Колтер задумался.

— А как же игра в угадайку?

— Угадайку чего?

— Эмоций… — шёпотом ответил он, затем, будто осознав, какую глупость сморозил, закусил почти доеденный тортом. — Бред какой-то. Лея, ты как всегда, честное слово. Был бы я трезвым, я бы с тобой поспорил.

— Ты эту фразу-то говоришь только тогда, когда выпьешь, а ещё о споре мечтаешь. Иди спать, Микки.

— Кстати! — взяв откуда-то пошарпанные бумаги, он что-то там вычитывал, пока остановился лишь на одной фразе. — Вы приняты в ресторан «Мадлен»! Меня взяли как помощника кондитера. В кафе теперь будет работать Стив, а я буду то в ресторане, то с вашим Питчером.

— Я в тебе никогда не сомневалась, — рефлекторно поцеловав в щеку Колтера, Элиз не сразу осознала, что они совершенно не одни.

На удивление, он уснул почти мгновенно уже на привычной подушке Элиз, специально предназначенной для него. Вставать до жути рано, спать осталось не так много, но ночные посиделки в лоджии, под звёздным небом и в полной тишине, нельзя было отменить, тем более, если намечался какой-никакой душевный разговор. Элиз последнее время вся в себе, что-то переживает внутри себя, а Лея, почувствовав это, будто намеренно не находит время на самого близкого человека, избегая разговора.

— Я уже и так знаю, о чем ты хочешь поговорить.

— Можешь начинать, я от тебя не отстану. Только не говори, что он объявился, — громкий шепот словно поджигал воздух на улице. Мурашки, пробегающие лишь от одной мысли, что такое могло произойти.

— Нет, — усмехнулась она. — Совершенно нет. Случилось то, за что мне будет ещё долго стыдно.

Лея не тянула, ждала, пока она сама захочет рассказать.

— Не осудишь меня?

— Не имею права.

— Мы с Колтером переспали.

Сердце упало в пятки, а в голове застывшая линия — подобие улыбки Колтера в тот самый день.

«Теперь все ясно»

— Мне жаль, — единственное, что смогла из себя выдавить Лея. — Вас обоих.

— Меня-то не нужно жалеть, я поступила как последняя тварь, а вот его… Лея, он был так нежен и так чувственен, что после его ухода я плакала от осознания, какой последней мразью нужно быть, чтобы так поступить, — трясущимися руками она держала в руках уже давно остывший чай, а в голове — водоворот мыслей, начиная от Колтера, заканчивая нескончаемым потоком воспоминаний о Лиаме. — Это можно считать предательством?

— Относительно.

На мгновение Лея задумалась. Что есть предательство самого себя? Искусственное желание предать себя ради минутных удовольствий?

— Он требовал от тебя отношений после всего?

— Это же Колтер. «Не волнуйся, я не стеклянный, выдержу».

Спрашивать, как это произошло, не имело смысла. Колтер не из тех парней, кто накидывается без согласия, а Элиз не из тех девушек, что позволит обратному случиться.

— Дай вам чуть больше времени. У меня нет возможности контролировать, когда вы вместе, а когда нет, постарайся минимизировать общение с ним хотя бы на время.

— Как я могу с ним не общаться? Тебя нет дома все это время, я не могу быть одна… — она понимала, что говорит эгоистично, но это не отменяло того факта, что она справлялась со своим горьким одиночеством сама. Лиам не появлялся, она была этому рада, но в глубине души это было тяжело принять и осознать, пусть и прошло достаточно времени. — Лея, он…

— Он наш лучший и единственный друг, Элиз, мы не можем его потерять только потому, что тебе было одиноко, — несдержанно, грубо и тяжело для сердца сестры, абсолютно равнодушно ответила Лея, явно прознавшая, что это может задеть и как-то даже заставит задуматься о своей никчёмности.

— Ты права.

Как бы это ни звучало, она действительно права, вот только это не отменяло всей горечи от ситуации. Чего стоит быть правой, когда ты видишь, как страдает твой близкий человек? Тяжело. Но когда страдают оба от рук друг друга, тебе приходится занимать какую-то нейтральную сторону, чтобы не поддаться искушению занять чью-то сторону.

