___________________

Возвращаясь из страны Вечной Мерзлоты в Сумеречную Страну, я на своём пути миновал несколько просторных пещер, так называемых «Пещер Сонного Оцепенения», в которых валялось великое множество духов в состоянии полного ступора, не в состоянии осознать окружающей их обстановки. Как я узнал позднее, это были духи смертных, которые убили себя опиумом, глотая его или раскуривая. Эти духовные тени были лишены какой бы то ни было возможности развиваться, и расти, вместо этого всё больше деградируя, подобно тому, как рука, лишённая возможности двигаться, окончательно отсыхает. Они стали слабее нерождённого ребенка и столь же нежизнеспособны.

У большинства из них сон длился веками. Однако, были и такие, которые не столь сильно злоупотребляли наркотиками, и которые спали всего лишь 20, 50 или 100 лет. Они были живы, но не более того, ощущения их лишь слегка превышали возможности роста некоторых видов грибов, которые существуют без искры сознания. И всё же в некоторых из них всё ещё теплились зачатки души, подобно крохотным семенам в пеленах некоторых египетских мумий, которые, очень долго пролежав в заточении, сохранили свою жизнеспособность и на благодатной почве могли бы дать живые всходы. Пещеры, куда добрые духовные существа сложили этих несчастных, были заполнены животворящим магнетизмом, и несколько обслуживающих духов, из числа тех, кто сам испытал подобное состояние опиумного опьянения в период своего земного существования, старательно пытались вдуть жизнь в эти коматозные духовные тела, уложенные, подобно мертвым, в ряды по всему полу.

Очень медленно, в зависимости от степени наркотического опьянения и количества наркотиков, принятых при жизни, эти несчастные приходили в себя в муках, какие испытывает наркоман в отсутствии своего губительного зелья. Очень медленно и постепенно несчастные духи обретали сознание, к ним возвращалось одно чувство за другим, и наконец, как ослаблённые страдающие дети, они становились готовыми для воспитания. Тогда их посылали в заведения, которые можно сравнить с домами для идиотов, и там в них закладывали зачатки интеллекта и помогали развивать свои возможности, которые некогда в земной жизни они сами окончательно уничтожили.

Эти несчастные духи постигали учение крайне медленно, ибо теперь им приходилось для этого прилагать огромные усилия, причем у них не было уже земных возможностей — уроков, наилучших методов обучения. Подобно пьяницам (только в ещё большей степени) они парализовали свой мозг и свои чувства и отвергли, не вникая, уроки земной жизни вместе с возможностью развить свой дух.

Мне было невыразимо грустно воспринимать эти Пещеры Сонного Оцепенения, равно как и ступор, несчастных, которые так и не поняли, как много драгоценного времени они растратили напрасно, пребывая в бессознательном состоянии, в тяжелой и безнадежной сонной одури без сновидений.

Подобно зайцу из басни, который во время соревнования по бегу самонадеянно заснул на полпути и позволил опередить себя тем, кто бежал гораздо медленнее его, так и эти несчастные души будут тщетно пытаться на протяжении многих веков нагнать время, которое они упустили. Если эти неподвижные сонные тени в конце концов проснутся, какие невзгоды судьбы им предстоит пережить, по какой опасной горной тропинке им предстоит вскарабкаться, чтобы, наконец, достичь той вершины земной жизни, с которой они так опрометчиво упали! Неужели сердца наши не наполняются ужасом при мысли, что на Земле живут ещё люди, которые накапливают горы богатства за счет доходов от ужасного опиумного промысла, который подрывает не только здоровье тела, но более того — оно фатальным образом разрушает здоровье души до такой степени, что невольно возникает вопрос, а существует ли хоть какая-то надежда на спасение для этих жертв наркотического обмана.

