Город проехали легко, вот и ворота.

Город был обнесен высокой стеной с зубцами и стражей, несущей караул на ней и днём, и ночью. Ворота были большие. Метров десять в высоту. Около них стояло охранников человек двадцать и досматривали всех. Обычно их максимум десять, как пояснили мне мужчины. Остальные — это как раз из-за нас.

Мы подъехали, спокойно встали в конец очереди. Очередь двигалась медленно. Меня удивил тот факт, что так много народу выезжает на ночь глядя. Но мне объяснили, что так многие делают. Так как постой в гостиницах стоит денег и многие так экономят.

Перед нами тоже ехала телега, но с красным палантином. В ней сидела очень шумная семья. Жена, муж, тесть, теща и пять девушек на выданье. Ездили, видно, за нарядами. Потому и досматривали их долго. Куча девушек, мешков, где можно и человека спрятать. А у нас три небольших мешка и рулон ткани. Подошла наша очередь:

— Кто такие, откуда, куда?

— Мы из Шумировки. Это деревня почти у подгорий. Ездил к дяде, думал старшего сына отдать служить в дом Кирзы, но испытание не прошел, — тут Колин посмотрел на Кима с укоризной, а тот опустил голову и стиснул губы в линию, — да и молод ещё. Посоветовали поработать над навыками и приезжать через год. А это мой младший, ему пятнадцать. Взял город показать. А то растет малец, ничего не знает, нигде не был. — охранник проверил документы, мотнул головой, мол0 понял. — Что везёте?

— Да вот, ткани женщинам взял на платья, да немного обновок для сыновей. Больше и ничего. Сами смотрите.

Трое охранников сзади откинули полы телеги — пред ними предстала почти пустая телега с тремя не шибко толстыми рюкзаками, в такие разве что ребенка четырехлетнего спрятать можно, несколько бурдюков с водой, мешок с едой, теплые плащи, одеяло, тугой рулон ткани и несколько связок дров, металлическая жаровня под костер. Дальше пойдем по дороге, потом по пустыне. Деревьев там особо нет. Так что закупили в небольшом количеством заранее. Остальные закупим в какой-нибудь деревне. Это намного дешевле, чем в городе. Ткань они прощупали, одеяла развернули и отпустили. На меня взглянули мельком, но значения не придали.

Теперь можно выдохнуть. Радость затопила меня. Хотелось танцевать. Все получилось.

Тракт шел вдоль побережья, начиная с нашего города и до самой границы. Тут почва уже чуть более каменистая становилась. Но стоило отъехать на несколько километров вглубь материка, как уже начиналась пустыня. Какое-то время мы будем двигаться вместе со всеми для безопасности. Потом нужно будет оторваться, как и планировали.

У нас были специальные мешки для воды, которые мы спрятали в бездонном рюкзаке Колина. Выяснилось, что это специальный артефакт. В нем был пространственный мешок и сложить в него можно было вещей с небольшой чулан. Если его просто открыть, то попадаешь в обычный рюкзак с одеждой ровно того размера, что кажется. Но если нажмёшь на кнопку сбоку от основного отделения перед этим, то открывается карман.

Рюкзак не горел, не боялся воды и держал температуру.

Дальше от города начиналась утоптанная дорога вдоль побережья. Выехали мы в ночь. Так что, проехав небольшое расстояние пришлось остановиться на ночлег. Мужчины сами позаботились обо всем. Меня уложили спать в фургон, укрыв одеялом. Сами разделили караул и спали по очереди. Все устали, и сил организовывать лагерь не было. К тому же люди, что выехали перед нами, сделали так же.

На следующий день я испытала все прелести подъема на природе. И кроме прочего, до того, как я ещё вышла из укрытия мне в этот раз Ким помог поправить грим. Колин в это время спал, так как дежурил почти всю ночь. Сделав свои дела, я вернулась в лагерь. Разводить огонь и готовить завтрак мы не стали. Я вскипятила воду магией, Ким сделал бутерброды. Остальные караванщики же встали раньше и тоже наслаждались завтраком. Выехали мы, можно сказать, колонной. Ким не был доволен этим, так как нам бы лучше держаться особняком. Поэтому просил особо в контакт ни с кем не вступать.

