— Это будет тяжело.

— Их нет? — спросил Холт, смотря Эдварду в глаза и лаская пальцем записи в журнале.

— Да, есть. Но только их достаточно много.

— Но делать-то все равно нужно. Сейчас у меня дел особо нет. А у вас?

— Вы мои дела.

— Значит, нужно обойти весь остров и все «тайные» места и выписать все.

— Это надолго.

— Дай бог, до вечера управимся. — Эрик встал со стула, оставив раскрытый журнал на столе.

— Бога нет, но если мы постараемся, то успеем к вечеру. — молодой человек встал с кресла, взял журнал и карандаш и вместе с Эриком вышел из кабинета.

Они вышли из особняка и начали свой обход, записывая все, что имело ценность. Эрик подсказывал Эдварду, что стоит записать, а что и вовсе упустить как «ненужную информацию». Например, площадь поля была полезна, а информация какие инструменты используются при вспахивании, были излишни. Время пролетело быстро. Джонсон и Холт обошли каждый метр острова, избегая джунглей, и не заметили, как прошел обед. Брюнет уже исписал добрых десять страниц журнала и даже не смел гадать, сколько еще ему предстоит написать.

Остальные продолжали работать, дамы и Эвен — на полях, а Пол, Чарльз, Оливер и мужья — в джунглях. В два часа дня Эрик и Эдвард вернулись обратно в кабинет и продолжили заполнять журнал.

— Вроде основное мы записали. — проговорил Холт, сидя на стуле напротив еще пишущего Эдварда.

— Все. Надоело. — не выдержал юноша, отбросил карандаш, откинулся на спинку и закатил голову.

— Еще не все. Остались мелочи. — спокойным тоном проговорил шатен, затягиваясь едким табачным дымом.

— Вот ты и пиши. В подвал мы заходили, и ты у Эвена еще интересовался, сколько и каких инструментов у нас есть в наличии. Так что пиши.

— Без проблем. — Эрик развернул к себе журнал и взял наполовину исписанный карандаш.

— Я хоть немного отдохну.

— Тут долго. Часа на два. — тут же произнес шатен, скребя карандашом по бумаге.

— А чем занимался ты до сегодняшнего дня? — Эдвард наконец-то смог подгадать момент и узнать своего собеседника получше.

— Скитался.

— Всю жизнь?

— Нет, только пару месяцев, как только приплыл сюда. А было это уж лет десять назад.

— А после?

— Что после? После заступился за какого-то старика в таверне Кингстона, к нему приставали пьяные в стельку англичане. Кингстон-то у нас город молодой, своенравный. И люд такой же, не видят ту черту дозволенного. Частые грабежи, убийства, но кого это сейчас волнует, когда есть проблема пиратов. К рабам там отношение даже хуже, чем к черни. Черных рабынь для утех пруд пруди, но все время почему-то новые. Кажись кто-то сильно играется с этими куколками. И знаешь какое решение всех этих проблем предлагает правительство Кингстона?

— Нет.

— Самый дешевый алкоголь во всей Вест-Индии. Гораздо проще людям залить глаза, чем исправить ситуацию. Ладно, что-то меня понесло. — чуть прокашлялся Эрик, продолжая вести записи. — Я вступился за того старичка. Отбился кое-как, а дед-то был не простой — капитан городского форта. Вот он меня и устроил к себе работать секретарем. Я смотрел, как он работает, понемногу учился и постигал тонкости управленческого дела. Дед потом умер, а я занял его место, по его же просьбе. Неделю назад меня все это достало, город как был гнилым, так и остался. Я уволился и в этот же день на пристани встретил Генри. Мы с ним поговорили, и он сказал, что найдет мне работенку подальше от этого городка. — Эрик все продолжал и продолжал писать.

— Ты жалеешь…

— Что бросил то «лакомое» место? Отнюдь. Я даже рад. Тут куда интересней. Нет стольких проблем с пороками. Просто ничего нет, вот и интерес проснулся.

— Ты трудоголик, как я понял?

— Да, отчасти.

— Как это? — удивленно спросил юноша, приподняв правую бровь.

— Очень просто. В один день я могу пахать, как заведенный, а в другой могу пролежать весь день.

— А дети? Семья?

— Ты что? — поднял удивленные глаза Холт и затянулся табаком. — Нет, конечно. Это мне пока не нужно. Такую головную боль пусть другие себе на плечи сажают. Я люблю свободу, знаешь. И быть кому-то обязанным не для меня.

— Мы с тобой похожи, но одновременно с этим и очень сильно отличаемся.

— Так быть и должно. Люди не могут быть идентичными. За это, в конце концов, мы и любим природу. За индивидуальность каждого.

