Я хочу подойти к ней. Я хочу забрать свою сестру и бежать отсюда. Вместо этого я сижу и смотрю на неё, пока она не исчезает из моего поля зрения, не предпринимая никаких действий.

ГЛАВА 9

РАЙКЕР

Стук в дверь заставляет меня вздрогнуть. Не так много людей знают об этом месте, даже тренеры лошадей не в курсе того, что происходит под их конюшнями. Мысль о том, что кто-то стучит в дверь спустя долгое время после того, как все разошлись на ночь, нервирует. Но беглый взгляд на наружную камеру убеждает меня. Один только вид машины говорит мне, что это Кэмерон, телохранитель Джуниора, создает шум. В прошлый раз он приезжал сюда, чтобы доставить вешалку с одеждой. Интересно, что задумал Джуниор на этот раз?

Я взбегаю по ступенькам, перепрыгивая через две сразу, и распахиваю дверь.

— Чувствуешь себя одиноким, большой мальчик? — Кэмерон проталкивается мимо меня и с грохотом спускается по лестнице, отодвигая стул, на котором я сидел, и закидывая ноги на другой.

— Конечно, чувствуй себя как дома.

— Тебя вызвали. — Кэмерон подмигивает и закладывает руки за голову. — Старший хочет, чтобы ты пришел на ужин в особняк.

— Ты, должно быть, шутишь.

— А я вот блядь нет, — гримасничает Кэмерон. — Старик сам отдал приказ. Я здесь, чтобы присмотреть за происходящим, пока тебя не будет. — Глаза Кэмерона бегают по экрану, на его лице появляется мрачная улыбка. — Неплохая работа, надо проверить.

— Не трогай её, черт возьми, — говорю я сквозь стиснутые зубы.

Кэмерон втягивает воздух.

— Значит, этот Марсель был прав. Ты действительно хочешь попробовать товар на вкус.

— Не неси чушь.

— Ты облажался старина.

Я ухмыляюсь, и мы оба улыбаемся, когда Кэмерон лезет в карман и бросает мне ключи от фургона.

— Сегодня у меня семейный фургон, — говорит он, имея в виду припаркованный снаружи «Мерседес». — Будь с ними помягче. Они ждут тебя в особняке через пару часов, так что тебе лучше поторопиться.

— Есть какие-нибудь идеи, почему мне была оказана такая честь?

Кэмерон качает головой, закрывая глаза, как будто собирается заснуть.

— Понятия не имею. Повеселись.

Я уже собираюсь подняться по лестнице, когда он снова зовет меня.

— Что с ним случилось? — спрашивает он.

— С кем? — Удивляюсь я.

— С тем парнем, Марселем. Мне кажется, он не хотел бы, чтобы я оставался здесь наедине с его девочками.

— Его уволили, — отвечаю я.

— О, — Кэмерон не обманывается насчет того, что это значит. — Грубо, — говорит он. — Это ты сделал?

Я просто киваю и ухожу, не желая больше думать об этом.

Когда мы с Эверли впервые приехали в этот особняк, мы были детьми и часто ужинали с семьёй. Однако со временем, когда я всё больше погружался в бизнес, количество приглашений сократилось. Эверли, конечно, иногда обедала с семьёй, но я старался избегать этих встреч как огня. Миссис Аттертон не только заставляла меня чувствовать себя прислугой за чужим столом, но и проявляла ко мне всё больший интерес. Её руки задерживались на мне чуть дольше, чем следовало, а глаза подбадривали, словно побуждая к невероятным поступкам.

Катрина Аттертон — потрясающая женщина, и однажды я уже совершил ошибку, приняв её ухаживания. Этого больше не повторится. Однако искушение было велико. Миссис Аттертон не привыкла к тому, чтобы ей отказывали в том, чего она хочет. Никто из Аттертонов не привык к этому.

С включённым круиз-контролем дорога обратно к особняку пролетела незаметно. Вскоре я свернул на длинную подъездную аллею, деревья на которой освещались прожекторами. Прежде чем подъехать к дому, я свернул с аллеи, и меня охватило тепло, когда я увидел знакомые конюшни.

На втором этаже темно, в моё отсутствие там никто не живет. Я резко останавливаю фургон и взбегаю по наружной лестнице, вставляя ключ в замок. В воздухе висит запах плесени, но у меня нет времени беспокоиться об этом. Направляясь в свою спальню, я открываю шкаф и перебираю одежду в поисках чего-нибудь подходящего для «семейного» ужина.

