Лея с замиранием сердца смотрела на то, как Эмили держалась на сцене, облокотившись на брата, тело крепко стоял на ногах. Человек, на которого она может положиться, всегда будет рядом с ней. Спустя несколько секунд, пока крутились фотографии, Эмили подошла к микрофону, звонко выдохнув в него:

— Мои родители скрывали это от прессы не потому, что боялись осуждения, а потому, что переживали за меня и за мою семью. Не поймите их неправильно. Когда перед вами стоит выбор: растить ребёнка, но он будет голодать, или отдать в детский дом, но там он будет сыт и одет, то кровавое сердце матери будет биться так быстро, лишь бы никогда не видеть голодного ребёнка, готово съесть даже кошачий корм. Это непросто. И непросто это принять. Но я здесь, чтобы показать вам намерения компания «Питч Конструкшн» и то, ради чего мы все здесь собрались, — ради светлого будущего огромного количества детей.

Эмили выглядела потрясающе: тёмные волосы, платье изумрудного оттенка, но самое важное, что всегда было при ней, — доброе сердце и такие же глаза, которые нельзя было скрыть даже маской дорого платья и аксессуаров. Она выглядела как та самая бабочка во снах, которую, увидев раз, ты никогда не сможешь забыть.

Джексон стоял поодаль, с гордостью наблюдая за исполнением его маленькой мечты. Подушечки пальцев продолжали простукивать друг об друга быстрый ритм, а взгляд то и дело скакал то с одного члена благотворительного вечера, то на другого. Нервничал. Страшно переживал, примут ли его. Но понимал, что иначе пройти через это нельзя было.

— Верьте в нас, верьте в «Мечту»!

Уйдя за кулисы, все зеваки в момент проснулись, задавая своим соседям по креслу вопросы:

— То есть как «Питч…»…

— Немыслимо! Во что они превратили торги!

— А по-моему…

— Майкл теперь полноправный владелец…

Голоса не унимались, и только знакомая седовласая голова мистера Рида, которая всматривалась в толпу в поиске мистера Питчера старшего, виднелась позади. Лея поспешила к Джексону — казалось, будто именно в этот важный момент она должны быть рядом. Поддержать даже молчанием. Пройдя кое-как через сцену, она оказалась в самой пучине событий: дверь в гримерку была закрыта, а снаружи слышался чей-то крик.

«Эдгар Питчер пришел туда…» — пронеслось в голове, только деваться уже некуда. Она должна была зайти.

Медленно открыв дверь, она протиснула голову, увидев, как Джексон смотрит в одну точку, пока на него орет его же отец.

— Ублюдок, я тебя так воспитывал? Я так воспитывал тебя, я спрашиваю?

«Наверное, я все-таки не вовремя», — постаравшись аккуратно закрыть дверь, Лея уже хотела выйти, но строгий голос Джексона остановил ее.

— Лея, зайди.

— И я могу зайти? Разрешаете, мистер Питчер?

Темнее тучи, страшнее самого жесткого фильма, который нельзя смотреть детям до 18 лет. Мистер Рид подождал, пока Лея войдёт, а затем медленно, оглядывая помещение, вошёл вслед за ней, не закрывая за собой дверь, поскольку сзади вошли и все остальные, участвовавшие в проекте: Моника и Эдди, потерявший где-то Эдварда, а за ним — Кейт.

— Ну? Язык где-то в заднице потерял или тоже достанешь его тогда, когда тебя никто не спросит? — на выдохе присел на диван мистер Рид. — Знаешь, Джеки, я ожидал от тебя всякого: измены с какими-то… девушками, — остановил свой взгляд на Лее, пройдясь вдоль всего тела, — отвязного поведения, на которое я бы закрыл глаза, но такое гадкое и скользкое предательство, за которое в скромных кругах заставляют червяков жрать… О чем ты только думал? Ты думал, что твое решение уйти в свою созданную… картонную компанию спасёт тебя от тех последствий, о которых ты и не подумал?

— Мистер Рид, это недоразумение… Я-я… Я хотел бы извиниться перед вами от всей нашей семьи…

— От всей семьи? — хмыкнул Джексон. — На протяжении долгих лет мы были пешками во всей его компании, а работали так, будто владельцами является семья Питчер.

— Закрой рот, сопляк! — крикнул Эдгар. — Если бы не я, то у тебя бы даже этого не было.

