В самой середине располагаются высокие двустворчатые стальные двери, кричащие о том, что они представляют из себя главный вход. Здесь уже нет никаких признаков присутствия живой силы, но моё подсознание подсказывает, что это сделано преднамеренно, чтобы ввести меня в заблуждение.

Вдобавок стоит добавить, что вся целостная картина давно вышедшего из эксплуатации склада разбавляет мёртвая тишина, в которой лишь небольшое стрекотание насекомых и редко слышимые удары волн об бетонные стены являлись чем-то, что может отвлечь кого-то своим единым успокаивающим эффектом.

Но не меня. Не сейчас.

Лёжа на животе, я почувствовал, как прогибается подо мной влажная трава и папоротник — это подул неслабый ветерок, отдаваемый вечерней прохладой, принесённой с моря.

Забавно, но это, кажется, первый раз, когда я нахожусь на море. То есть, не у океана, не у реки, а у моря, которое впадает в первого. Странное ощущение, с учётом того, что я не знаю, как его охарактеризовать. Оно словно не из этого мира, не из этой Вселенной. Оно…

Оно чудесно.

Действительно, а как много мне доводилось ощущать что-то схожее или близкое по значению?

Эти моменты, когда ты лежишь в траве, слушая недружную работу кузнечиков и светлячков, которые сами того не осознавая создают своим аккомпанементом незабываемые мелодии, превосходны.

Прекрасно, красиво и мелодично… Но мне не стоит забывать зачем я сюда приехал. С какой целью я пришёл сюда.

Под еле слышимый глухой топот твёрдой обуви, которая наряду с одеждой активно шелестела высокую растительность я двинулся, держа пистолет-пулемёт в руках. Не решился заходить в здание через центральный вход, а тем более по левую сторону, ограничившись правой, где на лестнице дежурил всего один маргинал, который к тому моменту докурил и что-то глазел в экран смартфона.

К своему удивлению, я в последний момент заметил группу боевиков, когда находился в нескольких футах от того, чтобы выйти из травы: кто-то пролистывал устройства связи, кто-то, сидя вокруг одной лишь тусклой лампы спокойно, без какого-либо голоса, играл в карты, а кто-то вместо того, чтобы заниматься хоть чем-то полезным, просто спал.

Значит, отменяется. Я пойду по левой стороне, в надежде найти вход.

Так как склад был заброшен больше века назад я сомневаюсь, что здесь до сих пор жива электроника, которая работала по первому шаблону. Возможно, они всё же провели своё электричество, питающееся, скорее всего, через какой-нибудь генератор, но даже так, я сомневаюсь, что они стали бы проводить здесь линию видеонаблюдения. Ведь, всё же с кем мы имеем дело? Правильно, с преступным синдикатом прячущемся в тени довольно целеустремлённой и законопослушной корпорации, контролирующей небольшую сеть гиперкоридоров, центр которой является Новая Александрия.

Поэтому не без осторожности через девять минут я обнаружил более-менее безопасный вход среди остальных трёх, которые не внушали никакого доверия ввиду хорошо просматриваемых с помощью тщательного изучения засохших следов грязи, что выстраивались хаотично и сумбурно, словно это здание является убежищем для заблудших, бездомных и кинутых сирот.

Убедившись в отсутствии наблюдения и возможной слежке извне, я максимально возможными в данной ситуации лёгкими движениями открыл скрипящую стальную дверь, ручка которой… повернулась и сразу же со звоном разбилась об камнеподобный асфальт.

Совсем не ожидая подобного я в испуге нажал на крючок, и произошёл бы полный провал, если бы я не поставил основное оружие хотя бы на один предохранитель.

— У-уф-ф… — облегчённо выдохнул я, отваривая дверь до конца.

Войдя в прямоугольное помещение, сразу бросилось в глаза полно отсутствие света. Даже спутникового, который хоть как-то освещал эту часть планеты хватало на то, чтобы понять, где находится ближайшее дерево.

Сняв пистолет-пулемёт с предохранителей, я водил по предполагаемым местам, откуда или где может высунуться, попасться противник. Моё передвижение отдавалось неощутимой вибрацией, каждый мой шаг создавал в замкнутом пространстве эхо разной степени активности.

