Ройдар вздохнул, его лицо стало серьёзным. Он посмотрел на поверхность красноватого вина, будто ища в ней отражение прошлого:

— Не совсем я лично, — пояснил он. — Мы выступали в составе армий княжеств Эллириан и Силанар. Это случилось примерно сто пятьдесят лет назад, когда на севере Ливонии зашевелились племена орков, людей-дикарей и великанов. Они угрожали Ливонии и землям Варнхольма. Пришлось объединиться, чтобы отразить это нападение. Как видишь, мир сложнее, чем кажется. Люди воюют вместе с эльфами против других людей, которые объединились с орками.

Галвиэль отхлебнула вина, губы её искривились в саркастической улыбке:

— И какое вам было дело до этой Ливонии и Варнхольма? Орки бы их перебили — было бы только лучше. Меньше проблем для нас.

Ройдар устало вздохнул, его взгляд на мгновение смягчился, но затем он посмотрел на сестру с лёгким укором:

— А потом орки пришли бы в Силанар и Эллириан, разрушили бы наши земли, и уже некому было бы их спасти. Иногда ради будущего приходится жертвовать гордостью. Тебе с таким мышлением точно нельзя быть политиком или дипломатом, сестра.

Галвиэль отвечать не стала, только посмотрела в сторону. Взгляд её упал на окно, где дождь начинал превращаться в мелкую морось, размывая очертания города. Внутри неё всё ещё бурлили чувства, которые она не могла полностью выразить словами. С детства ей внушали, что её готовят стать правительницей, что она должна быть готова к любым испытаниям. Но эти уроки так и не стали для неё реальностью, не воплотились во власть, о которой она мечтала. Она отвернулась, делая вид, что разглядывает интерьеры таверны, хотя на самом деле пыталась спрятать своё разочарование.

Пока они сидели в молчании, наблюдая, как заполняется зал, местная куртизанка, молодая женщина с ярким платком и размалёванным лицом, не отрывала взгляда от Ройдара. Её взгляд был цепким и оценивающим — видимо, ей казалось, что такой экзотический клиент мог бы оказаться весьма щедрым. Но стоило ей встретиться глазами с Галвиэль, и её уверенность мгновенно улетучилась. Принцесса, едва заметно усмехнувшись, бросила на женщину холодный взгляд, полный скрытой угрозы. Куртизанка опустила глаза и поспешила уйти к другому столу, решив, что перед ней слишком ревнивая эльфийка.

Ройдар почесал нос, наблюдая за этой сценой, и снова повернулся к Галвиэль, которая задумчиво теребила ножку своей кружки.

— Нам надо что-то решать с Малефией, — произнёс он серьёзно, словно определяя курс их будущих действий. — Если у нас есть хоть малейший шанс выяснить, что происходит с магией времени, то придётся пойти на риск.

Галвиэль подняла на него взгляд, и в её глазах на мгновение мелькнуло сомнение, но она кивнула:

— Раз ты так уверен в этом, то ладно. Но я не представляю, как нам попасть в эту проклятую Олигархию и не оказаться в пыточной камере. Эти предатели не станут с нами церемониться.

Ройдар покачал головой, его лицо оставалось серьёзным:

— Я знаю, что это опасно, но нам нужно хотя бы попробовать. Мы найдём способ — ты ведь не из тех, кто боится риска, верно?

Галвиэль сжала руку в кулак, её ногти впились в ладонь, но она постаралась скрыть свою тревогу за спокойной улыбкой:

— Посмотрим, что ты сможешь придумать, брат. Но если что-то пойдёт не так, это будет на твоей совести.

Их разговор затих, но в тишине таверны, среди звуков трескающегося в камине огня и приглушённого шума разговоров, засияло нечто новое: ощущение, что они стоят на пороге перемен. Гроза над Лоранкой неугомонно шумела за окнами, словно предупреждая их о предстоящем, но внутри «Сытого кита» им было тепло, и этот краткий момент уюта давал им шанс собраться с силами перед следующим шагом.

Галвиэль скрестила руки на груди и пристально посмотрела на брата. В её взгляде было что-то отдалённо настороженное, как будто она пыталась проникнуть в его мысли.

— Так ты уверен, что она что-то знает? — произнесла она, её голос прозвучал жёстко, словно удар шпаги.

Ройдар хлопнул себя по лбу и вздохнул:

— Если не Малефия, то кто? Она пришла сюда вместе с отцом из нашего родного мира, когда случился тот катаклизм. Она старше всех в Северном Альдоре, и если кто и может знать что-то о магии времени или тайнах нашего прошлого, то только она.