Вот и ехали мы, любуясь красотами. С одной стороны: лёгкая травка, кустики, деревья, камыши, и морской бриз. Хорошо. И нежарко. С другой стороны: все та же травка, кустики, деревья, далее забор и плантация все тех же финиковых пальм, как та, по которой мы убегали. Периодически она сменялась на плантации кактусов и апельсинов в непосредственной близости от водоема. От него рыли небольшие траншеи. И вода подходила к деревьям. Были ещё всякие разные плантации, но к вечеру мне надоело рассматривать, что это было. Колин проснулся ближе к обеду. Отправил Кима спать, поел и сел править.

Интересно, что в жизни Ким намного шумнее, веселее и безалабернее, что ли. Колин же серьезнее, спокойнее, говорит в основном по делу, даже движения у него в основном выверенные какие-то. И правили они так же. Ким шумел, пел песни, щёлкал семечки, перекладывал вожжи из руки в руку. Колин же большей частью молчали спокойно держал вожжи одной рукой. Улыбался, когда я задавала какие-то обыденные для него вопросы.

— Знаешь, правильно, что мы сделали тебя пятнадцатилетним пареньком. Этот образ тебе очень идёт. Ведь ты и так задаешь много вопросов, что обычно знает почти каждый ребенок.

На это признание я сперва насупилась, потом поняла, что надо признать — он прав. Я жила слишком закрыто и теперь многие пробелы в знаниях приходится заполнять. Утешало то, что сказал он это понимающе. Встав на мое место. Вообще мужчины оба меня учили. Каждый своему. Но Колин всегда был более мягкий и понимающий. Ругался на меня, в основном, тоже он. Но потому, как ответственный за эту поездку так же был он. Если такое происходило, то почти сразу или объясняет в чем я не права, или признает, что решение имеет место быть, пусть и это, если подумать, не лучший вариант. Ким же, по-моему, ни разу со мной в принципе не пререкался, за исключением того случая, когда я чуть не сгорела в домике.

Ночевать мы остановились на общепринятом пятачке. Теперь было время обратить внимание на людей, что окружают нас. Там уже была знакомая нам семья и ещё большой купеческий караван с охраной. Мы встали отдельно, как и договаривались. Тут начиналось мое обучение, как заботиться о себе в пути. Поставили свою телегу чуть с краю, отвязали от поклажи нашу побитую жизнью лошадку. Я ее почистила на правах младшего брата, потом Ким напоил и повесил мягкое ведро с овсом на лямочке ей на морду. Колин в это время развел костер, поставил вариться кашу. Я достала хлеба, соленого сыра и вяленного мяса.

Это было диво как хорошо. Костер, ночной бриз, звуки плещущихся волн и звёзды, что кажется прямо падают на тебя с неба. Вдалеке слегка слышен шум разговоров от других костров, но он не мешал. Незабываемо.

— А почему в городе звёзд так не видно?

— Потому что слишком много постороннего света. Ты погоди, когда потушим костер они вообще яркие станут. — пояснил Колин, сидя напротив и тоже разглядывая звёзды. Ким же никого и ничего не замечал, продолжать уплетать ужин.

После еще долго болтали под чай о разных обычаях талийцев. Что-то я сама рассказывала, что-то они. Рассказывали походные премудрости тут и в разных других странах. Пояснили, как вести себя завтра утром и как реагировать на те или иные действия местных. Потом мы достали одеяла и плащи. Сложили их вокруг костра и поделили между собой дежурство.

Первым заступил Колин. С середины ночи Ким. Меня решили не учитывать, ибо толку от меня немного.

Утром мы поднялись, только рассвело, умылись, позавтракали остатками каши и тронулись. Караван тоже тронулся сразу за нами. У них все же больше было как поклажи, так и народу. И не все из них привыкли к такой дороге. Что говорить о семье с девушками. Когда мы выезжали на дорогу, они только-только вставали, девушки капризничали. Для меня это было и понятно, и в то же время диковато. У нас считалось, что в присутствии мужчины нужно вести себя кротко и вообще не говорить. Как объяснил мне Колин — это простые люди. В их жизни гораздо меньше внутренних правил. Кротость ценится, но внутри семьи вот так в дороге, часто характер проявлялся во всей красе. Пока мы собирались, с нами попытались познакомиться пара человек из каравана купца. Там было несколько таких, кто просто выкупил себе место для путешествия. Но мы не стали с ними особо общаться. Отвечали односложно, и разговор быстро увял.