В его глазах мерцает что-то темное, что-то опасное. — Мы используем тебя как приманку. Когда твой дорогой отец придет спасти тебя своими драгоценными деньгами, мы поймаем его. — Он поворачивается обратно к дороге, его тон спокоен, как будто он объясняет погоду. — После этого мы немного повеселимся. Попытаем его, сломаем его. И когда он будет слабее всего, я причиню тебе боль прямо у него на глазах, прежде чем убить его.

Я смотрю на него, в ужасе, мой разум кружится. Он монстр. Эта мысль стучит в моей голове снова и снова. Я знала, что он опасен, что его мир построен на жестокости и силе, но слышать, как он говорит это так прямо, с такой холодной точностью, ужасает меня так, как я не ожидала. Мои руки трясутся на коленях, веревка все глубже врезается в запястья, пока я пытаюсь сохранять спокойствие, думать о выходе.

— Ты сумасшедший, — выдыхаю я, едва в силах говорить.

Максим усмехается, звук низкий и угрожающий. — Меня называли и хуже.

Машина продолжает ехать по пустынной дороге, и я чувствую, как безнадежность нарастает. Вокруг никого, никого, кто мог бы меня спасти. Я в ловушке. Максим везет меня к отцу, но не для спасения, только для того, чтобы использовать меня, чтобы уничтожить его. Я бессильна это остановить.

Наконец, машина замедляется, сворачивая на грунтовую дорогу, которая ведет в еще более отдаленное место. Мое сердце замирает еще сильнее, когда мы подъезжаем к небольшой поляне, окруженной деревьями. Вокруг ничего нет, никаких зданий, никаких признаков жизни. Только мы. Максим глушит двигатель и выходит из машины, махнув рукой своим людям, которые следовали за нами в другой машине. Они немедленно разошлись веером, заняв позиции в тени, с оружием в руках.

Максим поворачивается ко мне, выражение его лица становится жестче. — Выходи.

Я колеблюсь, но знаю, что у меня нет выбора. Мои ноги дрожат, когда я выбираюсь из машины, веревки все еще впиваются в мои запястья. Холодный воздух касается моей кожи, заставляя меня дрожать, хотя меня заставляет дрожать не только холод.

Он делает шаг ко мне, его высокая фигура отбрасывает на меня тень, и на мгновение мне кажется, что он собирается меня ударить. Мое тело напрягается в ожидании, но вместо этого он грубо хватает меня за руку, притягивая ближе к себе. Его хватка крепкая, собственническая, и я вздрагиваю, когда он дергает меня к центру поляны.

Его глаза впились в мои, холодные и расчетливые. — Ты будешь стоять прямо здесь. Когда придет твой отец... ну, я не знаю, что произойдет, но это будет весело.

Я с трудом сглатываю, мой голос дрожит. — Тебе это не сойдет с рук.

Губы Максима медленно изгибаются в леденящей улыбке. — Так все говорят. — Он отпускает мою руку и отходит назад, жестом показывая своим людям занять позицию. — Теперь мы ждем.

Я стою там, приросшая к месту, тяжесть ситуации давит на меня со всех сторон. Мой отец. Мой похититель. Ловушка закрывается. Лес вокруг нас, кажется, становится темнее, тишина давит на меня, как тиски.

Все, что я могу сейчас сделать, это ждать. И надеяться.

Напряжение висит в воздухе, минуты тянутся как часы. Мое сердце колотится в груди, каждый удар эхом отдается в ушах, когда я стою посреди поляны, холод вгрызается в мою кожу. Солнце начинает садиться, отбрасывая длинные тени по земле, и мои нервы на пределе. Люди Максима расположились по периметру, спрятавшись среди деревьев, их оружие наготове. Они ждут моего отца. Я жду его. Он должен уже быть здесь.

Я смотрю на Максима, стоящего в нескольких футах от меня, его поза напряжена от раздражения. Его глаза устремлены на дорогу, он сканирует горизонт в поисках любого признака движения. Тишина кажется удушающей, мой страх растет с каждой секундой. Где мой отец?

И тут тишину прорывает низкий гул двигателя. Приближается машина, ее фары прорезают сгущающуюся темноту. У меня перехватывает дыхание, надежда и страх смешиваются в груди.

