Мина сдетонировала.

Вязкий влажный хлопок, раздавленный накатывающей и топящей умирающего гиганта массой транспорта

Куски мяса и горячий, жидкий и густой как молоко, расплавленный взрывом шестнадцати фунтов гексогена с магниевой добавкой, розовый жир от крови, залил судно до самой грот-мачты.

Полковник стоял, отставив ногу назад и расставив руки - как в тот момент,когда он пытался удержать равновесие, когда “Рианна” разрезав чёрный глаз гроссвалура, резко, как гигантский поезд, остановилась, безжалостно побросав своих пассажиров и экипаж на стальные стены и палубу. Его короткие черные волосы извечная тяжёлая английская шинель, способная выдержать химическую атаку, была до последнего волоконца пропитана горячей, исходящей паром, липкой как нефть субстанцией. Вокруг Тампеста, с каждым дуновением ленивого жаркого ветерка, распространялся по остановившемуся транспорту, запах бойни.

Даллесона, только поднявшегося с колен, вывернуло на чистую палубу жёлтой желчью и водой.

А Дюпре стоял, упёршись взглядом в полковника, застыв как ледяная скульптура и по его коже, несмотря на влажный воздух и жару пробегал мороз.

Он не мог предугадать - какова будет реакция однорукого чудища.

И если это будет буря - хорошо было бы заранее спрятаться. Пересидеть злой ветер. Как мышка в корнях дерева.

В цепном ящике. Закопавшись с головой в груду ржавых звеньев.

И пусть он там, наверху, рвёт им всем головы…

Меня-то, меня-то! Не видно.

Но и двигаться, а тем более - бежать было опасно. Этим можно было привлечь внимание…

Песнь оставшихся касаток Гоффмана стала похожи на крики пытаемых.

Кричащие так готовы на всё, - всё сказать, сдать своих, указать,где прячется родня. Даже расстаться с разрезаемой и обожженной конечностью, - лишь бы больше ничего не было.

Не боли, а вообще ничего.

Француз знал - кричащие так, благословляют выпущенную им в лоб пулю.

И бесконечные песни-крики огромных китовых маток можно было теперь слышать даже оглохшим от миномётных залпов, простым человеческим ухом.

Пока “Рианна” здесь - этой их пытке конца-края не видать.

Неожиданно, Полковник захохотал.

Утерев с лица горячий китовый жир, он повернулся и обратился к французу, как к единственному стоящему в поле зрения:

А ведь хорошо, что я сейчас не курил!

Он тряхнул ладонью, сбивая с неё жир

А то бы вспыхнул как свечка!

С минуту, подумал -и нутряное сало капало с его свалявшихся в чёрные морковки кудрей.

В самом деле, а отчего, - произнёс он, обращаясь больше сам к себе,а не к Дюпре,- Отчего бы и не выпустить пару зажигательных - когда дадут ход? Вот же вони будет! И дым нас от них закроет!

И вновь засмеялся.

Лозанго - Портовые кварталы Марилонге -грузовой пирс номер 6.

Мой сосед рассказал про Сант-Яго

И про двести рыцарей храбрых....

Тампест не пустил на «Рианну» местных. Ни грузчиков, ни чиновников из управления порта. Согласно приказу полковника, плывшие с ним наемники, вооружившись распакованными и собранными «фальта», немедленно выставили корме и баке вооруженные посты. И кроме того, на рубке уже занял свое место пулемёт.

Кроме «Рианны» там стоял ещё один сухогруз, не успевший уйти из Марилонге с началом волнений. Революция давно завершилась, посадив в кресло нынешнего президента, зафрахтовавшая компания прогорела, корабль оставался - вместе с не до конца разбежавшейся командой. Без топлива, без фрахта, без хозяина.

Моряков, тыкая в спины стволами длинных испанских винтовок, загнали в душные, проржавевшие на солёной жаре, давно некрашенные и грязные кубрики. Спорить с молодчиками в свежем и необмятом, только со склада, номере пять - но без малейших знаков различия было себе дороже. Поэтому, как бы ни были отвратительны запахи ржавого душного помещения, куда без малейшего выхода, набилось человек сорок, они предпочитали тихо сидеть и слушать мерный, гулкий стук каблуков по листам палубы.

Скандал, по всем меркам, полный и страшный. Но если Тампеста в Европе волновало хоть что-то - хотя бы то, что Седьмая Армия не даст оружия, безоткатных орудий или дешевых немецких патронов к «Фальта», - то здесь он не собирался никого стесняться.

Ему, Гришему и артиллерийским офицерам нужна была полная секретность выгрузки груза «Рианны». Поэтому, в тот же день, заявившись в контору начальника порта, один(хоть и при оружии), он заявил, что «Рианну» будут разгружать исключительно его люди. И исключительно по ночам. А если хоть кто-то появится на пирсе, в пределах двухсот метров от транспорта - то по нему будет открыт огонь без предупреждения

Поллак по Имени Всё по Десять Центов был расстроен.

Таскать тяжёлые патронные ящики - само по себе не подарок. “Рианна” привезла не только оружие, но и боеприпасов на целый армейский корпус. Пять, пять миллионов одних только пистолетных патронов! О, полковник вознамерился воевать всерьёз. Может, даже захватить тут ,наверное, весь Тяжёлый Континент.

Невольно, в мозгу Поллака вспыхнули выгоды от такой авантюры… Тяжёлый Континент, может, и мал на школьной карте - но он уравновешивает на Диске обе Америки и всю Евразию разом. Его нутро набито платиной, ураном, железом, оловом и золотом.

Конечно, у него ничего не выйдет. Великие Державы хоть и на словах, предоставили Тяжёлый Континент самому себе, но, на самом деле, никуда не уходили, крепко держась за него миротворческим контингентами, экстерриториальными военными базами, концессиями. И продолжали его делить - руками таких как Полковник.

Даже Полковник ничего не мог бы противопоставить сверхзвуковым бомбардировщикам и пылевым бомбам.

Если всё правильно провернуть и воворемя спрыгнуть с этого несущегося в бездну эксспресса…

Бетон под подошвами его ботинок был накален так, словно Десять Центов шёл по духовке. Медленно, но верно испаряющееся море делало воздух похожим на мокрый туман.

Пора закурить, - предложил Поллак. Они тащили наверное, двадцатый по счёту патронный ящик.

- Ты кто... сицилиец? спросил усталый Поллак Гривса, когда Ему не особенно хотелось разговаривать -но всё же он его спросил. Просто для того,чтобы забыть о жаре . Они лениво тащились под жарким солнцем Му по прокаленному ракушечному бетону пирса с очередным ящиком. Двести метров - чтобы с грохотом опустить его в штабель. Их даже не особенно интересовало содержимое.

- Лицом - один в один макаронник,- продолжил он так и не получив ответа, - И к жаре привычен как негр... Или итальяшка. Но имя-то у тебя вовсе не итальянское.

- Я долго воевал в Сицилии, сквозь зубы ответил Гривс.

..

- Меня, на самом деле, зовут Беталамет Гривс, - сказал Гривс, - Я- первый мананавт Имперского Лунного Флота

...

- Он - император, - Поллак остановился как вкопанный с открытым ртом и чуть не выпустил ручку ящика- с такой серьёзностью были произнесены эти слова. А Гривс, смотря прямо в белое небо, неморгающими глазами не замечал ничего, - Я вижу полковника - и будто снова вижу Ремана! Он - Реман,а я -верен Реману!