— Я в порядке. Все хорошо. Мне просто нужно было услышать твой голос. Убедиться, что с тобой все в порядке.
— Конечно, со мной все в порядке, глупыш. Тебе нужно перестать беспокоиться обо мне. Жизнь прекрасна. — Она лучезарно улыбается, словно это доказывает ее правоту. — Учителя здесь замечательные. Я многому учусь.
Я закатываю глаза от ее наигранного энтузиазма.
— Надеюсь, ты относишься к этому серьезно…
— О, боже, Райкер, — раздраженно произносит Эверли. — Может быть, ты перестанешь беспокоиться хотя бы на мгновение? Просто будь счастлив. Радуйся, что я здесь. Радуйся, что я учусь и завожу все эти дурацкие связи, которые, по твоим словам, полезны для меня.
— Да, — отвечаю я.
На заднем плане слышится шум, звук открывающихся дверей и хихикающие голоса. Эверли поднимает голову и улыбается кому-то, кто только что вошел в её квартиру.
— Мне нужно идти, — говорит она. — Береги себя и перестань волноваться!
И с этими словами она уходит, оставляя меня снова наедине со своими мыслями.
В течение следующих нескольких дней я отправляю Стар лечить раны Мии. Я не могу смотреть ей в глаза, зная, что причиной всему этому стал мой провал в защите. И я до сих пор не в силах изменить ситуацию. Она должна принадлежать Джуниору, а не мне. У меня нет права испытывать такие чувства. Поэтому вместо того, чтобы находиться рядом с ней, я наблюдаю за ней через монитор, словно какой-то больной ублюдок, который развлекается. Я обращаю внимание на каждую из девушек, но особенно на Мию. Её взгляд часто скользит по камере, словно она знает, что я здесь.
Иногда я представляю, как она зовет меня по имени, отчаянно желая моего прикосновения. А иногда я представляю, как она с отвращением отворачивается от меня, осознавая, что я сделал и на что способен.
Ночью ко мне вернулись кошмары. Прошло много лет с тех пор, как они мне снились в последний раз, но внезапно я обнаружил, что просыпаюсь посреди ночи, весь в холодном поту, а сердце бьётся, как молот. Только когда я поднимаю глаза и вижу, что она всё ещё здесь, в безопасности, в своей постели, моя паника начинает отступать.
Когда я был маленьким, у меня часто бывали такие сны. Я просыпался, почти парализованный страхом, и не мог вспомнить, что мне снилось. В памяти оставались лишь эмоции от сна, но не детали. Сейчас то же самое. Я не знаю, что мне снится, но я просыпаюсь в ужасе.
Я стал больше пить, чтобы погрузиться в блаженное забытье, но это не помогает. Мои сны слишком яркие и отрезвляющие, чтобы алкоголь мог оказать какое-либо реальное воздействие.
На пятый день я чувствовал себя совершенно разбитым. Несколько дней я не мылся и не ел. Мой рот наполнен запахом виски, а постель пропитана моим потом. И я отчаянно хочу увидеть её. Как безумный, я глажу экран, наблюдая за ней, как будто чувствую кончиками пальцев её нежную и гладкую кожу.
Мне нужно отвлечься.
Я роюсь в ящиках, нахожу свой сотовый телефон и включаю его. Пропущенных звонков нет, даже от Эверли. Она звонит нечасто, слишком поглощенная своей жизнью, чтобы беспокоиться о моей, и это к лучшему.
Перебирая свои немногочисленные контакты, я нахожу нужный номер. Мне нужен как-то, чтобы отвлечься от мыслей о Мии. Она поглотила меня, и я не могу выбросить её из головы. Быть запертым здесь с ней, это пытка или отказ в удовольствии, или сочетание того и другого. И поскольку виски, похоже, не помогает, остаётся только один вариант.
— Привет, большой мальчик, — мурлычет мягкий голос. — Давно не виделись.
Я прочищаю горло, внезапно почувствовав неловкость.
— Привет, Энджел, — выдавил я, и в моем голосе прозвучали нотки удивления. Действительно, мы не виделись уже несколько месяцев. Энджел была тем человеком, к которому я обращался, когда одиночество становилось невыносимым.
— Тебе нужна компания? — Спрашивает она.
— Да, в некотором роде. Но я сейчас не в городе, и я подумал… — мой голос затих. Это была глупая идея. Как будто секс по телефону мог бы отвлечь меня от мыслей о том, что ожидает меня в камере напротив. — Слушай, забудь об этом, ладно? Все это глупости.