— Эх, философия. Не моя стихия. Хотя подумать и поразмышлять, я могу.

— Тут дело не философии, а в желаниях каждого человека. На самом деле все просто, только мы зачем-то все усложняем постоянно.

— Интересная точка зрения. И, пожалуй, я с нею соглашусь. Ладно, дописывайте, не буду мешать. — проговорил юноша.

— Благодарю.

Прошло еще два часа, а Эрик и Эдвард до сих пор пишут. Правда Эрик уже заканчивал, не скрывая радости на лице, предвкушал тот момент, когда напишет последнее слово и поставит точку. Эдвард немного прикорнул, но тут же проснулся и моментами даже диктовал Эрику количество того или иного инструмента, доставая информацию из самых глубоких закромов своего разума. Эрик закончил, откинул карандаш в сторону и облокотился на спинку стула.

— Наконец. — Холт возвел руки вверх. — Все закончилось.

— Не все. — Эдвард прервал минутную радость Эрика.

— Тоже верно.

В этот момент двери в кабинет Эдварда открывает Пол.

— Пошлите есть давайте, там все уже готово. — проговорил Дюк и, не дожидаясь ответа, закрыл за собой двери.

— Пойдем поедим, а? — спросил Эдвард у развалившегося на стуле Эрика.

— Не отказался бы. — живот Холта предательски проурчал. — И не только я так думаю.

— Тогда пойдем. — голубоглазый встал из-за стола и вместе с Эриком вышел из кабинета и спустился на первый этаж.

За большим столом в зале сидели все жители Майта: Пол, Чарльз, Эвен, Оливер, семьи Скоттов, Роузов и Браунов в полном составе. Только два стула простаивали без дела. На столе перед свободными стульями стояли две деревянные миски с фирменным овощным бульоном Эвена.

— Всех приветствуем, еще раз. — чуть поклонился Холт и вместе со своим начальником уселся за стол и начал есть.

— Вас тоже. — проговорил Дэвид.

— Мама, я все съел. Можно к нам домой придет Чарли? Мы не будем шуметь. — тихо спросил Питер, через несколько минут у своей мамы, Джулианы.

— Да, можно. Идите, поиграйте. — чуть похлопала ребенка по спине рыжая девушка, отправляя его гулять.

После этих слов Чарли и Питер выбежали из залы и вышли на улицу, закрыв тихо входные двери.

— Эдвард, Эрик — Этан поднялся со стула. — мы рады, что вы предоставляете нам шанс начать жизнь с чистого лица. И мы все рады приложить руку к созданию деревни. Мы благодарны вам.

— Не стоит нас так превозносить. — проговорил Эрик, остановившись в поедании бульона.

— Согласен. Не стоит нас благодарить. Мы просто стараемся делать то, что нужно. В конце концов, вы нам нужны больше, чем мы вам. — проговорил с улыбкой на лице Джонсон, удобно расположившись на стуле.

— Мы все равно благодарны всем вам. — продолжил Дэвид. — Хотя бы за защиту.

В этот момент на кухню вбегают испуганные Чарли и Питер и пытаются что-то сказать, но отдышка не дает этого сделать.

— Успокойтесь. — проговорил Эрик. — Что случилось? — спросил он, положив руку на плечо Питеру.

— Там… Мы… Большая…

— На, попей воды. — Холт подал кружку воды Питеру и по-отцовски погладил его небольшое плечо. — И ты тоже, Чарли.

— Когда, мы пришли ко мне домой, в комнате родителей мы услышали грохот. Я открыл двери, а там огромная пантера. Я закрыл двери и побежал вместе с Чарли сюда. — наконец рассказал Питер и продолжил жадно пить воду из деревянной кружки.

— А еще она рычала, а потом и когтями водила по двери. — проговорил Чарли, прося и себе кружку воды.

— Пантера? — со страхом в голосе проговорила Джулиана, закрывая ладонью рот

На кухне наступила гробовая тишина. Каждый был поражен рассказом детей, а страх начал все ближе и ближе подбираться к умам людей, даже к Чарльзу, что обеспокоенно смотрел на испуганных детей. Только бывший капитан продолжал спокойно есть, ритмично поднимая ложку к своим устам. Он закончил с бульоном, спокойно встал из-за стола и подошел к комодам, на которых Эвен все время что-то резал. Странное поведение черноволосого юноши никого не оставило равнодушным и приковало все взгляды в комнате к нему. Он открыл первый ящик комода и достал оттуда свой кинжал, оставленный «на лучшие времена». Эдвард поднес его к лицу, чуть лаская пальцами лезвие.