Эти страшные пещеры! Эти ужасные, оглушенные одурью тени! Найдутся ли подходящие слова, чтобы как можно точнее описать их злосчастную участь? Каково им будет однажды очнуться с интеллектом идиотов, чтобы долгими веками постепенно набрать не более, чем ментальные возможности младенцев — далеко ещё не взрослых мужчин и женщин. Даже тогда их развитие будет продвигаться безумно медленно, ибо, в отличие от настоящих младенцев, они утратили способность расти. И им потребуется период нескольких поколений, чтобы постичь то, что постигается на Земле в течение жизни одного поколения. Говорят, что многие из этих несчастных существ, по достижению ими степени развития младенцев, отправляются на Землю, чтобы там в процессе реинкарнации вновь обрести земное тело и воспользоваться возможностями, которыми они пренебрегли в своей прежней жизни. Но это — не более чем слухи, и у меня нет на этот счёт никакого собственного опыта. Я только знаю, что был бы рад за них, если бы появилась такая возможность укоротить процесс их развития и обретения всего, что они так бездумно растратили.

Некоторое время отдыхал в своём доме в Сумеречной Стране, познавая себя и свои возможности для практического применения уроков, усвоенных мной за время моих скитаний. Моим учителем в то время был человек, во многом похожий на меня самого. Он прожил на Земле такую же жизнь как я и прошел через низшие сферы подобно тому, как это теперь делал я. Он уже стал обитателем Страны Солнечного Света, из которой постоянно являлся, чтобы наставлять меня и подобных мне членов Братства, которые были его учениками.

Был также и другой учитель, или руководитель, который появлялся иногда и который оказал на меня сильнейшее влияние. От него я узнал множество удивительных вещей, но, поскольку он обитал в гораздо более возвышенных сферах, чем все остальные, я очень редко мог видеть его достаточно отчетливо как личность. Его учение поступало ко мне скорее в форме ментальных посылов или вдохновляющих дискуссий в ответ на мои мысленные вопросы.

В данный момент я не буду подробно описывать вам этого духа, ибо в период моего пребывания в Сумеречной Стране я встречал его слишком редко и видел слишком неотчетливо. Его образ прояснился для меня, только когда в ходе моего развития я поднялся на более высокую ступень, ближе к свету.

Не умея видеть его достаточно отчетливо, я, тем не менее, часто ощущал его присутствие и его помощь. А когда позднее я узнал, что он был моим основным духом-хранителем во время моего земного существования, в моём сознании всплыли многочисленные мысли и планы, мои самые возвышенные стремления, возникавшие под его влиянием; далее, я вспомнил, что именно его голос так часто предупреждал об опасности или успокаивал меня, когда я был буквально сокрушён, осознавая весь ужас своего положения в первые моменты моего пребывания в духовном мире. В дни, когда меня окружала мгла, я смутно чувствовал его мимолетное и незримое присутствие в своем тесном помещении. Он смягчал мои ужасные страдания мощью своего магнетизма, чудесным проявлением своих возможностей и силы.

Вернувшись в Сумеречную Страну из темных глубин посещённых мной сфер, я испытал чувство, словно вернулся домой, ибо, как ни мала была моя комната, как ни бедна на вид, в ней хранились мои сокровища: картина в виде зеркала, где я мог видеть образ моей возлюбленной, и роза, а также письмо, которое она мне послала. Кроме того, у меня там были друзья, товарищи по несчастью, такие же как и я сам; и хотя мы, как правило, проводили время в одиночестве, размышляя о своих прошлых ошибках и извлекая из них необходимый урок для себя, всё же было приятно, когда время от времени приходил то один, то другой из друзей; ведь все мы равно скомпрометировали себя во время своей жизни на Земле и все мы теперь искали лучший путь, и это связывало нас узами взаимной симпатии. Если бы я смог живо нарисовать картину нашего существования там, наша жизнь показалась бы вам весьма странной. Она некоторым образом напоминала земную жизнь, но и одновременно сильно от неё отличалась. Например, иногда мы ели простую пищу, которая являлась нам словно по волшебству, когда мы чувствовали голод, но бывало, что мы неделями не вспоминали о пище, разве что среди нас оказывался человек, который был гурманом на Земле, и в этом случае мысли о еде возникали чаще и назойливее. Мои же фантазии в еде и напитках не выходили за рамки простой пищи: у меня не было в этом смысле каких-либо особых предпочтений.