Я вешаю трубку, бросив мобильный телефон обратно в ящик и захлопнув его. Почти сразу же телефон начал звонить снова, но я не обращал на это внимания. Я знал, что есть только один способ избавиться от этого страстного желания, от потребности, чтобы она посмотрела на меня взглядом, в котором не было бы разочарования.
Мне нужно, чтобы она осознала. Я хочу, чтобы она знала правду и не смотрела на меня с таким умоляющим отчаянием в глазах. Я пробираюсь в ванную и включаю душ, стараясь не обращать внимания на место, где он лежал. Не думать о том, что я сделал, о том, на что способны те же руки, которыми я хочу ласкать её кожу.
Я намыливаю волосы, превращая их в пену, и делаю воду обжигающе горячей, как будто это поможет смыть воспоминания о его крови. Я и раньше убивал, так что меня преследует не сам факт убийства, а осознание того, что она всё узнает. Я представляю, как она смотрит мне в глаза и понимает, что я ничем не лучше того мужчины, который заказал ее.
На самом деле, я могу быть даже хуже.
ГЛАВА 7
РАЙКЕР
Блядь. Я в полной заднице.
В тот момент, когда я вхожу в ее камеру, она падает на колени. Я провожу пальцем по нежной коже ее щеки и в этот момент понимаю это. Я знаю, что мне конец, потому что я не могу сопротивляться ей. Я не могу бороться с желанием прижаться губами к ее коже. Но не так, как мне было велено. Не так, чтобы это заставляло ее прикасаться ко мне, чтобы это учило ее принимать свою судьбу. Так, чтобы это было наполнено вожделением и тоской. Так, чтобы это утолило потребность, которую я вижу в ее глазах.
Я жаждал, чтобы она смотрела на меня таким образом, и теперь, когда это так, все, о чем я могу думать, это о том, что я этого не заслуживаю: то, как я раздел ее. То, как я заковал ее в цепи. То, как я требовал от нее послушания. Убивал ради нее. Все это отвратительно.
Она думает, что я злюсь, и даже спрашивает меня об этом. Ее голос дрожит, как будто мысль о том, что я могу разозлиться, невыносима. Как мало она знает. Мне нужно, чтобы она поняла. Поэтому я говорю ей, что не могу освободить ее. Я не могу предать их. Я пытаюсь заставить ее понять мою вынужденную преданность семье и то, что, несмотря на мои чувства к ней, выхода нет.
Как только я закончил, как только мое сердце было вырвано и брошено к ее ногам, она подняла дрожащую руку, чтобы коснуться моего лица. Я глубоко вдохнул, зная, что сделает со мной ее прикосновение. Зная, что я позволю ей. Она обхватывает ладонями мои щеки, приближая свой рот все ближе и ближе, пока ее губы не соприкасаются с моими. Это самый нежный и страстный поцелуй, который я когда-либо испытывал. Он вызывает бурю эмоций, борющихся за доминирование. Вожделение. Отчаяние. Желание. Мучение.
Затем она обхватывает мое лицо ладонями, целуя меня более страстно, более глубоко, растягивая узел желания, скручивающийся у меня внутри, пока я больше не могу сдерживаться и запускаю пальцы в ее волосы, притягивая ее ближе, желая ее, нуждаясь в ней. Но я хочу показать ей, что я не такой, как они. Я не хочу, чтобы она была покорной и молчаливой. Я не хочу, чтобы она уступала мне, потому что у нее нет выбора.
Я хочу, чтобы она хотела меня.
Нуждалась во мне.
Желала меня.
Отстраняясь, я падаю на колени у ее ног, предлагая себя в знак покорности точно так же, как я требовал от нее все это время до этого. Она наклоняется, чтобы снова поцеловать меня, прикусывает мою нижнюю губу и тянет так, что боль пронзает мой член, заставляя его затвердеть еще больше. Опускаясь ко мне на колени, она срывает с меня рубашку и проводит пальцами по моей коже. Это похоже на рай, когда она наконец прикасается ко мне, и между нами нет стен, нет правил.
Словно пытаясь проникнуть мне под кожу, она прижимает меня к полу, прижимаясь ко мне всем телом, как грешная богиня. Она приходит в отчаяние, стаскивает с меня ремень и срывает джинсы. А затем встает и медленно стягивает платье со своего тела, оставляя его обнаженным и незащищенным. И хотя я много раз видел ее обнаженной до этого, это никогда не было так. Это никогда не было открыто и добровольно.
