- Мастер Ю, - слова сорвались с его разбитых губ прежде, чем он осознал их смысл.

Имя возникло само собой, словно тело помнило то, что было недоступно его собственному сознанию.

- Мастер Ю, - произнесли губы, подчиняясь какой-то глубинной памяти. И что-то странное произошло: на мгновение темные прожилки на коже нападающих словно отступили, а их глаза расширились от страха.

- Мастер Ю должен знать, - продолжил Феликс, наблюдая, как нити вероятностей вокруг нападающих затрепетали и частично побледнели при упоминании этого имени. Оно явно обладало особым значением в борьбе с той странной тьмой, которую Феликс инстинктивно ощущал в своих мучителях.

Лезвие у горла дрогнуло. Феликс почувствовал, как напряглись его мучители - имя попало в цель.

- Что ты сказал? - главарь, тот самый, со спокойным голосом, наклонился ближе. В тусклом свете его глаза казались провалами в пустоту, обрамленными пульсирующими темными венами.

Феликс облизнул разбитые губы, чувствуя металлический привкус крови. Золотая нить пульсировала перед его внутренним взором, указывая путь.

- Мастер Ю ждёт, - каждое слово давалось с трудом, но он чувствовал, как меняется узор вероятностей вокруг, - печать должна быть доставлена.

Феликс обратил внимание, что каждый раз, произнося имя мастер Ю, он ощущает тепло в центре груди, а еще заметил, как нападающие бессознательно отшатнулись, словно это имя обладало силой, о которой он не знал.

Повисла тишина. Феликс видел, как нити будущего дрожат и перестраиваются, как неуверенность проникает в сердца этих людей, заставляя переглядываться друг с другом. Они не знали, блефует он или действительно связан с загадочным мастером Ю. А неуверенность - лучшая почва для страха.

- Проверь это, - наконец приказал главарь одному из подручных. - Если он лжёт…

Окончание фразы потонуло в темноте, накрывшей сознание Феликса, последнее, что он увидел перед тем, как провалиться в беспамятство, - золотую нить вероятности, уходящую куда-то вдаль, в неизвестное ему будущее.

Где-то на грани сознания ему послышался знакомый смех, хрустальный смех Фортуны, прозвучавший как диссонанс на фоне тьмы, словно серебряные колокольчики, разгоняющие тени.

- Неплохо для первого раза, - прошептала она. - Помни: твой дар видеть вероятности - противоположность тому искажению, с которым ты столкнулся. Где они искажают реальность, ты можешь видеть истинные пути. Ты почувствовал их неправильность, не так ли? Это только начало, мир полон таких искажений, и тебе предстоит научиться видеть их истинную природу.

Тьма сомкнулась вокруг него, унося прочь от боли, от загадочного мастера Ю, от собственного избитого тела. Последним проблеском сознания была мысль о том, что он понятия не имеет, в какой реальности очнётся в следующий раз, но почему-то это больше не пугало его.

Разве не этого он хотел всегда? Игры по высшим ставкам, где на кону стоит судьба миров. Феликс улыбнулся разбитыми губами и отпустил сознание, позволяя тьме увлечь его за собой. Впереди был новый мир, новая игра, новые правила. И он собирался выиграть её любой ценой.

Феликс приходил в себя медленно, словно выныривая из глубокого омута. Сначала появились запахи - горьковатый аромат трав, благовоний и что-то ещё, неуловимо тревожного, похожего на запах озона перед грозой. Затем вернулись звуки - тихое бормотание молитв, шорох шагов по каменному полу, далёкий звон колоколов. И только потом пришла боль.

Она накатывала волнами, пульсируя в такт сердцебиению, каждый вдох отзывался огнём в рёбрах, каждое движение посылало острые иглы по всему телу. Но было что-то странное в этой боли, она словно существовала отдельно от него, как будто принадлежала кому-то другому. Тело ощущалось неправильно - руки казались короче, грудная клетка уже, а кожа была грубее, чем он помнил.

- Вероятно, у вас ушибы пятого и шестого ребра, достопочтенный, - женский голос, спокойный и мелодичный, раздался откуда-то сверху. - Терпение. Настой ещё не готов. Скверна в соседней палате мешает травам набрать силу.

