— Нужно подойти поближе, — кот взглянул на Катю. Та и сама понимала, что нужно, поэтому, по-прежнему держа фамильяра на руках, осторожно выбралась в проход и миновала два стеллажа. Теперь сыщиков от Феоктистовой отделял всего один стеллаж.

Инна Михайловна, что-то ворча себе под нос, подкалывала в толстую папку списки студентов. Катя наблюдала за библиотекарем поверх книг. Феоктистова закончила со списками и некоторое время сидела, подперев голову рукой, потом достала телефон и набрала какой-то номер.

— Есть разговор, — не здороваясь, заговорила Инна Михайловна. — Да, прямо сейчас… А ты найди время. Это в твоих интересах, вообще-то.

Феоктистова нажала на отбой. Не прошло и минуты, в библиотеку вошёл ректор. Катя и Трынкус переглянулись.

— Что у вас за срочное дело, Инна Михайловна? — подчёркнуто спокойно осведомился Бородин.

— Почему моя внучка до сих пор не получила фамильяра? — спросила Феоктистова.

Лицо ректора побагровело, он вытащил из кармана платок и протёр лоб.

— Может быть, вы не в курсе, но фамильяры на деревьях не растут, — процедил Бородин, скомкал платок и засунул его обратно в карман.

— Знаешь, Игорёк, я ведь могу кое-куда обратиться… — издевающимся тоном начала Феоктистова, но ректор поспешно перебил её:

— Я свяжусь с Людмилой Тумановой в конце лета, попрошу о фамильяре для Антонины. Сейчас Туманова всё равно не сможет ничего сделать, ей нужен перерыв.

— Ладно, Игорёк, — немного помолчав, протянула Феоктистова. — Думаю, до конца лета мы с Антониной подождём. Я больше тебя не задерживаю.

Ректор что-то буркнул и быстрым шагом вышел из зала. Громко хлопнула входная дверь.

— Хам, — сказала Инна Михайловна вслед Бородину. — Всегда был хамом, им и остался.

Феоктистова поднялась со своего места. Катя поспешно присела, надеясь, что библиотекарь не пойдёт проверять стеллажи. Послышались удаляющиеся шаги, один за другим щёлкнуло несколько выключателей, погасли лампы над стойкой, потом тихонько стукнула дверь. Катя встала и осторожно выглянула из-за стеллажа — в зале никого не было.

— Уходим, — шепнула Катя Трынкусу, удобнее устраивая кота на руках.

Не задерживаясь и стараясь не шуметь, Соболева быстро обогнула библиотечную стойку и почти бегом покинула зал, миновала холл и, приоткрыв тяжёлую входную дверь, выскользнула на улицу.

— Феоктистова, наверное, в свой кабинет ушла, — сказал Трынкус.

— Наверное, — согласилась Катя. — Тогда нам вон туда, чтобы она нас в окно не увидела.

Соболева шмыгнула в аллею, ведущую от библиотеки к выходу с территории Университета.

— Ну что, Кать, не зря задержались? — весело спросил кот. — Узнали, что Бородин действительно боится Феоктистову. Что-то у неё на него есть. И что-то серьёзное, судя по тому, как шустро Бородин в библиотеку прискакал, похоже, порталом прямо ко входу переместился.

— Да, что-то серьёзное, — согласилась Катя. — Настолько серьёзное, что он даже правила универа нарушил и принял Новикову на учёбу. Помнишь, я тебе на каникулах говорила про её уровень? Феоктистова шантажирует Бородина тем, что у неё есть. Заставила принять Новикову в универ, теперь требует фамильяра для неё.

— Нужно продолжать следить за Феоктистовой, — произнёс Трынкус, — и тогда узнаем, что именно у неё есть. И хорошо, что твои новые способности просто так проявляются, без всяких заклинаний.

— Слушай, Трынкус, а почему в библиотеке запрещена магия? Нам ничего не объяснили, просто сказали, что там нельзя заклинания произносить, даже самые простые, и магические вещи там тоже запрещены.

— Ну вообще-то… — замялся кот. — Знаешь, Кать, мне не стоило бы тебе этого говорить, конечно, ну ладно уж… Вообще, магией в библиотеке пользоваться можно, но чуть-чуть и с очень большой осторожностью, поэтому даже преподаватели не рискуют, а студентам это просто запрещено. Там есть несколько старинных магических книг, вам их позже покажут. Считается, что эти книги могут среагировать на сильную магию и просто исчезнут. Или сгорят. А может, и не среагируют, и всё останется как есть. Но проверять это никто из магов не хочет, книги слишком ценные. А студенты — народ такой… Как сказать-то, чтобы не сильно обидеть? — Трынкус хитро покосился на Катю, та в ответ пожала плечами с видом «а я-то тут причём?». — Шкодливый народ студенты, в общем.