Ссылавшись на то, что уже слишком поздно для ночных посиделок, Элиз ушла, заняв комнату Леи, что уже и так не планировала ложиться спать. День обещал быть весёлым как минимум потому, что общение с боссом было слишком натянутое.

…

— Отчёт.

— Нет.

— Хейсмон, не выводи меня.

— Я не буду его делать за тебя.

— Ты издеваешься⁈

Эдди вертелся вокруг стола девушки взад вперёд, привлекая к себе то внимания, на которое рассчитывал. Он и понятия не имел, насколько сейчас болит голова той, которая должна выполнить дюжину всего за сегодняшний день. Он и не мог подумать, зачем рядом с ней стоит литр кофе, литр воды и маленькая коробочка аспирина.

— Эдди, — выдохнула она, закрыв глаза хотя бы на минуту, — Питчер от меня не оставит живого места, если я ему не сдам план мероприятия сегодня. Может, ты набросаешь план, а я потом педагогическую литературу просто найду, чтобы кинуть это все в отчёт?

— Ты чудо, знала?

Лея не понимала, кому она сделала одолжение: себе, чтобы Эдди не жужжал, или ему же. Только вот на лице Питчера было не так много от счастья и безрассудства, с которым он прежде заходил сюда. Тяжелая походка, темный костюм без цветного акцента на нем, лишь выделяющееся на общем фоне его бледное лицо.

— Опять что-то не так? — поинтересовалась Лея, не отрывая своего взгляда от чёрного текста в ворде.

— Даже не спрашивай…

Любопытство брало верх.

— В общем, ты же помнишь эту?

— Ты про кого? Про Кейт?

— Да. Именно! — воскликнул он, радостный, что подлитая хотя бы с кем-то своей находкой. — Говорят, их отношениям медленно, но верно приходит долгожданный конец. Там что-то с договором, с ее отцом…

— В каком смысле?

— Ты не знала, что у них фиктивные отношения?

— В каком смысле? — еще более вопросительно спросила она.

— Вот ты смешная. Думаешь, наш Джексон такой идиот, чтобы встречаться с такой как Кейт? Она безжалостная, мерзкая и равнодушная ко всему, что ее не касается. У них договорные отношения. Я не знаю, какой от этого прок для Джексона, но сам факт того, что он в этих отношениях — кукла, не отменяет той истины, что он имеет право чувствовать. Чувствовать не только уязвимость, но и влюблённость, к примеру.

«С таким мужчиной, как Джексон, я даже не удивлена, что Кейт может быть такой, как ее описал Эдди. Девушка не виновата в том, что живет не лучшую жизнь», — размышляла Лея.

Но она задумалась. Неужели действительно получается так, будто он не самый мерзкий человек, а просто узник ситуации? Никто не мог сказать наверняка. Вот только последние несколько часов Лея только и делала, что думала, что же могло сыграть таким сильным условием, чтобы заставить себя участвовать в этой неразберихе с отношениями.

День медленно подходил к концу, впереди выходные, но девушка по-прежнему не могла выбросить из головы слова Эдди, который, к счастью, и сам справился со своей работой, взяв себе в помощники одного из подчинённых. Он не особо был рад, но выбора у него и не было.

— Могу войти?

Красные глаза, налитые лопнувшими капиллярами, равнодушно взглянули, а затем, будто не ожидав, что это будет именно Лея, как будто слегка повеселели.

— Проходи.

В руках две чашки кофе и маленькая шоколадка в кармане. То ли знак внимания, то ли извинения за свой вспыльчивый и равнодушный характер — Лея не могла ответить. Ей хотелось сейчас подбодрить поникшего босса.

Ей хотелось побыть рядом, постараться прочитать его мысли, чтобы понять его. Но чтобы… что?

— Чему или кому я обязан такой чести?

— Вы весь день здесь, даже на ужин не выходили. Не хочется потом вас вытаскивать отсюда.

— Забота?

— Осторожность, — кротко улыбнулась она. — Нам же потом быть свидетелями в суде или где там, — с лёгкой улыбкой, скрывавшейся, словно за тучами в виде строгости, шепнула она, закусив губу, чтобы не рассмеяться.

— Принимается и это. Ты меня простила за прошлое?

— Я не обижалась, чтобы прощать вас.