— Полно, мой друг, полно, — рассмеялся Рид. — Ты не учёл одного: вся твоя семья останется без спонсирования. Вся! Ты услышал меня, революционер хренов? — Медленно чаша терпения стала переполняться, тогда бледноватое лицо Рида стало приобретать красноватый оттенок. — Я по-прежнему являюсь владельцем, я!

— Н-да, папочка?

Майкл затаился в самом углу гримерки, где его всячески пыталась закрыть Моника, и только сейчас, когда все обернулись на него, он впервые что-то сказал.

— Майкл… Ах, простате, мистер Рид. Младший, — сколько, ядовито, как и положено отцу.

— Пусть и младший, но только один Рид стал полноправным владельцем «Модерн Тур Групп».

— Да, я знаю, — согласился Дэвид, поднявшись со своего места. Он медленно подходил к стоящему шкафу в виде огромного Майкла. Это противостояние казалось нереальным, поскольку они абсолютно были не равны друг другу. Майкл — огромный британец, чьи плечи шире шкафа-купе, а Дэвид — маленький и щупленький мужчинка, почти на две головы ниже своего же сына. — Он стоит прямо напротив тебя.

— А ты давно общался с нашими юристами? Видел, что тебе на рабочую почту капали затраты по «Мечте»?

На этой секунду Дэвид прищурил глаза, вплотную прижимаясь.

— Что ты натворил? — прошипел прямо в лицо.

— То, что на не хватило яиц отцу Джексона, — широкой улыбкой раздражал Дэвида Майкл, — отобрал у тебя бизнес. Нелегально, подкупно, с помощью моих связей, но я это сделал. Сделал так красиво, будто прямо сейчас этот договор повезут в лувр для того, чтобы показать, как правильно нагибать своего же родителя. И это тебе моя месть после того, что ты сделал с мамой и с моей жизнью.

Его речь была грубая, почти дворовая, но от этого она не теряла сути, буквально ополаскивая в своем же дерьмовом состоянии человека. Это было его особенностью — нагнуть, а затем поднять и заставить смотреть, как нагибают других на твоих же глазах. Жалкое зрелище — видеть то, как человек кровожадно пьет кровь других, при этом теряя свою собственную в погоне за счастьем, которое давно уже потерял.

— Нет-нет…

— Что вы наделали⁈ — пищал, как самая мерзкая крыса, Дэвид.

— Мы сделали то, что должны были. Думал, будешь вечно держать меня на коротком поводке? Тот разговор в нашем доме… — Джексон больно сжал руки, вспоминая унижение, которое испытал. — Думаешь, если будешь заставлять меня быть с твоей дочерью под гнётом неодобрения и манипуляция, я буду вечно твоей псиной? Нет. Ты получил то, что получил.

— Как вы… Как два идиота в роли вас это провернули? Нет, я не верю. — Он в ту же секунду попытался зайти на рабочую почту, чтобы проверить всевозможные документы, но ни один пароль не подошёл. Ни один.

— Ты сам нас учил тому, что свои люди должны быть везде и что ничего не делается без хорошей суммы деньжат, папочка, — хитро улыбнулся Майкл, наконец присев на его место. — Один раз ты отвлёкся, а мои люди, которые пришли передать одно всего лишь письмо, установили хорошую штучку, модную такую, на твой ноутбук.

— Вы не смогли бы обмануть акционеров. Смитты, да я им же построил состояние…

Дэвид будто терял равновесие, ища опору во всем, что только можно, но ничего не было рядом. Собственная дочь стояла с выпученными глазами и таращилась на него как проклятая, не смея даже подойти.

— Смитты отлично вышли из игры с хорошей суммой денег, но я не собираюсь раскрывать тебе все секреты того, как ты стал всего лишь акционером. Не переживай, ты не бедный, — бросил Майкл, — только сумма зачисления станет немного меньше.

— Доволен?

Сломленный женский голос донёсся до Джексона в ту секунду, когда он поднял глаза на плачущее лицо Кейт, которая хорошо пыталась скрыть свое расстроенное состояние. Нервная скинутая слеза была убрала почти в тот же момент, когда за ней покатилась вторая.

— Кейт, прости.

— Прости? — смеялась она.

Но он осознавал, что больше он никому ничем не обязан. Особенно кому-то из этой семейке. Он обязан только лишь себе и одной прекрасной девушке, которая забилась в угол, наблюдая за тем, как медленно чья-то жизнь идет под откос из-за желания власти, из-за желания быть выше и из-за желания вечно противостоять кому-то.