Седобородый лесоруб не мог спокойно смотреть на гибель друга. Сжал топор так, что вся его могучая мускулатура напряглась, стремглав ринулся в бой. Клюв топора пронзил изогнутую, покрытую костяными наростами шею Гончей. Мужик потянул древко на себя и с болью оторвал её от трапезы.

Демоническая псина взвыла, задрожала. Чёрная лоснящаяся грива вздыбилась.

Отважный лесоруб, пользуясь моментом ошеломления твари, хотел пригвоздить её к земле. Гончая отошла, ловко выкрутилась, открыла ненасытную пасть и вгрызлась в предплечье лесоруба. Лицо того выразило боль, кости затрещали.

От чудовищного зрелища я задыхался, тер горло в надежде сделать глубокий вдох.

Тем временем старик, разобравшись с обступившими его шестёрками, заметил происходящее. Он взмахнул посохом, ударив им по направлению ужасной сцены, — страшная волна воздуха, словно пушечное ядро, отнесла адскую гончую к соседнему дому и разбила её тушу о крышу.

Самые трусливые преодолели страх перед жаром и, разрозненным строем, ворвались в деревню. Вожака на себя взял колдун. Двоих других обступили мужики. Ужасная гончая с когтями порвала лицо самому смелому из пятерых мужчин.

Какая чудовищная жестокость.

— Папа, папочка! — прозвучал жалобный крик слева от меня.

Я судорожно обернулся.

Маленький мальчик с хрустальными слезами на глазах, каким-то чудом вырвался из сковывающих объятий молодой девушки, побежал от соседнего дома к месту недавнего убийства. Гадина потеряла всякий интерес к окружившим её мужчинам, прорвала окружение и стремительно ринулась вперёд с такой жестокостью, с таким остервенением, будто молодое мясо привлекало её больше всего.

Чувство времени искажалось. Меня захватывали самые разные эмоции. Я видел светловолосого мальчика, на чьем лице отпечатался ужас. Видел молодую девушку, которая упала на колени и крепко зажала рот ладонями. Видел чудовище, из чьей пасти разлетались густые слюни. Уцелевшее око пылало демоническим огнем.

Ни на что не надеясь, ближайший из лесорубов завел топор за спину и метнул его изо всех сил. Но промахнулся, и тот с треском врезался в камень.

Гончая совсем близко подобралась ко мне. Короткий взгляд на неё чуть ли не лишал сознания.

Но я прикусил язык, чтобы не упасть от пьянящей слабости. Крепче стиснул зубы. Пускай хилый, и жить мне осталось не так долго, но эти люди подарили мне лишний день, а я в благодарность привёл к ним ужасную смерть.

Обязан был спасти хотя бы этого мальчика.

Я выкинул бесполезный нож. Рванул так быстро, насколько позволяли силы в ногах. Подхватил мальчика и, отчаянно побежав, стремился к ближайшему дому.

Дьявольское отродье бежало след за мной. Уже чувствовал обжигающее дыхание на затылке. Холодок пробежался по спине, а за ним пришёл жар и бешеное биение обоих сердец.

Во мне вспыхнуло желание дать отпор, но на что я мог рассчитывать с таким телом.

Я развернулся, заслоняя мальчика от надвигающейся смерти. Чудовище раскрыло пасть, обнажая ряд острых, как бритва, зубов. Нестерпимый смрад обжёг ноздри, и я, не осознавая своих действий, выставил ладонь вперёд. Последнее, что успел выкрикнуть:

«Гори в аду!»

Неистовый поток зеленого огня вырвался из моей ладони, волной, устремился на врага. Всё было как в замедленной съёмке: сперва ему сожгло морду до такой степени, что стало видно белоснежные кости. Потом вся плоть сгорела, истлели внутренние органы и, наконец, сами кости развеялись.

Нечто необъяснимое захватило меня, я чувствовал, как тёплая, приятная теплота исходит от сердца и плавно разливается по венам. Это приносило чувство пьянящего могущества.

Но стихия даже не думала останавливаться. Волна пожирала дом колдуна, пробила выставленную преграду и, стремительно расходясь, полилась в лес. Столб за столбом, крона за кроною исчезала в бушующем нефритовом океане.

Я испытывал неподдельный шок. Мое непонимание происходящего невозможно описать словами.

