— Далее, — продолжал Семён ровным голосом. — Ужинали вы сухомяткой. Банки от консервов в костер кинули, так что съестным, а тем более мясом, от вас не пахнет.

— Как это не пахнет? — фыркнула Диана. — А мы что, не из мяса?

— Нет, — усмехнулся инструктор. — Вы для них сейчас не из мяса. Вы пахнете костром, остатками парфюма и табаком. Ещё синтетикой одежды. То есть всем тем, что чуждо этой природе. Все, что не является природными запахами, отпугивает диких животных, а не привлекает их.

— Уф! Слава богу, я свои «Киллианы» взяла, — улыбнулась Диана. — они и так клевые, а ещё теперь и волков отпугивают.

— Людей много, — добавил Семён. — А к толпе, даже спящей, волки подходить не станут. Тем более к огню. Так что волноваться совершенно не о чем. Я для вашего спокойствия могу перед сном дров побольше навалить, чтобы долго горело, и сырых пару-тройку палок кину. Волки дым страсть как не любят. Как комары.

— Ага, — сказал за всех Вадик, — навалите от души.

— Да и наверху они, в лесу, — усмехнулся инструктор. — Сюда, на косу, к воде, спускаться не станут.

— Ну, все вместе звучит вполне себе надежно, — резюмировал Азат. — Успокоили.

— Да уж, — хмыкнула Буся с облегчением. — Повезло, что вы с нами. Одна бы я заочковала.

— Да, — усмехнулся Семён. — Вам со мной повезло.

— Вот что, — добавил он, проходя и садясь на относительно свободное место у костра, оказавшееся напротив Ильи и Фиалки, — мне так-то все равно, но завтра у нас на реке два порога. Я бы на вашем месте шел спать. До полудня придется веслами потрудиться.

— Бли-и-и-н! — хором застонали Диана и Дашуля.

— Ладно. Спать так спать. — Светик встала и обернулась к Азату. — Посветишь мне? Я в туалет хочу.

Девчонки захихикали.

— Да, давай. Подержи там её.

— «Псь-псь» сказать не забудь.

Светик обернулась и каждой насмешнице показала персональный фак. Азат беззлобно усмехнулся, включил фонарь, и они ушли от костра. Белый луч поплясал в темноте, потом пропал.

Остальные просидели ещё, куря и болтая ни о чем, с полчаса. Илья гладил пальцами тыльную сторону Фиалкиной руки, и эти ласковые легкие движения запускали по её телу волны то приятной щекотки, то мурашек.

— А как давно вы занимаетесь тем, чем занимаетесь? — спросил он Семёна вдруг.

Инструктор поднял голову от палки, с которой снова медленно снимал ножом стружку и посмотрел на него слегка исподлобья.

— А чем, по-вашему, я занимаюсь?

— Ну… Сплавами этими, или как их там.

Инструктор выпрямился и бросил пучок стружки в огонь.

— Сплавами я занимаюсь только при особой оказии. Как нынче. Мне это не особо интересно.

— А зачем нами занялись?

— Мне хорошо заплатили. Да и попросил знакомый. В наших местах много держится на знакомстве. Например, вы первые за два месяца, кто сплавляется по нашей реке.

— А что, если захочет кто-то ещё, им можно запретить? — удивился Серый.

— А что, думаете, нельзя?

— Если люди договорятся, бабки заплатят, как мы, приедут со своей снарягой… Как и кто им может запретить?

Семён усмехнулся.

— Вы почему-то упорно думаете, что деньги могут решить всё.

— Потому что так и есть, — язвительно сказал Вадик.

— Не везде, не везде, — покачал головой инструктор и легкой улыбкой. — Чем дальше от цивилизации, тем больше деньги уступают взаимоотношениям.

— Брехня! — фыркнул Вадик.

— Да? — рассмеялся Семён. — А вы представьте, что у вас есть деньги, а сделать какое-то дело для вас могу только я? Потому что тупо больше поблизости никого нет. А тут реально на десятки километров можно никого больше не встретить. А вы мне, к примеру, не нравитесь, и я отказываюсь. Чем вам помогут ваши деньги?

Он насмешливо смотрел на Вадика. Тот отвел взгляд и пробурчал:

— Смотря сколько денег я предложу. В конце концов всё зависит от предложенной суммы.

— Знаете, — сказал Семён, — мне вас искренне жаль.