Галвиэль скривилась, её лицо стало ещё мрачнее, чем прежде:

— Я до сих пор не могу понять и простить её предательства! Они с Бессмертным Королем были не просто друзьями, а родственниками. А оказалось, что всё это время она плела заговор за его спиной. Как такое могло случиться? Как можно было так низко пасть?

Ройдар задумчиво поглядел на языки пламени в камине, которые танцевали и извивались, словно отражая запутанную сеть интриг и тайн прошлого:

— Возможно, это часть какой-то древней интриги, истоки которой нам уже не найти. Может, лучше о ней и вовсе забыть. Что было, то было, — его голос звучал спокойно, но с ноткой усталости, словно он привык к тому, что прошлое не изменить, как бы этого ни хотелось. — Сейчас важно найти способ попасть на ту сторону острова, которая принадлежит Агорану. А там мы уже будем думать, что делать дальше.

С этими словами он махнул рукой, привлекая внимание Кита. Хозяин таверны, налив очередную кружку пива для местного рыбака, неспешно подошёл к их столу, а живот его слегка покачивался в такт шагам.

— Что сэр эльф желает? — спросил он всё ещё с улыбкой, но взгляд его был внимательным.

— Мы бы хотели запечённую дораду и ещё вина, — произнёс Ройдар с лёгким наклоном головы. — И ещё, скажите, как нам попасть в ту часть острова, что принадлежит Агорану? Нам нужен корабль.

При этих словах Кит нахмурился, его улыбка слегка угасла, как потухший уголёк в камине.

— Вам в Эдгардмир, если хотите попасть туда, — сказал он, с усилием скрывая раздражение в голосе. — Это наша «столица», точнее, столица агоранцев на острове. Три дня пути отсюда. Город раньше звался Мирея, но эти проклятые агоранцы переименовали его в честь одного из своих королей. Эдгардмир, ха! Сколько пафоса! — его лицо стало угрюмым, в глазах сверкнула затаённая обида, словно сам этот город был для него личным врагом.

Галвиэль склонилась к нему, её голос стал мягче, почти ласковым:

— А есть ли что-нибудь, чего нам стоит опасаться по дороге? Мы не знакомы с местными опасностями, хотелось бы подготовиться.

Кит потёр подбородок, щека его надвинулась на грубые пальцы, и он задумчиво прищурился:

— Ну, раз уж вы спрашиваете, по пути вам придётся пройти мимо крепости Орон-Претон. Она раньше принадлежала Кастелланусу, но теперь её заняли агоранцы. Следят за всеми, кто мимо проходит, особенно за такими… необычными путниками, как вы. Эльфы здесь — редкие гости, поэтому они могут к вам прицепиться с вопросами. Лучше готовьтесь объяснять, что вы тут делаете, если захотите пройти через их земли.

Ройдар благодарно кивнул, хотя в его взгляде было немного напряжения. Он понимал, что переход через земли, контролируемые Агораном, может оказаться сложнее, чем он предполагал. Когда Кит удалился, Галвиэль откинулась на спинку стула и отпила из своей кружки, а её мысли снова вернулись к Малефии и грядущему путешествию.

— Малефия… Это имя — словно яд на языке! И ты уверен, что она стоит того, чтобы идти на такой риск? — пробормотала она, разглядывая отражение огня в вине.

Ройдар пожал плечами, его голос стал более задумчивым:

— Сложно сказать, стоит ли оно того. Но у нас нет другого выбора. Если хотим найти ответы, придётся рискнуть.

Кит вернулся с запечённой рыбой и новым кувшином вина, поставил всё на стол и задержался на мгновение, заметив интерес в глазах Галвиэль. Она воспользовалась моментом и задала вопрос, который давно её терзал:

— А почему остров называют Островом Дракона? В этом есть какой-то смысл?

Кит рассмеялся, его смех напоминал глухой рокот, катящийся по камням:

— Ах, это самый частый вопрос от тех, кто сюда приезжает! Легенда такова: в центре острова есть пещера, говорят, в ней когда-то жил красный дракон. Но группа смельчаков — рыцарь, лучник, жрица и волшебница — убили его. Вот и осталось название. Правда, никто из живущих здесь сейчас не видел ни дракона, ни тех героев. Легенда, как говорится, живёт дольше тех, кто её создал. Но люди любят истории, вот и рассказывают друг другу про тех смельчаков и про дракона, который давно превратился в прах.