Изуба, прикрыв глаза, потягивал хмельной напиток из шелковых ягод.

Накато играла на флейте, исподтишка разглядывая его. Чиновник позвал ее, чтобы поиграла ему после обеда.

И она играла. Мелодия вилась и кружилась – протяжная, неторопливая.

- Прекрати! – окликнул ее Изуба, и Накато в недоумении подняла на него взгляд. – Твоя музыка напоминает о зиме, - сообщил он. – Мне кажется, я слышу, как кружит метель за окном, хотя на улице лето, и окна настежь, - он кивнул на сдвинутые перегородки.

- Прости, господин, - прошелестела Накато. – Я не хотела нагонять на тебя тоску.

- Ну, что ты, - он хмыкнул задумчиво. – Ты заставляешь услышать то, чего нет: вой ветра, посвист метели, каких не бывает на равнине. Это – редкое умение. Кто учил тебя играть на флейте?

- Учил? – переспросила девушка. – Я пасла туров… я сорвала стебель тростника и сделала дудочку, чтобы не так скучно было целыми днями сидеть, наблюдая за стадом. Другим пастухам моя музыка нравилась.

- Значит, сама выучилась?

- Я просто играла, - растерянно отозвалась Накато.

Она не знала, что следует отвечать на такое. И не вызовет ли ее ответ подозрений. В конце концов, она сказала чистую правду: ее действительно никто не учил. Была бы она наложницей или женой воина – ее перед свадьбой выучили бы играть на нгомби. И петь. Но кто станет учить рабыню? Она изредка сламывала длинный стебель травы и дула в него. Ей нравились звуки, что получались.

Жены брата и старшие рабы ругали ее за это, а брат даже бил, чтобы выбить дурость.

- Значит, сама по себе выучилась, - Изуба покачал головой. – Ну, что же. Играй дальше! Хотя постой. А ты можешь сыграть что-нибудь повеселее? Что-нибудь, что напомнило бы о лете и тепле?

- О лете? Тепле? – переспросила озадаченная Накато. – Я никогда не пробовала… но я попытаюсь, господин.

Она снова поднесла флейту к губам. Какова веселая музыка? Она быстрая! Мунаш, когда хотела развеселить брата, быстро-быстро перебирала струны нгомби. А ей, значит, надо быстро-быстро дуть в трубку!

Звуки получились громкими, резкими. Нет, это что угодно, только не музыка! Изуба скривился – ему тоже сделалось нехорошо от такой игры. Замахал руками в ужасе – но Накато уже сама опустила флейту на колени, понимая, что не справилась.

Что теперь – ее выгонят? Хозяина развлечь не сумела толком, да еще подозрения.

- Что ты делаешь? – осведомился Изуба.

- Ты сам сказал, хозяин – сыграть быстрое и веселое. Я пыталась играть быстро, но не получилось, - девушка виновато повесила голову.

- Эк тебя, - крякнул чиновник. – Вот теперь вижу ясно – ты и впрямь не училась музыке. Ты знаешь о правилах гармонии, о тонах и звонкости?

- Нет, господин, - она покачала головой.

Ей пришлось сделать над собою усилие, чтобы солгать. О гармонии, тонах и звонкости ей рассказывали в школе. На уроках, где учили петь. Да только она оказалась неважной ученицей. Нет, она ведь сама наплела, что ее из деревни отправили в город, чтобы выдать замуж. Никакой школы – тем более, в Кхорихасе – в этой истории не было. Тем более, что Кхорихас враждебен Мальтахёэ. Это ей говорили прежде, а теперь она знала наверняка из разговоров, слышанных то тут, то там.

- Ну, что ж, - хмыкнул Изуба, задумался. – Не зря ведь я тебя покупал? Будешь заниматься с тем же учителем, что и остальные наложницы, - вынес он приговор. – Куруша тебе расскажет, что и как. И, - он смолк, оглядел ее фигуру, точно лишь сейчас увидел. – Где успело побывать твое платье?

- Это? – удивилась девушка, оглядев себя.

На ней была одна из тех самых трех туник, что покупал ей мастер Амади в Кхорихасе. Да, за год с лишним они перестали быть новыми. Но не истрепались, и сейчас Накато надела чистую! Что же не так? Возможно, стоило надеть желтое шелковое платье, полученное от Гвалы. Но его пришлось постирать.

