«Не заметь», — просил я его.

За крупным деревом на другой стороне улицы, куда меньше покалеченной взрывами, в траве валялся приметный алюминиевый кейс. Его изрядно приложило о дерево — вмяло одну из крышек — но индикаторы заряда все еще горели сытым зеленым цветом в ночи.

Оставшиеся машины резко рванули к третьей. На повороте «хамви» объехал разведчика по тротуару и встал прямо напротив отброшенного взрывом кейса.

Говорят, китайцы очень азартны. Им важно победить — потому что победа означает, что они отмечены удачей свыше.

Это ли не знак — ехать в порт, предчувствуя сорванную сделку, мрачнея с каждой секундой от осознания, что кто-то другой получит ценный приз… Но обнаружить его брошенным — даром, бесплатно, без малейших на то усилий?.. Это ли не благословение небес?..

«Не трогай».

Двери «хамви» открылись. На потемневший от взрыва асфальт вышагнул господин, знакомый по фотографиям — не изменивший и в этот раз традиционным одеждам, и его свита. Повелительное движение — и один из подручных сорвался на бег в сторону кейса, хотя было метров шесть от дверей до дерева.

Им надо торопиться. Ведь погоня, отправленная за кем-то выжившим, может вернуться. Судя по прекратившимся выстрелам, беглец или притаился, и его ищут. Либо уже нашли и пытают.

И пусть китайцы — хозяева окрестностей, но кто знает, какого уровня возвышенный может вернуться за тем, что уже посчитал своим?.. Поэтому многие взгляды обращены в ночь — вокруг старика сформирован широкий круг охранения, хоть сам он и казался невозмутимым.

Подручный попытался ухватиться за кейс и с досадой одернул руку — поверхность оказалась сильно нагрета, хотя и остывала стремительно благодаря материалу корпуса.

Сняв просторную ветровку, китаец обернул ей кейс и, сгибаясь в поклоне, понес шефу.

«Не открывай».

Но выдержал ли температуру ценный груз? Не повредился ли он? Горит зеленый светодиод — но он ответственен лишь за заряд батареи. Корпус же отдает жаром — старик почувствовал это поднесенной ладонью.

По знаку старика из «хамви» достали мини-холодильник. На асфальт равнодушно сгрузили бутылки с шампанским и бокалы. Из салона машины с любопытством поглядывала молодая китаяночка в куцей розовой шубке поверх белой блузки и черной коротенькой юбки. Наверное, у нее какой-то высокоуровневый талант, и ее присутствие необходимо на операции в порту.

«Одумайся».

Замки на поврежденном кейсе бесхитростно сломали, о чем с поклоном сообщили начальнику. Мини-холодильник стоял рядом — ожидал переноса ценного груза. А кто это может сделать, если не сам босс?.. Кто гарантирует, что бывший верным псом слуга не возьмет и не проглотит часть ценной твари?.. Ведь остальные — они же все до единого воры и мошенники.

Старик некоторое время постоял возле кейса, воспитывая подчиненных — пока те не додумались принести раскладной столик и стульчик. Ну не на земле же сидеть уважаемому шефу, пока он будет тяжело работать?..

«Догадайся».

Где-то поодаль вновь зазвучали выстрелы, и некоторая неторопливость в движениях старика сменилась резкими, но четкими движениями — возраст не проник в тело дальше внешности. Он быстро открыл холодильник. Без паузы взялся за крышку кейса и поднял ее вверх.

Взрыв «си-четыре», обвязанной липкой лентой с солидным грузом гвоздей, снес старику половину туловища и часть головы. Свите, с любопытством глядящей на процесс, тоже досталось. Разогнанный металл срывал кожу, оставался в плоти, ослеплял и отрывал руки.

Вновь — женский крик, на этот раз незнакомый. Китаянку даже не зацепило — но она видела, во что превратился ее покровитель и охрана.

Я закрыл глаза, сбрасывая чудовищную картинку.

— Генри, — потормошили меня. — Спица!

— Что? — Пребывая в подавленном состоянии, переспросил я.

— Спицу дай!

Я молча показал Спице картину с побоища, позволил ей покинуть руку и вручил Марле.

Ни единой эмоции протеста от оружия — наоборот, будто бы гончая, что тянет поводок и роет лапами на месте, стремясь вперед.