Скверна. Слово отозвалось в сознании Феликса смутной тревогой, словно отголосок чужого воспоминания. Он попытался открыть глаза, но веки словно налились свинцом. Сколько он здесь? Где это “здесь”? Последнее, что он помнил, - удары и вопросы о какой-то печати…

- Мастер Лин! - другой голос, молодой и встревоженный, прорезал тишину за тонкой перегородкой. - Пациент… его состояние ухудшается!

В этот момент Феликс почувствовал что-то новое - тончайшую паутину, пронизывающую пространство вокруг, он не видел её глазами, но каким-то иным чувством различал переплетение нитей, исходящих от каждого живого существа. Одни светились ровным золотистым светом, другие пульсировали разными оттенками, а некоторые были искажены, точно изъедены чем-то тёмным.

- Держите его! - голос мастера Лин стал жёстче. - Скверна распространяется слишком быстро. Сестра, принесите печати очищения. Живее!

Торопливые шаги, звон металла, шелест бумаги. Нити вокруг больного скверной пульсировали всё быстрее, создавая хаотичный, рваный узор, где тёмные пятна пожирали золотое сияние. Феликс чувствовал это так отчетливо, будто смотрел на всё своими глазами.

- Это бесполезно, - новый голос, глубокий и усталый, присоединился к остальным. - Я видел такое раньше, когда скверна добирается до сердечной меридианы.

Договорить он не успел, воздух наполнился треском, словно от разряда молнии, и криком боли. Феликс почувствовал, как некоторые нити вероятности просто исчезли, оставив после себя пустоту. Другие закрутились в спирали, создавая новые пугающие узоры.

Это мой дар, вдруг понял он, то, о чём говорила Фортуна. Я вижу возможности, вероятности, судьбы. И то, как они искажаются.

Наконец, его веки поддались усилию воли. Свет ударил по глазам, заставив сощуриться, сперва он увидел лишь размытые очертания комнаты - беленые стены, низкий потолок с деревянными балками, простую кровать. Но постепенно, по мере того как зрение возвращалось, начал замечать странности: сквозь узкое окно под потолком пробивался луч солнца, в котором танцевали не просто пылинки, а крошечные светящиеся точки, плавно меняющие цвет. На одной из стен проступал узор, похожий на иероглифы, который тускло светился голубоватым светом. А в углу комнаты…

Феликс моргнул, не доверяя своим глазам, в углу действительно висел шар воды размером с баскетбольный мяч, внутри плавали разноцветные листья и цветы.

- А, наш гость вернулся к нам, - к нему подошла женщина средних лет в струящихся одеждах цвета морской волны, на поясе висела связка разноцветных кристаллов, звякающих при каждом движении.

Её смуглое лицо с высокими скулами обрамляли серебристые пряди, собранные в сложную причёску костяными шпильками.

- Очищающий туман сделал своё дело.

Только теперь Феликс заметил, что её руки окутаны мерцающей дымкой, похожей на утренний туман над водой. Когда целительница коснулась его лба, он почувствовал прохладу и лёгкое покалывание, а боль в рёбрах немного утихла.

- Воды… - попытался сказать он, но из пересохшего горла вырвался лишь сиплый шёпот.

Целительница поднесла к его губам чашу из тёмного дерева с прохладной жидкостью.

- Пейте медленно, достопочтенный. Это настой белого лотоса и горной росы. Он поможет вашему горлу.

Вода с привкусом трав обожгла горло, но уже через несколько мгновений Феликс почувствовал, как боль отступает, а речь возвращается.

- Где я оказался? - спросил он, стараясь говорить медленно. Слова давались с трудом, язык ощущался чужим, непривычным, словно инструмент, которым он не умел пользоваться.

- Вы в храме Исцеляющей Воды, - ответила женщина, поправляя один из кристаллов на поясе. Феликс отметил странную певучесть её речи. - Вас нашли травники у подножия Восточной тропы три дня назад. Сильно избитого, - она помолчала, изучающе глядя на него. - Вы помните, что случилось?