Машина подъезжает к краю поляны, и на короткий, мимолетный момент меня охватывает облегчение. Это машина моего отца. Знакомый черный седан, который я видела тысячу раз. Когда открывается дверь и выходит фигура, мое сердце падает в живот.

Это не мой отец.

Кристен, заместитель моего отца, выходит из машины, неся черный портфель. Мой живот скручивается в узел. Это не входило в план. Кейс должен был приехать. Он должен был встретиться с Максимом, чтобы обменять деньги на меня. Это неправильно, так, так неправильно.

— Кристен? — выдыхаю я, мой голос дрожит от замешательства. — Что ты здесь делаешь?

Он быстро подходит ко мне, на его лице отражается беспокойство. — С тобой все в порядке, София?

Я киваю, мое горло сжимается, мой взгляд нервно метнулся в сторону Максима, который наблюдает за развитием сцены холодным, расчетливым взглядом. Я чувствую перемену в воздухе, напряжение нарастает. Максим недоволен.

Кристен останавливается в нескольких футах от меня и поднимает портфель. — Я принес деньги, — говорит он, его голос ровный, но напряженный. — Отпусти ее сейчас.

Глаза Максима сужаются, челюсти сжимаются. — Это не то, о чем я просил.

Я замираю, сердце колотится в ушах. Это плохо.

— Я сказал Престону приехать лично, — говорит Максим, его голос спокоен, но в нем есть опасная нотка. — Где он?

Кристен вздыхает, его плечи слегка опускаются. — Ты хотел денег. Я их принес. Этого должно быть достаточно.

Максим делает шаг вперед, его лицо мрачнеет. — Нет, это не так.

Без предупреждения кулак Максима вылетает вперед, сильно ударяя Кристена по лицу. Удар жесток, он отступает назад. Я задыхаюсь, инстинктивно шагая вперед, но мои руки все еще связаны, и я не могу до него дотянуться. Кровь струится из носа Кристена, когда он выпрямляется, его выражение лица мрачное, но решительное.

— Прекратите!? — кричу я, мой голос пронзителен от паники. — Пожалуйста, прекратите!

Максим не слушает. Он в ярости, его гнев кипит прямо под поверхностью. — Я просил Кейса, а не тебя! — Его голос резкий, полный ярости, когда он наносит еще один удар, на этот раз в живот Кристена. Кристен сгибается пополам, кашляет, но не падает. Он крепкий, я отдам ему должное, но я вижу боль в его глазах.

— Максим, остановись!? — умоляю я, слезы жгут мне глаза, когда я наблюдаю, как Кристен терпит избиение. — Это не его вина! Пожалуйста!

Максим тяжело дышит, кулаки крепко сжаты по бокам. Его ярость ощутима, она исходит от него, как волна тепла. — Кейс послал тебя сделать за него грязную работу, да? Слишком труслив, чтобы встретиться со мной лицом к лицу?

Кристен сплевывает кровь, выпрямляясь с видимым усилием. — Я здесь только для того, чтобы доставить деньги, — цедит он, вытирая кровь со рта. — Вот и все.

Максим делает угрожающий шаг вперед, его рука все еще сжата в кулак. Он едва сдерживается, и я вижу это по тому, как напрягаются его мышцы, как его глаза горят яростью. Он хочет убить кого-то. Он хочет заставить моего отца заплатить, и он готов выместить это на Кристене, если придется.

— Максим, пожалуйста!? — кричу я, вставая между ними. — Это ничего не решит! Пожалуйста, прекрати!

На мгновение взгляд Максима задерживается на моем, и я вижу конфликт в его глазах. Его гнев все еще там, кипит внутри, но есть что-то ещё, что-то более темное, более опасное. Это холодный расчёт человека, который наслаждается контролем, которому нравится заставлять других страдать.

Он смотрит на меня, кажется, целую вечность, прежде чем наконец отступает назад, разжимая кулаки. — Ладно, — бормочет он, его голос низкий и опасный. — Пока.

Я с облегчением вздыхаю, мое сердце все еще колотится. Кристен тяжело дышит, но кивает мне, давая понять, что с ним все в порядке.

Максим поворачивается к одному из своих людей, выражение его лица становится жестким. — Возьми деньги.

Люди Максима хихикают, забирая портфель, и почти сразу же начинаются издевательства.

— Вы можете в это поверить? — усмехается один из них. — Кейс даже не смог набраться мужества, чтобы прийти и забрать свою собственную дочь.