«У меня нет желания занять ваше место, и я должен отклонить ваше лестное предложение».

Он разразился приступом ярости и крикнул своим стражам, чтобы они схватили меня и насильно усадили в это кресло, чтобы они впихивали в моё горло еду и питье, пока я не задохнусь.

Я тут же почувствовал движение со стороны. Человек, которого я пришел спасать, встал передо мной, чтобы защитить меня. Нас со всех сторон окружила суетливая и кишащая масса духов. На мгновение, признаюсь, моё сердце дрогнуло, и мужество начало покидать меня. Они были такими мерзкими, такими злобными, как дикие звери, почувствовавшие волю! И все они устремились на меня. Но уже через мгновение во мне проснулся воинственный дух, которого, по моему мнению, у меня всегда имелось в избытке. Я собрал воедино всю силу воли и бросил навстречу им, призывая на помощь все силы добра и одновременно крепко держа за руку духа, который пришел мне на помощь. Я постепенно отступал к двери, а вся толпа темных духов следовала за нами с дикими криками, подкрепляя их угрожающими жестами. Однако они не могли коснуться нас, так как я удерживал их на расстоянии силой своей воли. Достигнув двери, мы выскочили в неё, после чего она захлопнулась за нами, отделяя нас от наших преследователей. Затем сильные руки подхватили нас обоих и понесли прочь, в безопасное место.

Мой спасённый собрат к этому времени впал в бессознательное состояние и, стоя над ним, я заметил четырех величественных духов, которые воздействовали на его тело магнетическими жестами. Потом я стал свидетелем невиданного мной до сих пор зрелища. Из бесформенного тела, аморфной массой спавшего у моих ног сном смерти, вышел прозрачный туман, который начал сгущаться и разрастаться и наконец принял форму духа. Это была очищенная душа несчастного, освобождённого от своей оболочки. Я увидел, как четыре фигуры ангелов заключили всё ещё бессознательную душу в свои объятия, как ребенка, и поплыли вместе с ней вверх, а потом вообще скрылись из виду. Рядом со мной стоял светлый ангел. Он сказал мне:

«Не печалься, о, сын Страны Надежды! Многим поможешь ты в этой тёмной стране и велика будет радость Небесных Ангелов, когда они примут в свои объятия этих раскаявшихся грешников».

Закончив говорить, он исчез, а я снова оказался один посреди холодной равнины Ада.

Вдали передо мной тянулся узкий путь, и мне любопытно было узнать, куда он меня приведёт, я последовал по нём, уверенный, что, так или иначе он приведёт меня к тем, которым я мог бы помочь. Следуя им в течение короткого промежутка времени, я пришёл к подножию вереницы черных гор, и передо мной был вход в огромную пещеру. Ужасные рептилии высели на стенах и ползали у моих ног. Большие грибы и чудовищные воздушные растения илистого вязкого вида, висели гирляндами подобно неровной поверхности потолка, и пруд темной стоящей воды почти полностью покрывал пол. Я думал уйти прочь с этого места, но голос, как мне показалось, предложил мне, продолжать, так я и поступил, уклоняясь от края тёмного пруда оказался возле узкого темного прохода в скале. Я пошёл вниз им, и свернул за угол, увидел перед собой красный свет как от огня, в то время как темные формы подобно домовым прошли туда и обратно между ним и мной. Один миг и я стоял в конце прохода. Передо мной был гигантский свод, подобный средневековой темнице, его неровный скалистый потолок наполовину был скрыт массами зловещего дыма и пламени, которые явились результатом огромного огня, сверкающего в середине пещеры, в то время как вокруг него танцевал такой отряд злых духов, которые были типичными представителями дьявола Ада. С пронзительными криками и воплями смеха, они кололи друг друга длинными черными копьями у огня и танцевали, подбрасывая себя самым безобразным образом, в то время как в углу была собрана вместе приблизительно дюжина жалких темных духов, к которым они время от времени делали неистовые стремительные движения, как будто бы собираясь схватить и швырнуть их в огонь, всегда снова отступая с воплями и рёвом ярости.

