И снова я видел большую площадь или базарную площадь этого города с сотнями больших огней, сверкающих повсюду вокруг этой площади, что всё это походило на печь, и всю толпу беспомощных робких и кротких туземцев, связанных по рукам и ногам, бросали в огонь, а их крики страданий подымались к Небесам, в то время, как этот жестокий человек, и его пошлые сообщники пели свои ложные молитвы и держали над головой священный крест, который был осквернён их нечестивыми руками, их ужасами и пороками, и их жадностью к золоту. Я видел, что этот ужас был совершен во имя Христовой Церкви — Того, чьё учение несло любовь и милосердие, и Который прибыл, чтобы объяснить, что Бог — это совершенная Любовь. И я видел этого человека, который называл себя служителем Христа, и несмотря на это не имел никакого сочувствия ни к одной из этих несчастных жертв; он думал лишь об одном, как этим зрелищем породить ужас в сердцах других индийских племен, и заставит их принести ему ещё больше золота, чтобы удовлетворить его жадное корыстолюбия. Затем моё видение показывало этого человека после возвращения на его родину, в Испанию и его упоение добытым нечестным путем богатством. Он был влиятельным и богатым кардиналом церкви, которого бедный невежественный простой народ почитал за святого, и который отправился в чужие края, в Западный Мир устанавливать знамя его церкви и проповедовать блаженное Евангелие любви и мира, в то время как, вместо этого, его путь был отмечен огнём и кровью. И тогда мое сочувствие к нему закончилось. Затем я увидел этого человека на его смертном одре, и я видел монахов и священников, которые читали мессу для его души, чтобы она взошла на Небеса, а вместо этого я видел её опущенную вниз, в Ад и прикованную цепями, которые он ткал в своей безнравственной жизни. Я видел большие орды его прежних жертв, ждущих его там, которых, в свою очередь, привела туда жажда мести, отомстить за свои страдания и за страдания своих близких и дорогих.

Я видел этого человека в Аду, окруженным теми, кому он причинял вред, и преследуемый пустыми призраками тех, кто были слишком добры и чисты, чтобы прибыть в это ужасное место, желая мести своему убийце, подобно тому, как я видел в Стране Вечной Мерзлоты с человеком в ледяной клетке; и в Аду единственной мыслю этого духа был гнев, потому что его власть закончилась на Земле — его единственной мыслью было, как бы присоединиться к другими в Аду столь же жестоким, как и он сам и таким образом все ещё угнетать и пытать. Если бы он имел возможность засудить свои жертвы до смерти во второй раз, то он сделал бы это. В его сердце не было ни жалости, ни раскаяния, только гнев от того, что он стал настолько бессильным. Если бы он обладал чувством сожаления или одной мысли о доброте по отношению к другому, это помогло бы ему и создало бы стену между ним и этими мстительными духами, и его страдания, какими б они не были большими, не увеличились бы, в конце концов, до физического вида, в котором я их созерцал. Тем не менее, его страсть жестокости была настолько большой, что это кормило и раздувало духовное пламя снова и снова к новой жизни, до тех пор, пока последнее не умирало, исчерпанное своей собственной жестокостью. Те злые духи, которых я созерцал, были последним и самым жестоким из его жертв, для которых желание мести не было ещё полностью удовлетворено, в то время как те, которых я созерцал скорчившимися в углу, были теми, кто, больше жаждал мучить его самого непосредственно, но, тем не менее, еще не могли отказать себе в наслаждении созерцать его страдания и его сообщников.

А теперь я увидел этого духа с недавно пробудившейся мыслью о покаянии, он возврался в город, чтобы предупредить других своих братьев из иезуитского братства, и попытаться отговорить их от ошибочного пути. Он еще не осознавал ни отрезка времени, который истёк, как он оставил земную жизнь, ни, что этот город был духовной копией того города, в котором он жил на Землю. Вовремя, мне сказали, что его отошлют обратно на Землю, чтобы он поработал духом, помогающим обучать смертных состраданию и милосердию, которые он не показал в своей собственной жизни, но сначала он должен будет работать здесь в этом тёмном месте, стремясь высвободить души тех, которых он стащил вниз своими преступлениями. Таким образом, я оставил этого человека у дверей этого здания, которое было копией его земного дома, и путешествовал один по городу.

