Лея путалась в собственных мыслях, ведь по-прежнему ей эта мысль не доставляла удовольствия, и все то, что она делала в этой компании, как будто обнуляется, уходя в классический бизнес. Смотря как эти дети резвятся на площадках, Лея не видела чего-то хорошего в содеянном, она видела лишь рекламу бренда.

— Отсутствие искренности, — выпалила она на выдохе. — Вы совершаете добро исключительно из собственной выгоды. Осознание того, что построенная площадка является лишь схематичным денежным чертежом, меня угнетает.

— Нет абсолютного добра. Даже если молча сделать добро, внутренне ты будешь чувствовать удовлетворение от этого. — Питчер остановился, обернувшись в сторону Леи. — Внутреннее удовлетворение остаётся с вами наедине, когда вы ночами сидите в офисе и думаете о том, какой вы человек. И когда даёте нуждающимся деньги, вы, очевидно, совершаете доброе дело, но задумывались ли вы хотя бы раз о том, что вы и себе делаете… приятный жест?

После сказанной фразы Лея осеклась, остановилась, затем вопросительно подняла глаза на босса, что слегка посмеивался с конфуженного выражения лица девушки. Снова.

— Теперь поняла, о чем я? Не помню, как дословно это звучит, но помню, что там про добрую волю. Для нее важен не сам факт поступка, а мотив. Задай себе вопрос еще раз, почему ты так заострила внимание на том, что мой поступок неискренен по-твоему?

— Я занимаюсь благотворительность из собственного желания помочь нуждающимся.

— Тебе приносит это внутреннее удовольствие?

— Конечно, я рада, что занимаюсь подобным.

— Ты видишь, что детям важны любовь и забота, поэтому, увидев то, как они жалко выглядит на фоне остальных детей, ты чувствуешь укол вины, поэтому, помогая им, ты даёшь спокойствие в первую очередь себе, а не им, так как ты помогаешь себе внутренне убрать то, что доставляет тебе дискомфорт. Не является ли это в данном случае эгоизмом? — На одном дыхании, будто репетировав всю ночь, Джексон остановился около небольшого пруда, замечая краем глаза задумчивость девушки. Было ощущение, будто она прямо сейчас провалится в него, лишь бы не слушать его дальше. — Даже если бы ты сейчас упала сюда, — показывая на пруд, — я бы тебя спас не только потому, что ты мне дорога, а потому что это было бы моим внутреннем долгом. Как минимум я бы получил благодарность от тебя.

— Я вам…? — почти сорвалось с губ Леи «дорога», но, быстро обдумав свою фразу, перефразировала: — Я что-то слышала подобное. Это какое-то учение философское.

— Да, — кивнул он, — Кант, вроде. Только я был двоечником, запомнил криво-косо, но думаю, суть ты уловила. Да, я совершаю благие поступки с учётом всех активов, что придут ко мне, но я не вижу в этом чего-то плохого, мой умысел ясен — я получу выгоду из этого. Но главное здесь, скорее, то, что плюс будет и мне, и детям. Серая мораль, не более. Но… Не все так однозначно. Не будь категорична ко мне, пока не узнаешь мою историю. — Фраза, прозвучавшая в том же оттенке, что и мораль, которую он пытался донести. Лея не понимала, как в таком человеке может храниться так много знаний и так много глупостей, которые он иногда мог совершать.

— Слишком серая, вам не кажется. Если бы это ничего не принесло детям, а лишь вам, вы бы так же поступила?

— Нет, — моментально ответил он. — Я могу быть грубым и чёрствым, но работать с гнилью не намерен.

К сожалению для Леи и Джексона, чьи мысли будто обрели единение, они подошли к основному корпусу детского дома. Собрав всю свою чувствительность воедино, Лея опустила глаза вниз, чтобы не видеть всю эту искусственную радость, улыбки детей и воспитателей. Весь первый этаж был усыпан различными плакатами с правилами гигиены, с правилами по борьбе с травлей и основное, то привлекло внимание Леи, заставив ее постоять несколько секунд дольше, — огромный плакат, на котором был изображён ребёнок, которого укрывает его внутренний свет. И надпись, ставшая чуть ли не чем-то знаковым, — «Ты — все, что у тебя есть. Береги в первую очередь себя».

— Если тебе тяжело… — аккуратно начал Питчер, но не успел договорить, как милая улыбчивая женщина, держащая в руках две порции шоколадного мороженого, тихонько подошла сзади.