Обшарпанные, и даже в каких-то местах облезлые стены либо были исписаны матерными словами на грубом языке с датами неизвестных мне событий, либо были приукрашены непонятными граффити изображающих непонятно что.

Помещение образовывало всего один коридор. Возможными путями являлся восток. На западе от входа находился тупик, за которым в нескольких дырках виднелась комната, набитая чем-то похожим на серую вату. На севере картина кардинально отличалась — здесь вместо того, чтобы располагать что-то стоящее друг на друге лежали чёрные мусорные мешки, набитые чем-то разлагающемся.

«Блять…» — подумал я, закрыв левой ладонью рот.

Дальше по восточному коридору шёл поворот налево, откуда можно было пойти как по прямой, так и по лестнице, которая была сделана на манер подъездов Эйнвуда — являясь изначально по сути бетонной конструкцией строители, скорее всего, образовывали специальным инструментом вырезы, которые и воссоздавали подобие пространства, что необходимо для удобного использования лестницы.

Я не задумываясь поднялся на этаж, откуда из дальнего коридора расположенного слева играла музыка, отдающаяся сюда эхом. Кое-как пройдя через строительный мусор, я продвинулся до того момента, где моё передвижение будет замечено ввиду разбросанного здесь осколков дешёвого хрупкого стекла.

Так… Мне либо сейчас идти несмотря на возможное появления внимание, либо развернуться и найти другой проход к возможно главному месту обитания маргиналов синдиката.

Выдохнув, я осторожными движениями зашёл на третий этаж, где в одном из ящиков лежало то разбитое стекло. Видимо надоело каждый раз на него ступать. Дальше по надоевшему уже мне коридору, который в какой-то момент расширялся на несколько футов, были заметные работающие настенные лампочки, по виду прикреплённые сюда недавно и судя по небрежно исходящих от них проводам они питались от альтернативного источника питания, привезённого сюда ублюдками. Также здесь были открытые лифтовые двери. Я подошёл к ним, пригляделся вниз и…

— Блять… — одними губами произнёс я, как в следующее мгновение…

…один из магазинов, закреплённых в ремешках нагрудной разгрузки, просто взял, и какого-то чёрта с отсутствующим звуковым сопровождением упал с ахуеть каким громким звуком, где, судя по звукам, даже умудрился разбить что-то фарфоровое.

«Пиздец-пиздец-пиздец-пиздец…»

Более ускоренным шагом я добрался до лестницы, откуда уже слышался говор на грубом языке пяти, а может семи лиц. Прижав поплотнее пистолет-пулемёт к плечу, я затаил дыхание и доверился своему боевому опыту, который никогда меня не подводил.

Прошло три минуты. Я слышу голоса как минимум двадцати человек, скорее всего всех находящихся в ближайшей местности маргиналов. Появляется одна фигура, одетая в куртку неизвестного материала… Вторая, третья, а после четвёртая.

«Понеслась…»

Я вдавил крючок к конструкции, держа левой рукой раскладное цевьё, а правым плечом принимая приклад, тем самым гася отдачу.

Удары бойка, взрывы пороха были сопоставимыми удару молнии. Мои уши, так и не привыкшие к активной стрельбе, просто охренели от стольких децибелов. Но даже это сподвигло меня продолжать своё дело, несмотря на льющийся, как из водопада дискомфорт.

Голова первого маргинала, который бежал быстрее всех, схватила как минимум два попадания, и лопнув, разбросала сдерживаемые долгое время мозги в определённой области третьего яруса лестницы. Второй маргинал, который поднимался за вторым, поймав несколько точных попаданий скатился с лестницы, собрав с собою, словно шар для боулинга, два товарища, а может больше. Остальные, не совсем разобрав, что только что случилось, сумели получить в свои тела дробинки, выпущенные картечью из ствола помпового ружья.

Расстреливая взбирающихся, я медленно, но, верно, спускался вниз. Льющаяся отовсюду кровь хлопала под воздействием моих берцев. Окровавленные тела ублюдков, разбросанных преимущественно у подножья лестницы второго этажа, образовывали неорганизованное кожное мясное шоу под названием «Трупная гора».