В этом приглашении есть что-то, что заставляет меня насторожиться. Я думаю, что это просто очередная интеллектуальная игра для Старшего, но я не могу отказаться. Поэтому я смиряюсь и достаю костюм. Обычно я надеваю его, когда сопровождаю мистера Аттертона на одну из его многочисленных вечеринок или аукционов в качестве телохранителя. Но сегодня у меня нет ничего другого, кроме джинсов и рубашки, так что я решил обойтись этим.

Вернувшись в фургон, я быстро направляюсь к особняку и нажимаю кнопку дверного звонка. Дворецкий открывает с отсутствующим выражением лица.

— Сюда, — напевает он, взмахивая рукой.

— Твое здоровье, Оскар, — я лукаво улыбаюсь и глажу его по лысой макушке. Он притворяется, что ненавидит, когда я так делаю, но в глубине души, я думаю, ему это нравится.

Я иду за ним к парадному входу, задирая голову, чтобы рассмотреть большую люстру и широкую лестницу. Обычно я захожу через чёрный ход на кухню, которая кажется скромной по сравнению с этим помещением.

В центре зала стоит Грейс — лошадь, с которой всё началось. Конечно, это чучело. Отчего-то оно вызывает у меня мурашки по коже. Я не очень люблю, когда мёртвые вещи притворяются живыми.

— Следуй за мной, — командует Оскар, и я снова улыбаюсь ему, закатывая глаза, что достойно записи в книгу рекордов.

Особняк — это удивительное здание. Он невероятно огромен, но таким был не всегда. Когда-то это был величественный, но скромный дом, и каждое поколение Аттертонов привносило в него что-то своё, оставляя отпечаток как на архитектуре, так и на декоре.

Я следую за Оскаром по лабиринту коридоров, пока мы не достигаем столовой. Я никогда раньше здесь не ел. Обычно я стоял в стороне и наблюдал, как другие люди наслаждаются изобилием изысканных блюд, но сам никогда не сидел за этим столом. Как и сам дом, он огромен. Места были распределены на пять персон, и я с некоторым трепетом задаюсь вопросом, кто будет вторым участником. Во всей этой ситуации есть что-то неправильное, и это вызывает у меня беспокойство.

Оскар выдвигает стул, и я сажусь на него, стараясь не обращать внимания на три огромных портрета Аттертонов, висящих на стенах. Это Джуниор, Старший и старый хрыч — так я их называю, хотя это и не совсем официально. Когда я впервые сюда попал, старому хрычу было всего несколько лет до могилы.

Все они поразительно похожи, как будто художник просто сменил наряды, чтобы они соответствовали времени. Однако Старший больше не выглядит так же молодо, как раньше. Он потратил слишком много времени и денег на то, чтобы выглядеть моложе, и в итоге только испортил себе внешность.

Пока я жду, вдалеке раздается грохот — слабый звук чего-то, рассекающего воздух. Вертолёт. Мистер Аттертон, должно быть, был в отъезде, и какая-то часть меня не может дождаться возвращения к своей прежней жизни. Жизни, в которой я не был ответственен за обучение другого человека.

Но потом я думаю о Мие и о том, что моё возвращение к прежней жизни для неё означало бы начало новой, и меня охватывает тошнота. Мой взгляд невольно устремляется наверх, туда, где, как я знаю, находятся комнаты девочек Старшего. Я бывал там достаточно часто, чтобы передавать сообщения, и видел, как каждая из их комнат оформлена, как я полагаю, в соответствии со вкусом Старшего, а не их собственным.

Сколько я себя помню, у него всегда была коллекция девушек. Впервые я увидел их вскоре после того, как переехал жить в их семью. Я поднялся вслед за старшим по лестнице, стараясь не попадаться ему на глаза, и спрятался в тени, пока он набирал код и открывал дверь, которая всегда была заперта. Дверь закрылась за ним так медленно, что я смог проскользнуть незамеченным.

Он окликнул их, как тренеры окликают лошадей в загонах, напевая их имена и держа в руках лакомства или украшения, словно пытаясь их соблазнить. Они выбежали из своих комнат, некоторые бросились к нему в объятия, а другие отступили со страхом в глазах. Все они были прекрасны.