После этого диалога разговор больше так и не заклеился. Постепенно, одна за другой, остальные по парочкам пропали в темноте, и вскоре Фиалка услышала, как в некоторых палатках ритмично завозились. Она поежилась, чувствуя себя неловко, потому что вообще смущалась таких вещей, хоть и пыталась иногда вести себя так, словно для неё это в порядке вещей. Но прекрасно при этом понимала, что выглядит неестественно. Неловко ей было ещё и из-за того, что в момент, когда звуки тихого палаточного секса донеслись до костра, Пальцы Ильи на секунду напряглись. Девушка поджала губы. В их компании все уже переспали друг с другом, кроме их пары.

— Мы можем ещё посидеть? — попросила Фиалка Илью, чтобы сгладить момент. Они остались у костра втроем с Семёном, который молча сидел напротив них с другой стороны костра… — Мне так хорошо.

— Не вопрос.

Он приобнял её, взял её руку и переплел пальцы.

Инструктор отхлебнул из кружки и лениво пошевелил своей палкой догорающие дрова в костре. Небольшое облачко искр сорвалось с головешек и взмыло вверх, в темноту.

— За что вы нас не любите? — вдруг спросил Илья.

— Я? — поднял брови инструктор. — Вас?

— Да, вы. — Фиалка почувствовала, как напрягся Илья. — Это что? Зависть? Завидуете тем, у кого есть деньги?

— Никогда. — Ответ прозвучал немедленно и почти безразлично. — В лесу деньги не особо нужны.

— Вы же не в лесу живете.

— Ну, иногда и в лесу. В окрестных городах делать особо нечего. Туристы залетные, вроде вас, редко бывают. А я, к тому же, природу люблю.

— На что же вы живете?

— Ну, у всех есть какой-то источник дохода. У вас — свой, у меня — свой. Не жалуюсь. Мне много не надо, я неприхотливый. Так что завидовать мне незачем.

— Но вы же показываете своё презрение, я вижу. Слышу в вашем тоне, когда вы разговариваете, и чувствую.

— Ну так это презрение, а не зависть. Я могу уважать ваших родителей за то, что они построили свой бизнес. Но вас… Вы — мажоры. Живете за счет родителей.

— Да все почти так делают.

— Да, все. Но не все ведут себя так, как вы. Пренебрежительно ко всем, кто не принадлежит к вашему уровню.

— А вы? — усмехнулся Илья. — Разве не ведете себя абсолютно также?

Семен с улыбкой покачал головой.

— Уел.

— Вот… — Илья, довольный, сжал руку Фиалки.

— Да… И сказать нечего.

— Мне кажется, вы судите людей слишком поверхностно, — сказала девушка. — Это очень однобоко. Очень ошибочный подход. Нас судите по финансам, а не за наши собственные человеческие качества. Это как я бы судила вас по внешности.

— А что не так с моей внешностью? — заинтересованно спросил Семен.

— Ну… она… суровая. Но это же не обязательно означает, что вы злой?

— Действительно, не означает.

— Я потому и не сужу. К тому же все зависит от людей. И поступки, и их восприятие. Всё можно изменить. Люди могут почти все. Если захотят.

Семен поднял взгляд на неё поверх костра.

— Отлично сказано, девочка.

— Она тебе не девочка.

— Я вам не девочка.

Фиалка с Ильёй сказали это одновременно.

— Воу! — Семен поднял ладони в примиряющем жесте. — Спокойно. Не хотел обидеть. Просто я тебя старше, а ты не мальчик. Как мне ещё к тебе обращаться?

— Попробуйте по имени.

— Да… Имя у тебя красивое. Родители были с фантазией.

«Зато ваши — без», хотела сказать Фиалка, но промолчала.

— И твои глаза, Фиалка… Я только однажды видел такой оттенок. Крайне необычный…

— Вы не идёте спать? — спросила она, потому что ей было не по себе от тона его голоса — какого-то мечтательного и… жаркого. К тому же она хотела побыть с Ильёй наедине в этой романтической обстановке — ночь, костер. А присутствие инструктора все портило.

— Ни в одном глазу пока, — усмехнулся Семён и покачал головой, словно услышав её мысли и специально пойдя наперекор. — У меня всегда так. Я «сова» по жизни. Посижу ещё часок-другой. Люблю смотреть на огонь.

Фиалка вздохнула. Правильно понявший её Илья расцепил их пальцы и аккуратно поднялся.