Я скоро осознал, что был невидим для этих существ, таким образом, набравшись храбрости по этому поводу, я приблизился. К моему ужасу я обнаружил, что огонь был составлен из тел живых мужчин и женщин, которые корчились и извивались в огне, наталкиваясь о копья этих ужасных существ. Я был столь потрясен этим открытием, что я взмолился, чтобы узнать, было ли это реальной сценой, или только некоторая ужасная иллюзия этого ужасного места, и тот самый глубокий таинственный голос, который часто говорил со мной в моем скитании, отвечал мне.

«Сын! Они — живые души, которые в своих земных жизнях осуждал сотни своих собратьев, чтобы те умирали ужасной смертью, и при этом не знали ни жалости, никакого раскаяния. Их собственная жестокость разожгла это жестокое пламя страсти и ненависти в груди их многих пострадавших, и в духовном мире эти огненные зародыши зарождались и росли, пока они не превратились теперь в жестокое пламя, чтобы поглотить угнетателей. Эти огни питаются исключительно жестоким зверством тех, которых они ныне истребляют; не имеется здесь ни единого вида мучения или страдания, которое стократно не было бы перенесено многими беспомощными жертвами этих духов. Если эти духи происходят из этого огня, самостоятельно испытают страдания, которые впервые разбудят в них сочувствие до тех, которым они в прошлой жизни причиняли вред, то затем им будет подана рука помощи и предоставлены средства для прогресса, они получат возможность для поступков сострадания в то время и в том соотношении, настолько были их поступки в прошлом беспощадны и жестоки. Не вздрагивай, и не удивляйся, что такое наказание должно было быть. Души этих духов были настолько жестоки, настолько безжалостны, что только ощущение страданий могло заставить их пожалеть других. Даже, с тех пор как они оставили земную жизнь, они только были полны решимости создавать страдания для других более беспомощных, пока горькая ненависть, которую они пробудили, не стала наконец стремительным потоком, который захватил их и понёс в пропасть. Кроме того, знай, что это пламя не материально, хотя твоим глазам оно и кажется таковым, поскольку в духовном мире, всё мыслимое также, в действительности, объективно, и жестокая ненависть или горящая страсть действительно кажутся живым огнём. Теперь ты должен последовать за одним из этих духов и лично убедиться, что то, что кажется тебе жестоким правосудием — ничто другое как скрытое милосердие. Созерцай эти страдания, сжигающие сами себя, а души собираются подняться во тьме на ближайший более высокий уровень».

Когда голос прекратился, пламя утихло, и кроме матово- синего слабого света похожего на светящийся фосфор, который заполнил пещеру, всё было окутано тьмой, и при этом я увидел, что фигуры духов вставали из пепла огня и покидали пространство пещеры. Когда я последовал за ними, один из духов отделился от других, и проходя мимо меня, вышел на улицы города, который находился рядом. Он показался мне похожим на один из старых испанских городов Вест-Индии или Южной Америки. Там были индийцы, а также испанцы и мужчины нескольких других народностей, которые передвигались по улицам этого города.

Следуя за духом, через несколько переулком, мы прибыли к большому зданию, которое, показалось мне, было монастырем ордена Иезуитов — что помогли колонизировать страну и навязать коренным жителям римско-католическую религию, в дни, когда гонение за веру, как думало большинство убежденных, было доказательством религиозной ревности; и тогда, когда я стоял, наблюдая за этим духом, я увидел перед собой панораму всей его жизни.

Я сначала видел его руководителем этого ордена, сидящего как судья, перед которым были приведены много бедных индийцев и еретиков, и я видел, что он осуждал их сотнями на мучения и на смерть огнём, потому что они не хотели становиться новообращёнными в его учение. Я видел, его угнетающим всех, кто был недостаточно сильным, чтобы оказывать ему сопротивление, и вымогающим драгоценности и золото в огромных количествах, как дань для себя и своего ордена; и если кто-либо стремился сопротивляться ему и его требованиям, он арестовывал его и в большинстве случаев, без судебного процесса, бросал в темницу, где его замучивали или сжигали. Я читал в его сердце настоящую жажду к богатству и силе, и фактическую привязанность к созерцанию страданий его жертв, и я знал (казалось, читая его самое внутреннее ество), что его религия была всего лишь удобным предлогом, под которым он мог вымогать золото и удовлетворять своё властолюбие.