Подобно римскому городу, этот город был изуродован и его красоты были уничтожены преступлениями, которым он был тихим свидетелем; и воздух мне казался наполненным формами темных призраков, воющих и плачущих и волочащих за собой свои тяжелые цепи. Всё пространство, казалось, построенным из живых могил и скрывалось в темно-красном тумане как бы крови и слёз. Это походило на один огромный тюремный дом, стенки которого были построены действиями насилия, разбоя и гнёта.

И поскольку я блуждал там, я видел сон наяву, видел город, каким он был на Земле, прежде чем белый человек вступил на его землю. Я видел мирных первобытных людей, кормивших себя плодами и зёрнами и которые жили в своей детской непосредственности, поклоняясь Всевышнему, под его собственным именем, и тем не менее они поклоняясь ему в духе и в истине — их простая вера и их терпеливая добродетель — результат вдохновения, дарованный им от того Большого Духа, который является универсальным и не принадлежит никаким вероисповеданиям, никаким церквям. Затем я увидел, как пришли белые люди с жаждой золота, стремясь захватить имущество других, а эти простые люди приветствовали их как братьев, и в своей невинности показал им сокровища, которые они собрали в земле — золото, серебро и драгоценности. Затем я увидел вероломство, которым отметил свой путь белый человек; как они грабили и убивали простых туземцев; как они мучили и делали их рабами, принуждая их трудиться в шахтах, пока они не умирали тысячами; как всё доверие, все обещания были сломаны белым человеком, пока вся мирная и счастливая страна не была наполнена слезами и кровью.

Затем я созерцал издали, далеко в Испании, несколько добрых, истинных, доброжелательных людей, души которых были чисты и которые полагали, что только у них была истинная вера, по которой человек может спастись и жить вечно, они считали, что Бог пожертвовал этот Свет только для маленькой части Земли, а всё остальные оставил во мраке и в заблуждении — позволил бесчисленным тысячам погибать, потому что они отрицали этот Свет, но отвёл исключительно тем малую часть Земли, кто были малой группой Его людей.

Я думаю, что эти хорошие и чистые люди так сильно были озабочены вокруг блага тех, которые находились, по их мнению, в заблуждении и ложной вере, что они отправились и переплыли тот неизвестный океан, направляясь к той далёкой стране, чтобы нести там свою систему религии, и дать её тем бедным и простым людям, жизнь которых была такой праведной, благородной и духовной под своей собственной верой, по своим собственным убеждениям.

Я видел, что эти хорошие, но неосведомленные священники высаживались на этот чуждый берег, и я созерцал их работающими везде среди туземцев, распространяющими свои собственные убеждение, уничтожая и разрушая все следы примитивной веры столь, же достойной уважения как и их собственная. Эти священники были добрыми хорошими людьми, которые стремились даже улучшить материальное состояние бедных угнетаемых туземцев, в то же время они также трудились и для своего морального состояния, и на каждой месте там возникали миссии, церкви и школы.

Затем я созерцал большое количество мужчин, священников, а так же много других, прибывших из Испании, жаждущих, не для пользы церкви, не для распространения истин своей религии, но только жаждущих золота этой новой земли, и всего того, что могло служить их собственным удовольствиям; мужчины, которые опозорили жизнь в своей собственной стране, и а они были вынуждены направится к этой чуждой стране, чтобы избежать последствий своих преступлений. Я видел, как эти мужчины пришли в толпы и смешались с теми, мотивы которых были чисты и благородны, пока они не превзошли их численностью, а затем повсюду оттолкнули в сторону благородство, и сделали себя тираническими господами над несчастными туземцами, от имени Святой Христовой Церкви.