— Зачем отдавать тысячи золотых монет на обучение ребёнка боевому колдуну, если он может просто пойти в армию, получить огнестрельное оружие и вместо ледяной стрелы выстрелить пулей в голову? Причём военные училища сами платят стипендии и выдают пособия курсантам.

Он задумался, на время замолчал, но потом закурил и затянулся.

Мы въехали в арочный свод, образованный странными ветвями деревьев, на которых висели каплевидные плоды, наполненные соком. Несколько из них упало на лобовое стекло. Старик нажал на серую кнопку, и дворники аккуратно стерли образовавшуюся кашицу.

Я размышлял. Если войны с этим «незримым» врагом действительно не было две с половиной тысячи лет, не удивительно, что люди начали его забывать. События быстро стираются из памяти. На Земле многие не знают своей ближайшей истории. Про события Римской империи и говорить не приходится.

Так и здесь. За ширмой времени скрывается какой-то враг. Но он не перед тобой, значит, обычным людям это безразлично.

А вот когда открываются резные врата ада прямо перед твоим лицом, тогда да.

— У…

— Не сейчас. Нетерпение — грех! С твоей силой они могут услышать тебя. Твой разум ещё недостаточно окреп!

— Но!..

— Разговор окончен, — он резко повернул руль и прибавил газу.

Когда начало темнеть, я увидел яркие огни.

Признаться, всё тело затекло. Хотелось пройтись, избавиться от компании молчаливого спутника хотя бы на несколько часов. Его мрачное настроение отравляло меня сильнее яда разлуки.

Автомобиль резко остановился.

— Выходи.

Я выскочил, и мои глаза открылись. Мне стало всё равно на красоту огней города, на новые пейзажи и даже на дискомфорт.

Недалеко от нас молодая девушка тащила старую, облезлую женщину на противоположную сторону улицы. Бабка вырвалась, подняв юбку, и подошла ко мне, указывая на пылающий рубин, который висел у неё на пальце.

— Ты — мальчик без имени, без отца! Оружие в руках у Демиурга! — проревела она через беззубый рот, и хохотнула жутким каркающим смехом.

Старуха хохотала, как сумасшедшая. Злоба и тоска охватили меня. Хотелось ударить её посохом, или что-то похуже. Вместе с тем, я почувствовал что-то неясное… Мои глаза вспыхнули. Я заметил второе сердце, которое быстро сокращалось, будто оно вот-вот взорвётся.

— Ой… Простите! Бабушка совсем сумасшедшая! — пролепетала девчонка, вцепившись в старуху и тянув её в неизвестность. Бабка всё указывала на меня покорёженным пальцем, на котором сверкало золотое кольцо с опалом.

— Забудь, Леонид, обычная старушка, — сказал учитель, положив руку мне на плечо. Он использовал магию, чтобы успокоить меня, но я заметил его испуганный взгляд, когда он мельком взглянул на кольцо.

Врёшь! Врёшь, она не обычная!

«Какой злой язык! Сожги его», — требовало властное нечто.

Старик встряхнул меня, выводя из оцепенения.

— Леонид, заклинаю тебя, дыши спокойно! Контроль эмоций — одна из самых трудных дисциплин для Лекаря! Посмотри, сколько людей вокруг! — он широким жестом обвёл пространство, показывая на зевак, кирпичные дома, невысокие магазины с неброскими вывесками. — Хочешь превратить их в тлеющие угольки?

Неподалёку, на скамейке в парке, сидела молодая девушка. Ребёнок, лежащий в коляске слева от неё, вдруг заплакал. Она отложила книгу, взяла малыша на руки и начала укачивать. На мгновение представил, как они оба сгорают заживо. От этой мысли меня охватил леденящий страх, который, однако, немного отрезвил и успокоил. Если не буду осторожен, стану чудовищем — хуже, чем мой отец.

Мне хотелось рассказать наставнику про шёпот, спросить, нормально ли это. Раньше думал, что да. Но сейчас он становился всё настойчивее, и я уже не был уверен, что так должно быть.

— Прав… конечно, прав, — выдавил я.

Но открываться наставнику было страшно. Что, если это что-то из ряда вон, и вместо помощи он решит меня убить?

— Сейчас пойдём в ломбард! Купим новое оружие, — его попытка улыбнуться вышла неестественной, словно у куклы.

