Гай прищёлкнул языком.

– Так он вопросы задавать начнёт: где это мы днями пропадаем?

– А он занят будет!

– Чем?!

– А придумаю что-нибудь! – и, добивая, Зое сцепила руки на жилистой шее. Рывок и лица их оказались на одном уровне.

Листья тихо перебирали. Белка пробежала, лишь махнув хвостом. Взгляд из-под опущенных век.

Гай моргнул:

– А ноч…

Загорелый палец прижал губы мужчины, не дав договорить.

– Т-ш-ш-ш, – мягко подведя ухо мужа ко рту, Зое дыхнула жаром. – А про это поговорим завтра!

Подмигнув, девушка резко отстранилась, уходя от ещё только намечаемых объятий. Резкий разворот, при котором, сложившись гармошкой, юбка чуть приподнялась, показав щиколотки. Заманчиво махнув бедром, Зое не пошла, – поплыла по направлению в деревню. Жар прошёлся по телу юноши, бардовая краска разлилась по его щекам и шее.

– А-а.

Не удержавшись, Зое прыснула в кулак. И как иногда просто управлять мужчинами. Ну деревяшки, много ли с них возьмёшь?!

Как только стволы скрыли стройный прогалину, она ускорилась, перейдя на куда более привычный, сухой, солдатский шаг. Так и быстрее, да и проще откровенно.

И всё же воспитание давало о себе знать. Отец, в общем, не особо часто вмешивался в её жизнь. Говорил он сколько угодно, кричал, махал руками. Куда важнее, что делал он что-то – очень редко. И всякий раз от этого «редко» вреда было не много…

Отец – это, в самом деле, огромная, почти неразрешимая проблема, с которой не справиться так просто. Он как стихийное бедствие, к которому никак не подготовиться. Повезёт, если вообще заранее прознаешь, но где строить дамбу? Вопросы, вопросы, сплошные вопросы. У Зое и шанса не было справиться с подобным тромским львом, зато она знала одного героя, которому это было вполне по силам.

Вскоре чёрные стволы расступились.

Главное, как, какими словами и при каких обстоятельствах это сообщить. Уж точно не сразу. «Подготовка, подготовка и ещё раз подготовка!.. Кажется что-то подобное он сам говорил… Неважно![2]»

– Мам, тебе помочь чем-нибудь?

Как раз намеривающаяся протереть тарелку женщина подняла удивлённый, почти испуганный взгляд. Глиняное блюдце чуть было не выпала из ослабевших рук.

– Тебе что-то нужно, солнышко?

«Дорогая, ты не помнишь, привязал ли я собаку сегодня? – донеслось из дома».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

Зое чуть повела плечом.

«И что такого? Я ей регулярно помогаю! Ну, к примеру… или… Я сено сходила, посмотрела! Бонне-то в Вену уехал «помогать». Отдыхает там, небось. На мякише да молоке изнывает бедный».

Из соседнего, смежного помещения донёсся пронзительный смех. Ударив по тощей коленке, Ивес смахнул слезу.

– Полевые головастики, ну прямо в точку. Ха! – и ещё один удар. И, соскользнув, нога его глухо бухнула по дощатому полу. На лице мужчины расцвели маки. Выражение его стало похоже на лик мыслителя в тусклой бронзе. Мелкая дрожь.

– Твою да!... Разве кто предупреждал, что она так болеть будет?!

Кашлянув в кулак, Зое взяла мать под руку. Это был разговор, стоящий того, чтобы ему уделили время.

– И не думайте мне помогать! Сам и только сам! – бросил им вслед мужчина. – Ей! Я сказал: и не думайте мне ПОМОГАТЬ! Кто-нибудь в этом доме меня вообще слушает?

Марта слушала молча. Пальцы её по-прежнему сжимали тарелку с небольшим сколом под мизинцем.

– Гай был за, и даже сам договорился с Бодом, – как бы невзначай вставила под конец Зое.

«И пусть он только попробует сказать, что это было не так».

Марта по непонятной для девушки причине весьма ценила мнение зятя, и лишь поэтому взгляд её обратился к креслу. Отец с неожиданным воодушевлением рассказывал что-то Гюставу, и, судя по тому насколько мужественным, точно вырезанным из кости, сделалось лицо мальчугана, он был в ужасе.

– Найти дело, чтобы занять его. Это непросто.

