Я теперь двинулся к мосту, где стоял старик, шаря вокруг своей палкой, как будто ощупывал свой путь, и издавая стоны в своей беспомощности. Я так боялся, что он, не видя сломанной части моста, свалится туда, что я импульсивно помчался вперед и предложил ему помочь. Но он покачал головой, «Нет! Нет! Молодой человек, мост такой прогнивший, что вряд ли он выдержит мой и ваш вес. Идите-ка себе, и оставьте меня здесь, делать то, что, я могу».
«Ну, нет, вы слабы и довольно стары, чтобы быть моим дедушкой, и если я оставлю вас, то вы, вероятно, всего, свалитесь в разломанное место. Ныне я в активной форме и силён, и это сильно нам поможет, если я не придумаю что-нибудь, чтобы переправить нас обоих через этот мост».
Не дожидаясь его ответа, я схватил его и взвалил себе на спину, и сказал ему крепко держаться за мои плечи, и начал переходить через мост.
О, чёрт! Что за вес был у этого старика! Морской старик — Синбад был пылинкой по сравнении с ним. А тот мост, он так скрипел, стонал и сгибался под нашим весом. Я думал, что мы должны будем свалиться вниз, в пропасть, и все это время старик продолжал умолять меня, чтобы я не отпускал его. Напрягая все силы, я удерживался своими руками, так хорошо, как я мог, и полз на четвереньках, пока мы достигли самой худшей части моста. Когда мы добрались до середины, там была большая дыра с рваными краями и только сломанные концы двух больших бревен торчали, чтобы ухватиться. Здесь я, действительно, чувствовал затруднение. Я возможно сам и перемахнул бы через дыру, я ощущал себя уверенным сделать это, но с этим тяжелым стариком, цепляющимся за меня и наполовину задушившим меня, это было другое дело, и в мою голову, действительно, приходила мысль, возможно, будет лучше оставить его в покое, но это казалось настолько жестоким по отношению к бедной старой душе, что я решал рисковать вместе с ним. Бедный старик сделал тяжёлый вздох, когда он увидел, что предстоит нам сделать и, сказал:
«Вы должны оставить меня, в конце концов. Я слишком беспомощен, чтобы перебраться, а вы только упустите свою собственную возможность, пытаясь сделать это. Оставьте меня здесь и продолжайте путь один».
Его тон был таким удручающим, таким несчастным, что я никогда не мог бы оставить его, поэтому я размышлял, как приложить отчаянное усилие для нас обоих; таким образом, я сказал ему, чтобы он держался покрепче, а сам, схватив сломанное бревно в одну руку, я сделал большой прыжок, подняв себя над пропастью так энергично, что, казалось, мы полетели над ней, и благополучно приземлились на другой стороне, целыми и невредимыми.
Когда я оглянулся назад, чтобы посмотреть, какой опасности мы избежали, крик удивления вырвался из моей груди, поскольку, вообще, не было никакой дыры в мосту, а он был в хорошем состоянии, и возле меня стоял не немощный старик, а сам Аринзиман и смеялся над моим удивлением. Он положил руку на моё плечо и сказал:
«Франчеццо, мой сын, это было всего лишь небольшим испытанием, чтобы проверить, будешь ли ты достаточно бескорыстным, чтобы нагрузить себя тяжёлым стариком, когда твой собственный шанс на спасение был настолько малым. Теперь я оставлю тебя, чтобы ты столкнулся с последним своим испытанием и осудил непосредственно сам природу тех сомнений и подозрений, которые ты лелеял. Прощайте, и пусть удача сопутствует тебе».
Он отвернулся от меня и немедленно исчез, оставив меня, чтобы я один продолжил свой путь через ещё одну глубокую долину, которая была передо мной.
___________________
Она располагалась между двумя крутыми возвышенностями, и была названа «Долиной призрачных туманов». Огромные столпы серого пара плавали туда и сюда и охватывали возвышенность со всех сторон, превращая их в таинственные призрачные формы и зависая надо мной, когда я шёл.