— Осторожнее там, — напутствовал я пустоту в машине.

Марла уже исчезла из салона — только дверь рядом с ее сидением стояла открытой.

— Ну как? — Посмотрела через зеркало Агнес. — Получилось?

— Он кейс прямо перед собой поставил, на столик, — отвернулся я к окошку. — Вряд ли его в таком виде довезут до врачей.

— Марла не позволит, — хмыкнула босс довольным тоном. — Ты чего серый такой?

— Да так, — потер я лицо ладонями. — Не спал, наверное. И не ел толком.

— Есть нельзя, от еды еще сильнее спать захочешь.

— Пойду, взбодрюсь, — взялся я за ручку двери.

— Сиди, — скомандовала Агнес. — Сидим, ждем. Вон, дверь еще открыта — воздух поступает.

Попытался вздохнуть — почувствовал запах бензина. Как там, в переулке — и образы вновь поднялись из памяти. Резко замутило.

— Ага, — кивнул я, откидываясь на спинку сидения.

— Грудь, может, показать?

— Спасибо, это очень мило с вашей стороны, но лучше в следующий раз, — зажмурился я.

Смотреть на то, что происходит во взорванном переулке, не хотелось. Зная Марлу, живых там не осталось.

Зная Марлу… Ни черта ее не знаю ведь, если задуматься. Даже с Агнес и то все понятнее — она просто фанатичка, но с мозгами. Марла… Она забавная, пока не щелкнет переключатель в башке, после которого пройти по горе трупов — вообще ноль проблем.

После резни на корабле ведь ни чуточку ее поведение не изменилось. В этом плане шеф более цельная — если начнет ворчать, то легко отследить, когда началось ее раздражение, сколько продлилось и чем завершилось. У Марлы тот самый гребаный переключатель — и великое счастье, что контроль над ним в ее собственных руках. Ну или Агнес гаркнет — а блондинка послушается и отщелкнет на «исполнительная подчиненная».

Наверное, это должно бы пугать — будь я ее парнем или мужем. Но мне без разницы.

Если подыскать объяснение — наверное, она все-таки переживает, рассуждает, злится и прощает, просто делает это на скорости своего таланта. Ведь двигаться очень быстро — половина дела, надо при этом не влететь башкой в ближайшее препятствие, а для этого импульсы в мозгу должны обрабатываться моментально. Так что со мной могли поругаться, проклянуть, великодушно простить и полюбить за доли секунды, а я и не замечу.

«Может быть, с этим связана одержимость постельными утехами», — мелькнула мысль. — «Для нее удовольствие растягивается на часы внутреннего времени. Океаны наслаждения. Так и подсесть можно легко».

— Поедешь с нами в Рино?

— Куда? В Рино? Нет. — Отреагировал я на слова Агнес, как на новую миссию, но потом вспомнил про родную Обитель сестер. — Вашими стараниями, у меня проездной на север страны.

— Тебя там ждут? На севере?

— Не уверен, — честно признался.

— Так, может, отложишь поездку? — Осторожно уточнила Агнес.

— Ради чего? — Нашел взглядом глаза шефа. — Смотреть на костры, которые вы разожжете под еретиками? На новый крестовый поход против тех, кто не уверует? Вы ведь понимаете, что просто вывести и показать бога — будет недостаточно?

— Я верю в то, что без воли Его у нас ничего не получится. Но, как видишь, он благоволит начинанию, а значит и дальше все как-то разрешится.

— Нам просто везет.

— По милости Его.

— Может быть, — не стал я спорить. — Без меня, в общем. Ведь если я уеду, то это тоже — по Его воле?

— Генри… — Вздохнула шеф.

— Сначала вы с конклавом поругаетесь над тем, кто должен будет стать новым богом…

— Это должен быть ребенок, мальчик…

— Потом передеретесь из-за того, кто станет его воспитателем. А когда он вырастет, насмотревшись на круговорот предательства и смертей вокруг себя, простит ли?..

— Может быть, это будет не ребенок… У нас мало времени.

— Удачи найти.

— Генри, у нас нет выбора, — мягко возразила Агнес. — Мир изменился. Уже недостаточно веры в чудо, чтобы удерживать паству. Чудеса творят люди, исцеляя наложением рук. Творят огонь, ходят по воде…