиться к новым веяниям среди богачей. Табак на севере был редкостью и считался вещью статусной. Низовцы довольствовались дурно пахнущим разнотравьем, собранным на окрестных лугах.

Широкоплечие сварты заняли места погибших братьев: один был постарше — с короткой, раздвоенной бородой, густыми бровями и серебряной сережкой в ухе, другой — посвежее и посвирепее, без одного глаза, место которого прикрывала черная повязка. Раткар будто издевался над памятью Данни.

В кресло воеводы уселся Хедвиг, чем снискал презрительные взгляды от Феора и Кайни. Аммия не могла себя заставить даже поднять глаза на него.

Явился Раткар, которого задержал гонец с каким-то посланием. Следом за ним вошла и дева лет двадцати пяти — щуплая, с веснушками у носа и короткими темными волосами. Одежду ее составляла серая туника с непонятным символом в форме трехконечной белой звезды и малыми кругами на остриях.

Искровые советники привыкли, что Аммия здесь единственный представитель женского пола, потому многие выпучили глаза и принялись бессовестно пялиться. Бородатый Крассур и вовсе от смущения побагровел, сравнявшись цветом лица с собственной алой туникой.