Чем дальше я продвигался через ущелье, тем более плотными вырастали эти формы, становясь более определёнными, подобно живым существам. Я знал, что они были не более, чем порождением мыслей моей земной жизни, и всё же являясь в этой правдоподобной осязаемой форме, они походили на навязчивые привидения моего прошлого, которые поднимались обвиняющее, против меня. Подозрения, которые я подкармливал, сомнения, которые я поощрял, недобрые, нечестивые мысли, которые я лелеял, всё, казалось, собралось вокруг меня, угрожая и внушая страх, дразня меня и жестоко упрекая из-за моего прошлого, шепча в мои уши и теснясь над моей головой, подобно большим волнам мрака. Чем больше моя жизнь была полна таких мыслей, тем более становился мой путь ограниченный ими, пока они не окружили меня со всех сторон. Такими ужасными, искажёнными, смотрящими с ненавистью были эти существа! И они были моими собственными мыслями, они отражали состояние моего собственного мнения по отношению к другим. Эти порождающие туман духи — темные, подозрительные, и сбивающие с толку — противостояли мне теперь и показали мне, каким было моё сердце. У меня была такая маленькая вера в добродетели — такое незначительное доверие к моим собратьям. Так как я был безжалостно обманут, я сказал опрометчиво, что все мужчины, а также женщины, являются лгунами, и я глумился над слабостью и глупостью вокруг меня, и думал, что это было всегда и везде одна и та же история, полная горечи и разочарования.
Таким образом, эти порождения мыслей вырастали, сбивались в кучи, до такой степени, что я пытался бороться с ними, они, казалось, подавляли и душили меня, обволакивая в большие парообразные складки своих призрачных форм. Тщетно я пытался отбиться от них, встряхивал себя, чтобы освободиться. Они собирались вокруг и накрывали меня, подобно, как когда-то поступали мои сомнения и подозрения. Меня охватил ужас, и я сражался с ними, как будто они были живыми существами, которые стремились меня уничтожить. А затем я видел, как открылась передо мной глубокая темная трещина в земле, к которой эти призраки вели меня, в пропасть, в которую, казалось, я должен погрузиться, если я не смогу освободить себя от этих ужасных привидений. Как сумасшедший я боролся и боролся с ними, сражаясь изо всех сил, и тем не менее они постепенно окружали меня и принуждали отходить меня назад к той мрачной пропасти. Затем с болью в своей душе, я громко воззвал о помощи, чтобы освободиться от них, и, выбросив руки перед собой, я со всех своих сил, кажется, схватил передний призрак и швырнул его от себя. Затем могущественное облако сомнений дрогнуло и разрушилось, как если бы ветер подул на него, а я упал изнурённый и обессиленный на землю; и как только я упал в бессознательное состояние, у меня был сон, краткий, но прекрасный сон, в котором я считал, что ко мне пришла моя возлюбленная и рассеяла все те нечистые мысли, и что она преклонила колени возле меня и уложила мою голову для отдыха к себе на грудь, как мать своего ребёнка. Я ощущал, что её руки окружают меня и считают себя в безопасности, а затем сон закончился, и я уснул.
___________________
Когда я пришёл в себя, я всё ещё был в той долине, но туманы рассеялись и время моего горького сомнения и подозрения миновало. Я лежал на насыпи из мягкого зелёного дёрна в конце ущелья, и передо мной был луг, прорезанный ровной спокойной рекой с прозрачной, как кристалл водой. Я поднялся и последовал за изгибами реки на небольшое расстояние, и попал в прекрасную рощу. Через стволы деревьев я смог увидеть прозрачное озеро, на поверхности которого плавали водные лилии. В середине озера находился фантастический источник, с которого водяные брызги падали, подобно ливню алмазов в прозрачную воду озера. Деревья образовывали свод из веток у меня над головой, а через них я мог видеть голубое небо. Я приближался, чтобы отдохнуть и освежить себя в источнике, и как только я так сделал, ко мне приблизилась прекрасная нимфа в одежде из зелёной вуали, и с венком водяных лилий на её голове, чтобы помочь мне. Она была духом — опекуном источника, и её работа состояла в том, чтобы помогать и освежать всех уставших странников, подобно мне. «В земной жизни», — сказал она, «я жил в лесу, и здесь в стране духов, я нашла дом, окруженный лесом, который я очень люблю».