«Непросто? Невозможно!» – сказала бы Зое, не будь это настолько важно.

– Ну, мам! Ты же такая умная, ты обязательно что-нибудь придумаешь.

Совет новичку от опытного человека: никогда не приберегайте грубой лестью. Применяйте ее всегда и в особенности, когда человек прекрасно знает, что ему льстят. Точно как Зое и думала, щёки женщины залил румянец. Бросив взгляд через плечо, женщина едва заметно, пока ещё неуверенно кивнула.

– Но вам понадобятся деньги…

– В задней левой ножке табурета. – Зое улыбнулась про себя.

Слабо верилось, что хоть кто-то ещё не знал про рьяно охраняемую отцом тайну. Трудно не сделать выводов, когда тебя гоняют от обыкновенного предмета мебели, а одна деталь ремонтируется чаще, чем всё прочее в доме и во дворе вместе взятое.

– Я знаю, – кивнула Зое и чуть тише добавила: – Ты уж с ним не очень строго.

– Ровно так, как он заслужил.

Положив, наконец, тарелку и расправив фартук, женщина сделала «шаг» в сторону самозванного короля в старом кресле.

– Ивес, я подумала и решила. Раз уж у тебя появилось время, не мог бы ты сделать, что обещал.

– Что?! – дыхание мужчины оборвалось, а глаза вытаращились точно у жабы. Он чуть было вновь не позволил конструкции сползти с того самого табурета. – Полевые головастики! Но у нас же и без того два сына!

Господи, кто бы знал, как сразу легче стало. Будто обретя крылья, Зое в минуту спустилась по пологой дороге. Дело сделано, а дальше? Да что уж там! Дальше все заскользило, как по маслу! Всего то и требовалось, что найти новое место, желательно никому не принадлежащее, материалы, средства и инструменты. Со всеми договориться, найдя для каждого свой подход, и организовать людей. Сложно, скажете вы? Ха! Это все мелочи в сравнении с проблемой, которую уже удалось ей преодолеть.

«Свой подход, значит, нужен. Ну что же, устроим».

Типичнейшая абстракция встретила Зое во дворе крайнего дома. Дерево с подрытыми корнями, серая обшарпанная стена, трава тщательно перемолотая и клетушка забора, прислонённая к некоему сооружению.

«Хрю-хрю… Хр-р!»

Свиньи, как известно, весьма чистоплотны, а потому и жилище их было куда светлее и больше чем дом Рина.

Пятна на боках и закатанных рукавах превосходно сочетались с дохом встретившей хозяйки, дородным. Не будь ее, увиденное можно было смело назвать пейзажем[3], а так – абстракция она и есть. Грязь как грязь, двор Зое выглядел немногим лучше в год, когда отец приобрёл уток.

Двор как двор, а свиньи как свиньи, и всё ж казалось, будто всё шипело и плавилось вокруг крутобокой. Вероятно по этому Зое и почудился аромат чего-то пыхтящего и стреляющего. Мясо, но какое-то… необычное. Подгоревшее, что ли?

Выдающийся балкон и зычный голос. Ориентируясь именно на последнее, Рин показался в окне. Обрюзгший, пообтёсанный жизнью и заматеревший, откровенно в нём весьма непросто было узнать того бойкого паренька, за которым Зое не могла угнаться в детстве. У каждого ремесла свой отпечаток, и, как ни жаль, у того, что досталось Рину, он оказался чуть заметней.

– Сколько?! – сразу же перешла к сути дела Агата, и мужчина за её спиной бросил умоляющий взгляд. «Прошу, дай хоть малейший повод вырваться из этого дома! На день! Часок! Да хоть на минутку, только бы сбежать!». Зое едва удалось утаить улыбку. Какая богатая почва для деятельности!

«Как уверенно показывает жизнь. Решение рождается в споре и лишь в нём. Спор, – единственный способ найти дорожку в полной мере устроившую бы всех присутствующих».

(Кузьма Прохожий. Из услышанного на дороге).

– Пять, – с широкой руки бросила Зое, и в глазах Агаты тут же заблестели парой алчных огоньков.

– Десять!

– Шесть!

– Восемь!

– Да за что так дорого?! – в голос возмутилась Зое.

Рин смущенно кашлянул.

Почуяв слабину, шипящая бестия не промедлила и мгновения:

– Да за дом!