Катя молча кивнула, кот прав, некоторые студенты такое вытворяют, так заклинания составляют, что преподаватели в ужас приходят и иногда даже не сразу соображают, как всё сотворённое исправить (правда, ни разу не было случая, чтобы не исправили). Сама Катя ничего такого не делает.

— Вот поэтому вам и говорят, — продолжил Трынкус, — что магией совсем нельзя пользоваться, а то найдутся желающие проверить, случится что-то с книгами или нет.

— А почему эти книги просто не уберут из библиотеки?

— Так их изучают на пятом курсе. Поэтому и не убирают. Да и куда их убрать? В музей? Как вы их там будете изучать? Ты только никому об этом не говори!

— Не скажу, — кивнула Катя. — Знаешь, Трынкус, повезло, что Новикова на балу именно на тебя глаз положила. Вот выбрала бы она другого фамильяра, и мы бы не узнали, что у Феоктистовой на ректора что-то есть.

— Не выбрала бы! — уверенно возразил Трынкус. — Другого такого не было.

— Ну да, ты же и умный, и красивый, и вообще неотразим! — усмехнулась Катя.

— Именно так!

— Ещё и скромный! Столько достоинств, и все собраны в одном коте. Это что-то!

— Вообще-то… — Трынкус, похоже, решил возмутиться, но договорить не успел, потому что Катя подошла к выходу с территории Университета.

На выходе дежурил Борис Васильевич Салтыков, самый добродушный из магов-охранников. Все студенты называют его просто «дядь Борь». Салтыков никогда сильно не ругает студентов за хулиганские выходки — а их хватает с избытком — и никогда не докладывает о выходках ни преподавателям, ни деканам или ректору.

— Здрасьте, дядь Борь! — сказала Катя.

— Здрасьте! — вякнул Трынкус.

— Здравствуй, Соболева, — кивнул маг, всех студентов он знает по фамилиям. — О, фамильяр твой? Привет, зверь! Как тебя зовут?

— Трынкус.

— Кхм… Необычное имя… — спрятал улыбку дядь Борь.

— Мне нравится! — буркнул кот.

— Это хорошо. Что-то ты, Соболева, припозднилась. Все ваши уже ушли.

— Учебников много выдали, пока все в рюкзак упаковала, еле поместились, — Катя указала себе за спину. — Да ещё с Трынкусом немного по парку прошлись, он посмотреть хотел.

— Фамильяров в нас в Университете немного, так что гуляйте, не жалко, — улыбнулся Салтыков. — Всегда немного было.

— А вы давно здесь работаете? — спросила Катя.

— Давно. Я ещё при Кравцове сюда пришёл, он был ректором до Бородина.

— И тогда фамильяров было мало? — продолжила Соболева, раздумывая, как бы спросить, помнит ли маг что-нибудь про историю с Тумановым.

— Ну да, всего два кота. Да и то второй кот намного позже появился. Он и сейчас здесь — Алмаз, белый такой, коротколапый. А первый кот был чёрным, он Андрею Туманову принадлежал. Туманов здесь раньше преподавал. Потом ему дар заблокировали.

Трынкус собрался что-то сказать, но Катя слегка сжала его лапу, давая понять, что нужно помолчать.

— А за что заблокировали? — поинтересовалась она.

— Да там какая-то странная история приключилась, — пожал плечами Борис Васильевич. — Студенты из-за него пострадали. Только думаю, что Туманов ни в чём не виноват. Он всегда о студентах заботился, так что не мог он никому навредить, даже случайно.

Катя почувствовала, как кот расслабился. Наверное, подумал, что охранник будет ругать хозяина и приготовился его защищать, но не пришлось.

— Вообще-то, меня в тот день здесь не было, — продолжил Салтыков. — За несколько дней до этого Кравцов распорядился снять все камеры, чтобы заменить на новые. Я снимал камеру у главного корпуса и случайно упал со стремянки. Очень неудачно упал, ногу сломал, долго тогда в больнице провалялся. Когда вернулся на работу, ректором уже Бородин был.