— Ладно, — это хоть немного подняло мне настроение.

Улицы были полны людей. Многие закупались в большом магазине с яркой вывеской «Продукты первого сорта!», напоминавшим старый универмаг. Город, казалось, был типичным провинциальным поселением на три тысячи душ.

Как я понимал, мы находились в центре, окружённые коммунальными домами. Вдалеке возвышались небольшие частные домики с причудливыми красными крышами.

Дороги здесь не выложены камнем, а залиты чем-то напоминающим асфальт.

Ряды коммунальных зданий с маленькими окнами и косыми крышами сходили на нет, когда мы подошли к низкому дому, окружённому высоким забором с острыми, как наконечники стрел, пиками.

Дед позвонил в колокольчик, висевший слева от ажурных металлических ворот.

— Ломбард закрыт! — раздался низкий голос с другой стороны.

— Лекарь пришёл за покупками, — буркнул он.

Ворота тут же распахнулись, и нам навстречу вышли двое здоровяков, словно сошедших с экрана боевика 80-х. У одного на поясе висели ножны, у второго — револьвер или что-то похожее.

Учитель, не обратив на них внимания, пошёл по тропинке вдоль аккуратно подстриженных кустов. Вывески здесь не было, но сама дверь выглядела внушительно: украшенная узорами, она производила впечатление чего-то дорогого. Ручку украшали фигурки обнажённых женщин, кузнец тщательно прорисовал каждую деталь.

Внутри царила атмосфера роскоши. Мы ступали грязной обувью по вычурному красному ковру. Левее пожилая уборщица бросала в нас искры недовольства. От огромной хрустальной люстры, висевшей над нами, по залу рассыпался свет, освещая стойки с бронёй, посохами, огнестрельным оружием и прочими диковинками.

Вся обстановка здесь словно бы была вытащена из царского дворца.

В центре находилась стойка, за которой стоял невысокий мужчина преклонных лет, производящий впечатление крайне скверного человека: почти лысый, с носом, украшенным родинкой на конце, и безгубым ртом, который отчасти спасала лишь выцветшая борода.

— Давненько не виделись, капитан! — каркнул он приветствие, алчно оглядывая меня мутными глазами.

— Чёрный меч с рунами жадности, — произнёс старик бесцветным тоном.

Владелец ломбарда хлопнул по выпирающему животу, затем молча указал волосатой рукой на стойку с мечами.

— Шутишь со мной? Не забывай, кто я такой! — от его слов в комнате стало жарче.

На лбу торговца выступила испарина, которую он смахнул грязным платком.

— Простое дружеское приветствие, ничего более! — пробормотал он, вытаскивая из-под прилавка короткий клинок, обмотанный тряпками. — Всё лучшее старым друзьям!

Как гласит мудрость: лучшие товары — под прилавком.

— Пёс тебе друг. Сколько?

— Триста!

— Ты отдашь его за сто девяносто.

— Как скажешь! Двести десять, — вымолвил он с отвратительной жёлтозубой улыбкой.

Кошелёк звонко плюхнулся на стойку. Старик уверенно забрал клинок, а затем, словно находясь у себя дома, подошёл к стене и взял первые попавшиеся подходящие ножны.

Очи торговца наполнились жизнью, и они жадно заблестели, как будто он вот-вот прыгнет и вонзит старику кинжал в спину. Но нет, он проглотил обиду и, сдержавшись, изобразил искусственную улыбку.

Учитель передал мне оружие и сказал: «Он теперь твой. Ты мне много денег должен!» Затем он вытащил недавно собранные фрукты из походной сумки и положил их на прилавок.

Торгаш надрезал один фрукт маленьким ножичком, провел по вытекшему соку указательным пальцем и попробовал на вкус.

— Свежие! Дам двадцать золотых за штуку, — сказал он, сгребая пять фруктов в свой широкий фартук.

— Пойдет, — старик обернулся ко мне. — Уходим.

Мне пришла в голову одна мысль. Я снял с запястья некогда украденные часы, которые до этого хранил дома, чтобы не повредить их.

— Сколько заплатишь за них?

Владелец достал из нагрудного кармана окуляры, с глупым видом начал разглядывать часы, тщательно изучая их детали, как корпуса, так и ремешка.