Зое не слушала.

Взгляд её сам собою опустился. Несмотря на грязь, предмет упорно выглядел знакомо.«Ботинок», получается, есть, а где же прочее? Где?»

«Гру-у-у-у-у-у…» – прогудел, пропел сырой лес, и всё вновь погрузилось в скрип. Быть может, это вновь был влюблённый в осень олень, а, быть может, ещё какой зверь. Кроны над их головами чуть гуляли, колыхались точно изнанка водной глади, и разобрать что-то не представлялось возможным. Гул начался и тут же оборвался. В бульканье обратился он, и было в этом удушающем, утробном звуке нечто ужасное.

– Может, пойдём?

Внезапно побелев, Полет, белокурая от природы, и вовсе потеряла всякий намёк на цвет. Точно чёрно-белый набросок на себя же она чуть дрожала, взмёрзнув, в этом бесцветном мире. Светло-серые глаза её казались не живыми.

– Ну пойдём, если нам, конечно, по дороге.

В последнем Полет не сомневалась и на мгновение.

***

Куда Гай мог деться? Вариантов, в общем, существовало множество, но проблема в том, что все они были раскиданы по территории деревни, у домов же он не появлялся. Ей бы сообщили.

«Ботинки они так просто не теряются, даже если те башмаки».

Прошелестела листва. Полет очень скоро перешла на быстрый шаг, а затем и вовсе побежала, точно белая тень среди тёмных стволов. Зое не стала отставать. Домой. Ей было нужно подумать и, чтобы нашлись те, кто помогут принять верное решение.

Дальше быстрее. Пронеслась серая изгородь из сплетённых и ломаных прутьев. Пролетел их пустырь, яблоня, половина ветвей которой были белыми и обнажёнными, точно кости тянулись ввысь. А небо кружило, и будто алая тень гналась за ними. Тень и не более.

Белая коса Полет лишь на мгновение скрылась за разросшимися без должного ухода сливами, – и крик тут же пронзил воздух.

– Уйди! Убери от меня руки!

– …

– Да уберите от меня эту ненормальную! – сорвался сырой и помятый и без чьего-либо участия Рин.

Минута прошла. Мужчина сидел на раскисшей земле, тщетно пытаясь закрыться руками. Судя по характерным иссиня-чёрным кругам под глазами и сухим, растрескавшимся губам, на ноги свинопаса поставили задолго до того, как он сделал бы это сам.

– Убивают! – наконец решительно и безапелляционно заявил он, и только тут Зое поняла, кто, собственно, перед ними.

– Ой, – смешалась Полет, по инерции опустив руку ещё раз.

– Это ты, а я думала…

– Что?! – требовательно вопросил, и даже руку протянул, прося ответ, пострадавший.

Горластая, но лишь не по делу, Зое мучительно долго жевала ответ, сминая и вновь разглаживая край юбки, зелёный от следов травы.

– Погода.

«Да, именно погода», – выдохнула она. Дождь ушёл, и пепельный круговорот понемногу, медленно раздирали, высвечивая верхушки холмов, столбы света.

«Красный шарф», – внезапно подумалось девушке, и тут же сознание, точно опытный рыбак, выловило из копошения моментов тот самый, когда она видела сына в последний раз. Утром он «общался» с дедом. А после?..

«Да, хорошая же я мать».

– Башмак узнаёшь? – выставив руку, со строгим видом вопросила Зое.

При первых резких звуках Рин стушевался. Разом забыв о случившемся, а вместе с этим потеряв львиную долю решимости, он сразу стушевался и согнулся. На протянутое парень взглянул исподлобья. Взглянул нерешительно и как будто не понимая, чего собственно от него хотят. На потном и блестящем, точно его промазали жиром, лице застыло выражение мученика.

– Ну и? Вон на боку, у самой пятки, след. Это Пятнашка Гая укусила.

Зое подала руку. И не подумав пренебречь помощью, мужчина с трудом поднялся. Выпрямился, и лишь это позволило свинопасу взглянуть на женщин сверху вниз. Ноги держали его не слишком уверенно.

– Слушай, до меня тут слухи дошли, что… как же ты выразилась? «Простой оплачиваться не будет», – вот. Так, что это за глупость? Как безвинно пострадавший я требую оплаты в двойн… – он споткнулся, рука с забитыми грязью ногтями уцепилась за сливовую ветвь, – в смысле, в тройном размере!