Выставь я ладонь немного правее, подобная участь ждала бы отважных лесорубов.

Нечаянно увидел полный неподдельного удивления взгляд старика. Строгие до этого черты лица мигом расплылись в недоумении. Однако он быстро собрался, двумя жестокими ударами покончил с раненым противником и завопил во всю глотку:

— Проклятый кусок дерьма, чего творишь? Хочешь опустошить себя? А ну, быстро прекрати!

Его властные слова оборвали поток силы.

Чародей подлетел к последней гадине. Уже неистово колотил её по черепушке.

Я же опрометью подбежал к молодой рыжеволосой девушке, помог ей подняться и пропустил вперёд. Когда моя спина пересекла порог и я очутился вместе с ней в помещении, она нервно заперла дверь на два засова, после чего выдернула ребёнка из моих ослабевших рук.

Почувствовал расслабление, когда она целовала его румяные щёки и маленькие руки. Говорила какие-то ласковые слова. Они так сильно плакали, что сердце заныло. Далекие воспоминания наведались ко мне, но я уже не мог погреться в их лучах, потому что упал на стол, перевернул его, начал медленно отключаться.

— Немедленно придайте тела погибших огню, — донёсся возглас чародея.

Как жаль, что в эту секунду я ещё не понимал, что ужас, пришедший за мной, — это даже не подножье зловещей ледяной горы.

Мне доподлинно неизвестно, сколько времени прошло с тех пор, как случились последние события. Сейчас я поймал тот самый флешбэк, как это говорили на Земле… Только теперь лежал не в палате на койке, а в тёплой постели. Наверное, это было самое приятное, что случалось за весь срок пребывания в этом мире.

Чародей колдовал над моим животом, затем переключился на голову. Однако, судя по недоумевающему выражению лица, со вторым делом ему не удалось справиться.

— Удивительная болезнь… Моего уровня мастерства недостаточно, чтобы без хирургического вмешательства аккуратно сжечь опухоль и её порождения в мозгу. Даже при тщательном уходе ему остался год с лишним, — вымолвил он, глядя в пустоту.

— Это судьба слишком ужасна, — с сочувствием ответила девушка.

Теперь я в полной мере мог оценить её нетривиальную, достойную внимания внешность.

Рыжие непокорные волосы водопадами падали на утончённые плечи, не скрывая тонкой, почти лебединой шеи. Черты лица были мягкими, губы — алые и в меру пышные.

Простая одежда сельской девушки не слишком портила её стройную фигуру и осиную талию.

Единственное, что огорчало, — это красный нос и заплаканные, немного хищные глаза. Иногда её взгляд обжигал, как весна, иногда тускнел, как глубокая осень. Это сбивало с толку.

Сейчас прелестница заботливо надела на меня слюнявчик и поднесла деревянную ложку с горячим супом ко рту.

Хотя стало невероятно стыдно, даже уши покраснели, я всё же прикоснулся к ложке пересохшими губами, выпил немного и тут же отвернул голову, выблевал всё содержимое почти опустевшего желудка.

— Забыл сказать… Он ко всему прочему отравлен. Это не яд, а скорее токсин.

— Лекарь, вы не останетесь у нас? После смерти отца мы с братом не выживем без мужчины в доме.

Девушка снова расплакалась, так тихо и еле заметно.

Казалось бы, каменно-холодный старец на секунду смягчился, но мгновенно собрался, помусолил густую бороду и выдал:

— Что ж, будет весьма кстати, раз уж кое-кто сжёг мой дом дотла. Девочка, — он указал на неё перстом. — Будешь кормить да обстирывать меня. Брат начнёт помогать собирать травы. Взамен обязуюсь каждый месяц выделять вам жалование, достаточное для комфортной жизни! Мы с этим вот недотёпой займём комнату покойного отца, — произнёс он, указывая на меня.

— Благодарю, целитель-волшебник, — она поклонилась ему.

Я ничего не понимал, но старательно пытался запомнить хотя бы часть слов.

— Поеду выполнять обязанности. Давай ему чай из листьев красноцвета. Дом спокойствия собью, когда вернусь, — он молча поднялся и вышел во двор.

Девушка теперь плакала в три ручья, кланяясь могучей спине.