- Ты что, так с гор в ней и спустилась? – Изуба вздохнул.

- Что ты, господин. Отец мне в дорогу купил две новые туники. И еще приданое, но его у меня теперь нет…

- Горцы, - он криво усмехнулся. – Слыхал я о ваших нравах. До тех пор, пока одежду можно поставить в угол, и она при этом не разваливается – она считается новой.

- Отчего же поставить в угол, господин, - интересно, а этот разозлится, что она возражает ему? Накато подивилась собственной смелости. – Мы одежду после стирки складываем.

- Ты гляди-ка, никак, обиделась? – весело удивился чиновник. – Куруша! – позвал он. И, когда женщина появилась, указал на Накато. – Ты ведь знаешь нашу новую флейтистку. Подбери ей одежду – ты сама все знаешь. И с завтрашнего дня она занимается у учителя музыки и пения. Скажи ему, чтобы первое время давал ей уроки отдельно – с самых-самых основ! Она ничего не знает.

- Вот так флейтистка! Ничего не знает, - фыркнула Куруша и тут же склонилась. – Я все сделаю, господин.

Кивнула Накато и направилась прочь. Девушка вскочила, поклонилась хозяину и кинулась следом.

Ой, кажется, у нее появится новая одежда!

*** ***

Амади глядел на нее пристально, строго. Накато оробела – чего это он? И вид у него непривычно болезненный. Лицо исхудало, глаза запали. Почти как тогда, когда он лежал без чувств. После того, как обратил вождя Бапото камнем. Накато была уверена – если бы не искусственно зачерненная кожа, лицо оказалось бы посеревшим.

- Мастер Амади, - выдавила она. – Я боялась, что с тобой что-то случилось. Прошлый сон окончился так внезапно. Я проснулась посреди ночи! И слышала разговор за стенкой. За мной наблюдали…

- Я знаю, - перебил колдун. – Ты молодец, что не стала суетиться. Не стала навлекать на себя лишние подозрения, - он вздохнул. – У нас мало времени, Накато. Так что слушай как следует! Чиновник Изуба оказался не так прост. Он живет на окраине дворцовых садов – вместе с ближайшими к правителю высшими чиновниками. Если в домах предыдущих твоих хозяев я мог вызнать о твоей судьбе – то за городскую стену мне хода нет. Я ведь горский пастух, - тонкие губы покривила усмешка. – Обычно чиновники правителя – просто чиновники. Но Изуба – сильный колдун, из тех, кто учился у первых выпускников башни Ошакати. И собрал он среди челяди в своем доме больше десятка одаренных.

- И они… почуяли, что ты пробрался в мой сон?

- Они окружили дом защитой – так что мимо не проскочишь. И славной защитой – не заметишь ее, пока не запутаешься. Я вот запутался, и крепко! Пытался снять с себя нити ловушки. Кое-что снял, да не все!

- И что же теперь с тобою станет? – насторожилась девушка.

- На мне теперь печати дома Изубы, - колдун перевел дух. – Духи-охранники и соглядатаи кружат вокруг. Я пока что отвожу им глаза, обманываю, скрываюсь. Но долго так продолжаться не может. Насчет дома не волнуйся – я заплатил хозяину еще за полгода вперед. Теперь плату нужно будет вносить аж в следующем году. В начале лета. Тайник с деньгами я тебе показывал. Там же я оставил и амулеты. Три из них тебе знакомы – чтобы обездвижить на время кого-то, чтобы стать невидимой на несколько мгновений и почти на целый день. Есть еще один тайник, гляди!

Он подвел ее к единственной в комнате стене, свободной от полок со свитками и табличками. Показал едва заметный знак – если не знать, где искать, то и не найдешь.

- Мне придется выйти наружу, чтобы ищейки не пришли сюда за мной. Иначе они все перевернут вверх дном и найдут и тайники, и записи. А это ни к чему. Не для того я столько лет готовился к… неважно пока, к чему! Да, осуществление моих планов придется отложить на неопределенный срок, - он нахмурился. – Но я не намерен полностью от них отказываться!

- Мастер! Что я должна буду сделать?

- Тебе, девочка, придется действовать самостоятельно. Без моей помощи и подсказок. Ум у тебя гибкий, ты сообразительна – даром, что бывшая рабыня.

- Спасибо за похвалу, мастер, - прошелестела Накато.