– Агата убьёт? – не имея ни малейшего желания выслушивать старую мелодию в новом исполнении, сразу же перешла к сути вопроса девушка.

Рин бросил глубоко несчастный взгляд, уткнулся в истерзанную ливнем траву. Спина под грубым, выцветшим сукном вновь согнулась.

– … Да.

– Простой не оплачивается!

– …

– И оставим это! Башмак я нашла в пролеске, а самого его давно никто не видел.

– Потерял, не иначе, – вклинилась Полет, но, поймав решительный взгляд, вновь умолкла.

– Потерял и дальше пошёл? – не без иронии уточнила Зое. – Объяснение достойное рассмотрения, но куда он делся после? Исчез?

Щёки загорелись. «Предположение, достойное рассмотрения», – так и подмывало возразить белокурую девчонку, но она сдержалась. Всё ж таки Зое была старше, и с этим нельзя было не считаться.

«Н-да, когда б ещё возраст пригодился».

Свинопас думал долго. Измученный алкоголем разум его, точно проржавевший механизм, сучил пружинами, шестерёнки в нём прокручивались, и лишь изредка какой-нибудь не особенно стесавшийся зубец цеплял. Подрагивающие, точно в танце, руки поднялись, жестами пытаясь облегчить муки разума.

– Так, а если его самого. Ну… как корову.

– Мясо оно у всех нас мясо. Это помнить надо. – Рин кивнул. Заросший жёсткой щетиной кадык его медленно опустился и тут же дёрнулся обратно. – Так, я наверно пойду?

– Иди, – не стала препятствовать благому намерению Зое. – К Боду и Фалкету иди, нужно передать им, что Гай так и не появился. Срочно нужно. Беги, Рин.

Зое сказала, и мужчина. Кивнул и, оттолкнувшись от сливы, точно это должно было придать ему ускорения, побежал, возможно, припадая на больную ногу, но припадая быстро, точно как когда-то.

***

– … Твою да через телегу, послушайте же! Я точно знаю, что вы что-то от меня скрываете!

Ивес был чернее тучи.

Выскользнув, глиняная тарелка чуть было не разлетелась на черепки. Обошлось, по счастью. Зое поймала. Хлопнув её поверх стопы (и расколов, судя по звуку) Зое подхватила мать под руку.

– Что? Эй! Это так вы относитесь к ранен?...

– И что мы скрываем?!

– Этого я не знаю, но что-то точно!

– «Что-то» все скрывают, – указав взглядом на табурет, не стала скрывать очевидное Зое. По лицу мужчины пошли багровые разводы, но её это не слишком взволновало.

– Мам, Гай ещё в поле?

– Да, солнышко, но он вот-вот должен вернуться. Ему что-то передать?

«Плохо».

– Сама передам, – бросила девушка. – Пойдём, там куры разбежались. Загнать бы.

– Какие ещё куры?! Ей, а про меня все забыли? – тут же взвился сидящий. – Твою да через телегу. И с каких это пор мнение мужчины не считается. Я глава дома или горшок без ручки?!

– У горшков её и нет! – тут же контратаковала Зое. Осознала то, что сказала, но предпочла отложить размышления в долгий ящик.

Одну минуту, дорогая. – Марта освободила руку. Под двумя очень похожими взглядами она прошла и заглянула за стол. Вытащила достаточно большую корзину. Послышался шелест, точно разом пришли в движение сотни черепков. Хотя почему «точно» в данном случае.

– Дорогой, ты давно обещал починить тарелки.

Ивес взглянул на груду абсолютно непонимающе. Зажмурился, помотал головой, вновь всмотрелся. Достав один из осколков, он внимательно изучил его. Взгляд переместился на женщину.

– Ты что их все эти годы копила?

– Ты обещал.

Шерсть на загривке главы семейства начала медленно подниматься. Горшок–плевательница подпрыгнул на краю столешницы в момент, когда пара кулаков опустилась по обеим сторонам от горы черепков в корзине.

– Я что гончар, по-твоему?! Полевые головастики, у меня… вон глина у меня кончилась!

– Она есть на заднем дворе, – поспешила «помочь» Марта. – Кадушка под креслом. Воды я принесла.

Зое успела подметить, как мужчина не без удивления приподнимает свисающее со спинки лоскутное одеяло, прежде чем дверь захлопнулась, отрезав её от этой идиллической картины.