— Мистер Питчер, добрый день! — щебетала она, угостив и Джексона, и Лею. — Мы так рады вас видеть! Не буду говорить, что для нас значит ваша помощь…

Весь монолог, что проговорила милая женщина, не укладывался в голове. Вся эта поездка была странной, учитывая то, что Лея не могла понять для себя, почему буквально каждая сказанная фраза Джексоном воспринималась как что-то интимное и личное, не для лишних ушей. Почему сейчас, пока он просто слушал женщину, периодически посматривая на Лею, что не сводила с него глаз, он казался таким мягким и серьёзным одновременно? Почему только от его голоса хотелось расслабиться, забыть о всех проблемах, коих было немало, и просто слушать, какие еще умные вещи он скажет?

Пресс-конференция с известными журналистами, с педагогами и другими приглашенными гостями проходила в том ритме, в котором и планировалась: спокойствие, дружелюбная атмосфера, сдержанный рабочий тон. Вопросы были не сказать, что сильно оригинальными, но кому-то требовался ответ и на что-то элементарное, чтобы поставить галочку рядом с важным пунктом. Только Лея посмела подумать, что все идет слишком гладко, перед ней выскочил мужчина в черном костюме, загородив весь процесс.

— Вы не могли бы отодвинуться немного влево?

Не обращая внимание на говорящего, мужчина усмехнулся, идя прямиком к стойке, где был Питчер.

— Не переживайте, веселье только начинается.

Лея попыталась ухмыльнуться, но, когда неизвестный поднял руку, желая задать вопрос, она опешила, присев на свое место. Руки дрожали, все тело было покрыто одной сплошной дрожью, и только глаза глядели вперёд себя в попытке предугадать, что же сейчас может случиться.

— Прошу, ваш вопрос, — опустившаяся голова Питчера говорила лишь о том, что он и не подозревал, кто перед ним может оказаться. И стоило ему только поднять глаза, как вся готовность к ответу, вся выдержка и стрессоустойчивость канули в небытие, забрав с собой те самые крупицы спокойствия. — Ваш вопрос, мистер Рид.

«Тот самый мистер Рид⁈ Отец Кейт?» — мигало красной строчкой прямо перед ней, но осознание, что ничем она сейчас не поможет, усугубляло всю обстановку.

— Мне лестно, что столь уважаемые и занятой человек в лице Джексона Питчера смог посетить прелестное мероприятие и этих прелестных, — оглядываясь, он нашел взглядом краем глаза одного из детей, что ему улыбались, но его выражение лица походило на отвращение, — детей, — с трудом закончил он.

— Ваш вопрос, — повторил Питчер, — мистер Рид.

— Ох, да, секунду, у меня была заготовка, — доставая из своего пиджака какие-то бумажки, он принялся показушно копошиться, из-за чего многие преподаватели постоянно оглядывались в попытке рассмотреть, кто же этот таинственный мистер Рид.

Лея видела его впервые, но по тому, как идеально была выбрита борода, как хорошо на нем сидел костюм и какие дорогие были часы, можно сделать вывод, что он не из простых смертных. После того как Питчер назвал его фамилию, сложились один плюс один, и теперь, когда он принялся зачитывать, она увидела его чрезмерное сходство с дочерью.

— Мистер Питчер, подскажите, пожалуйста, ваша сестра, Эмили, училась в детском доме, я правильно понимаю?

«Нет!» — Лея закрыла рот руками, выпучив свои глаза в сторону босса, чей мускул даже не дёрнулся.

— Спасибо всем за конференцию. Надеюсь, наша работа пройдёт плодотворно и ярко, и самое главное — дети, чьи сердца были окутаны одиночества, почувствую хотя бы грамм душевного спокойствия, который так необходим для ребёнка. Спасибо!

Выйдя вниз, Джексон как будто не мог найти кого-то глазами, всячески оглядывался, пропускал любые вопросы, что приходили ему в голову, но, найдя Лею, он ринулся к ней, скрывшись за углом в одной из просторных кухонь этого комплекса.

— Спасибо тому архитектору, кто придумал эту комнату. — Кофе быстро разливалось по чашкам. Питчер присел на один из мягких пуфиков, смотря на разукрашенный в розовый стены, будто давящие на голову. В ней сейчас было так мало места для спокойствия, но так много мыслей, что Лея молчала, лишь бы он смог расслабиться.